о это еще не все. Люди чаще нереалистично воспринимают окружающую обстановку и находят ее менее пугающей (например, путь, который надо пройти, кажется им короче, а холм, на который надо забраться, более пологим), если они сами принимали решение, выполнять или не выполнять неприятную задачу.
Почему когда человек сам выбирает неприятную задачу, она становится более терпимой? Решение выполнять стыдное или физически трудное задание вступает в конфликт с существовавшим раньше представлением («Не стоит ходить по кампусу полуголой и с фруктами на голове»). Этот конфликт, известный как когнитивный диссонанс, вызывает негативное возбуждение. Возникшую эмоцию дискомфорта можно смягчить, изменив свое отношение к ситуации («Ладно, идти недалеко, а я сделаю это быстро, так что никто и не заметит»).
В 1950-е годы в Соединенных Штатах существовала секта, члены которой верили, что 21 декабря 1954 года пришельцы из космоса уничтожат нашу планету. Историю этой религиозной общины рассказал отец теории когнитивного диссонанса Леон Фестингер в своей книге «Когда пророчество не сбывается» (When Prophecy Fails)[276]. Сектанты верили, что инопланетяне известили о конце света их лидера, миссис Кич, с обещанием спасти ее последователей и никого, кроме них. Увы, когда 21 декабря наступило и прошло без пришествия инопланетян, стало ясно, что конец света не так уж и близок. Однако, вместо того чтобы разочароваться и покинуть секту, члены группы только укрепились в вере. Среди них распространилось убеждение, что своим благочестием они сами спасли мир от разрушения и все снова стало хорошо.
Непоколебимая уверенность членов секты в предводительнице и ее предсказании не соответствовала действительному положению вещей (с Землей ничего не случилось). Этот конфликт запустил внутренний диссонанс, который благополучно разрешился принятием новой идеи: «Миссис Кич права, и, поскольку мы верили в нее, мир был спасен».
Чтобы когнитивный диссонанс возник, прежде всего нужно было, чтобы члены группы свободно решили вступить в ее ряды, не имея других скрытых мотивов. В случае насильственного вовлечения в секту со стороны других сектантов или денежной платы за вступление не понадобилось бы смягчать когнитивный диссонанс. Он бы просто не возник, потому что членство объяснялось бы не только внутренней верой, но и другими мотивами (деньги, внешнее воздействие) и не вступало бы в противоречие с реальностью, когда конца света все же не случилось.
Фестингер продолжил демонстрировать свою теорию в лаборатории. Вместо того чтобы убеждать людей в надвигающемся апокалипсисе, он просто попросил участников эксперимента в течение часа выполнять скучную работу. Им нужно было переворачивать страницы книги – малоинтересное занятие, как ни посмотри. Затем участникам нужно было убедить нового добровольца в том, что на самом деле это неплохое занятие. За это убеждение другого человека в желательности задачи участники получали либо один доллар, либо двадцать. Затем их попросили оценить, насколько занимательной была работа в действительности.
Участникам, которые получили только один доллар, задача «Переверни страницу» показалась более интересной, чем людям, получившим двадцать. В чем было дело? Почему добровольцы, получившие меньше, ушли домой, полагая, что действительно неплохо провели в лаборатории целый час? Похоже, мало заработавшим участникам, которые нажили всего один доллар, пришлось избавляться от диссонанса. Вот источник внутренней коллизии: с одной стороны, люди считали работу нудной; с другой стороны, им пришлось убеждать другого человека в том, что занятие это на самом деле занимательное, причем, несомненно, без всякого видимого основания. Это должно означать, что работа и вправду была не так скучна, как показалось сначала. Однако те, кто получил больше денег, легко разрешили конфликт, объяснив свой обман необходимостью. Им пришлось убеждать другого студента, что нет ничего интереснее, чем переворачивать книжные страницы, чтобы добыть приличную сумму (двадцать долларов). А те, кто положил в карман всего доллар, были вынуждены искать другое оправдание своим действиям, и поэтому они просто поменяли собственную оценку задачи со «скучной» на «сносную». Противоречие смягчилось.
Таким образом, мы снова видим, что человеческий мозг находит быстрый и простой способ восстановить внутреннюю гармонию. Изменяя свое отношение к ситуации, мы обретаем чувство благополучия. В физике принцип относительности требует, чтобы все уравнения, описывающие физические законы, записывались одинаково, независимо от точек отсчета и систем координат. Однако человеческие отношения и оценки прежде всего субъективны, а поэтому свободно трансформируются, чтобы соответствовать нашим постоянно меняющимся обстоятельствам и целям. Так, одна и та же задача может сейчас выглядеть скучной, а завтра – сносной. Развод, потеря работы и рак могут одному человеку казаться катастрофой, а другому – возможностью для личностного роста. Все зависит от семейного положения человека, состояния его здоровья и трудоустройства. Субъективны не только убеждения, отношения и оценки. Мозг прекрасно меняет и восприятие физического мира в соответствии с нашими потребностями. В то или иное время мы по-разному будем видеть одно и то же событие, один и тот же стимул. Два человека могут смотреть на некий холм, и одному он покажется крутым, а другому пологим – исходя из того, что каждый из них ожидает найти на вершине холма. Университетский двор может быть большим для одного и маленьким для другого – в зависимости от того, решился ли человек пройти по нему в лифчике из кокосов, юбке из травы и шляпе с пластиковыми фруктами.
11. Мрачная сторона оптимизма?
От Второй мировой войны до банковского кризиса: недооценивать риск – все равно что пить красное вино
Леопольд Треппер был советским разведчиком. В начале Второй мировой войны его поселили в Брюсселе под видом канадского фабриканта. Прикрытием Трепперу служила экспортная фирма под названием Foreign Excellent Raincoat Company (букв. Компания иностранных первоклассных дождевиков), имевшая филиалы по всей Европе. Своих работодателей он тем не менее обеспечивал не только непромокаемой одеждой. Он передавал сверхсекретные данные, которые могли изменить ход истории и переломить течение одной из самых кровавых битв человечества. К несчастью, информация Треппера была очень тревожной, настолько страшной, что ее игнорировали, принимая за дезинформацию. Весьма вероятно, что такое отношение к результатам работы этого разведчика и стоило Советскому Союзу бесчисленных военных потерь и жертв среди гражданского населения[277].
Псевдоним Треппера – Лейба Домб, но даже имя, данное ему при рождении, не раскрывало его истинного происхождения. Он носил вполне немецкую фамилию и такое же имя, как император Священной Римской империи Леопольд I, король Венгрии с 1655 года. Однако с христианским императором у него не было ничего общего. Треппер был евреем, родился в бедном городке Новы-Тарг в Австро-Венгерской империи, ребенком вместе с семьей переехал в Вену. С годами стало ясно, что он не из тех людей, кто сидит тихо, когда мир вокруг сотрясают катаклизмы: его тянуло в политику. Сначала Треппер присоединился к большевикам, членам Коммунистической партии, и в девятнадцать лет попал в польскую тюрьму за организацию забастовки. Освободившись из тюрьмы, он отправился в Палестину, где вступил в «Ха-шомер ха-цаир», сионистское социалистическое движение, боровшееся против британских мандатных властей, а после высылки из Палестины поехал во Францию. Оттуда снова пришлось бежать, когда французская разведка раскрыла политическую организацию, в которую он вступил…
На этом этапе своей жизни Треппер и оказался в Москве. Он быстро стал агентом Генерального штаба РККА и получил задание создать и руководить советской разведывательной сетью в оккупированных нацистами государствах Европы. Сейчас эта сеть известна как «Красная капелла».
Пока Треппер налаживал в Европе процветающий бизнес, немцы готовились к самому крупному наступлению в военной истории человечества – вторжению в Советский Союз. Гитлер заявлял о намерении оккупировать СССР еще в 1925 году в книге «Моя борьба» (Mein Kampf) и пятнадцать лет спустя был готов претворить в жизнь свои мечты о разгроме этой страны. В декабре фюрер получил и одобрил Директиву № 21 – план операции «Барбаросса»[278].
Треппер сразу предупредил русских об объектах наступления Гитлера:
1 февраля я отправил подробное донесение с точным количеством дивизий, которые выводят из Франции и Бельгии для отправки на восток. В мае через советского военного атташе в Виши, генерала Суслопарова, я передал предварительный план наступления и указал первоначальную дату начала операции – 15 мая, затем – уточненную дату и окончательную[279].
Окончательной датой нападения на СССР стало 22 июня 1941 года. В Советский Союз вторглось 4,5 миллиона солдат, что не оставляло никаких сомнений в отношении намерений нацистского лидера. Однако в феврале Сталин верил, что немцы на восток не пойдут[280]. Две страны имели довольно крепкие дипломатические и экономические связи, а также официально подписанное соглашение. В 1939 году Советский Союз и Германия заключили договор о ненападении, известный как пакт Молотова – Риббентропа. В дополнительном соглашении к документу тайно оговаривалось разделение между ними пограничных государств. Сталин, по всей вероятности, не воспринимал немцев как самых надежных союзников, но и вообразить, что они нанесут вероломный удар, он тоже был не в состоянии: донесения Треппера привели советского лидера в такое бешенство, что он приказал наказать разведчика за ложную информацию.