Принимая важное решение, например переезжать ли в другую страну или какое из предложений о работе лучше, большинство людей тратят массу времени на обдумывание «за» и «против». Мы снова и снова перебираем варианты, склоняясь то в одну, то в другую сторону, и наконец приходим к окончательному решению. К этому моменту мы уже готовы объяснить всем, кто захочет слушать, почему Школа бизнеса при Колумбийском университете подходит нам больше, чем Уортон – при Пенсильванском. Некоторые люди часами обсуждают, какой фильм смотреть в пятницу вечером, а другие, прежде чем заказать домой пиццу, могут составлять в уме целые списки преимуществ и недостатков каждого из рецептов.
Нередко мы даром теряем время. Исследования показывают, что слишком долгое обдумывание часто приводит к далеко не самым лучшим результатам. В одном эксперименте участники должны были выбрать для дома постер из нескольких предложенных[52]. Одну группу испытуемых просили до принятия решения рассказать, чем им нравятся или не нравятся предлагаемые плакаты. Другой группе дали задание делать выбор без раздумий. Через несколько недель оказалось, что те, кто быстро принимал решение, больше удовлетворены своим выбором, чем другие, которые сознательно взвешивали варианты.
Что происходит? Почему обдумывание приводит к более плохому выбору? Дело в том, что сознательная оценка вариантов заставила людей сосредоточиться на одних качествах постеров в ущерб другим, более значимым свойствам. Перевесили качества, которые было несложно описать словами. «Цвета этого постера будут лучше гармонировать с моей мебелью», – объяснил один участник. Однако некоторые аспекты, например эмоциональную реакцию на постер, не так легко осознать и сформулировать, поэтому они чаще игнорируются в процессе обдумывания. Когда участники эксперимента принесли постеры домой, именно неосознанные свойства оказались самыми важными.
Хотя обычно считается, что обдумывание – лучший способ оценить варианты, оно может снабдить нас неверной информацией. Не важно, что вы выбираете, квартиру или конфеты: обдумывание, как показали исследования, не гарантирует удовлетворения[53]. Причина состоит в том, что сознательному обоснованию доступны только определенные характеристики. Как бы мы ни старались, некоторые умственные и эмоциональные процессы, скорее всего, останутся сокрытыми от нас.
Склонность к оптимизму – ошибка в мышлении, когнитивная иллюзия. Мы «слепы» к ней точно так же, как к зрительным иллюзиям или к иллюзии превосходства: не видим своей ошибки, пока на нее не укажут. Как при слепоте к слепоте выбора и иллюзии самоанализа, мы не верим, что можем обманываться. Да, возможно, наши коллеги или иностранцы действительно неоправданно оптимистичны, но не мы – европейцы, жители Ближнего Востока, ньюйоркцы, юристы, журналисты, ученые, пожилые люди и так далее. Многие из нас считают, что реалистично смотрят на свое будущее: пусть наши ожидания слегка окрашены в розовый цвет, но это, конечно, потому, что все обязательно будет хорошо.
Предрасположенность к оптимизму охраняет нас. Она отвечает за поддержание здорового духа в здоровом теле. Она заставляет двигаться вперед, а не бросаться с крыши ближайшей высотки. Ладно, скажете вы, если дела обстоят таким образом, зачем же стремиться снимать свои розовые очки? В самую точку. Но вспомните тэтчеризованное лицо на рисунке 2 или разные квадратики на рисунке 1. Вы хорошо понимаете, что это иллюзии, даже можете объяснить, почему ваш мозг создает их, но, глядя на рисунки, по-прежнему обманываетесь. Каждый раз. Каждый божий раз!
Этот принцип работает и в отношении склонности к оптимизму. Разобрав факты, которые я привожу, вы сможете осознать свою склонность. Иногда знание об этой предрасположенности может даже повлиять на ваши поступки, как понимание механизмов дезориентации в пространстве позволяет пилоту благополучно довести самолет до цели. Однако ваш стакан, скорее всего, по-прежнему будет оставаться наполовину полным.
2. Действительно ли животные не знают прошлого и будущего?
Эволюция видения будущего
Джей получила свою минуту славы в 2007 году. Первым ее историю рассказал солидный научный журнал Nature, а потом о ней заговорили в журналах, газетах и блогах по всему миру. Психологи, биологи, нейробиологи, широкая публика – все восхищались способностями Джей, а ученые, открывшие ее возможности, получили мировую известность.
Сама Джей, похоже, не находит в собственных умениях ничего необыкновенного и полагает, что ведет совершенно заурядную жизнь. Она живет в кампусе Кембриджского университета, одного из старейших и самых прославленных университетов мира. Университетские колледжи в Кембридже располагаются вдоль реки Кам, которая мирно несет свои воды через уютный городок. В одном из прекрасных старинных зданий, окруженном ухоженными лужайками, и обитают Джей и ее соседи. В каждый отдельный момент они примерно вдесятером занимают несколько комнат на одном этаже. Обычно Джей прекрасно сосуществует со своими соседями. Правда, есть и небольшие сложности. В частности, они имеют обыкновение брать без спросу чужую еду. Любой из вас, кто в юности жил с соседями, знает, что это довольно распространенное явление. Вы встаете утром, насыпаете в чашку хрустящие хлопья и в этот момент обнаруживаете, что молоко закончилось. Что делать? Вы хватаете пакет, который только вчера купил сосед по комнате. А когда достаете свежее молоко из холодильника, взгляд падает на аппетитный шоколадный кекс. Вы знаете, что это некрасиво, но темный кубик с кусочками орехов выглядит так соблазнительно, что после нескольких секунд нравственных терзаний вы берете и его тоже. «Никто не докажет, что съел я, – говорите вы себе. – Нас здесь пятеро». Остается затолкать шоколадное лакомство в рот и, удовлетворенно облизывая губы, ликвидировать уличающие вас крошки.
Чтобы избежать подобных неприятностей, люди нередко прячут еду, если живут не одни. Ставят коробочку с мороженым к самой стенке холодильника, а дорогую бутылку вина вообще уносят в спальню. Джей тоже так поступает, причем очень изобретательно. Если кто-то из соседей видит, куда она складывает завтрак, она вскоре возвращается и перекладывает еду на другое место, чтобы точно знать, что утром не останется голодной. Поначалу трюк с перекладыванием продуктов не приходил Джей в голову. Но, после того как сама как-то стянула чью-то закуску, она стала предусмотрительнее. Кто из нас не судил об окружающих по себе?
В организации жизни Джей и ее соседей есть один специфический аспект. У них нет отведенных каждому комнат. Все могут ложиться спать в любом помещении своего этажа. Джей не имеет ничего против сна в разных частях квартиры. Однако с этим возникает одна существенная проблема: Джей терпеть не может утром оставаться голодной. Где бы она ни засыпала, ей надо быть уверенной, что она сможет позавтракать, когда проснется. Ясно, что горничных там нет: это кампус, а не пятизвездочный отель. Поэтому перед сном Джей прячет что-нибудь на завтрак в той комнате, где рассчитывает проснуться на следующий день. Питаться она предпочитает разнообразно. Если, например, ей известно, что в спальне уже есть запас семечек, то она не будет заботиться о злаках, а лучше принесет с собой арахис.
Джей наслаждается разнообразием блюд не только утром. Выбор должен быть при каждом приеме пищи. Если еда одинаковая, она приедается и хочется чего-нибудь новенького. Это вполне понятно. Никто не любит однообразия. После пары тарелок супа вряд ли мы захотим еще одну. Даже если это самый вкусный суп в жизни, рука потянется к чему-то другому – салату или бутерброду. Проблема в том, что Джей не может полностью контролировать меню: еду поставляет колледж и служба питания Кембриджского университета не всегда удовлетворяет ее потребность в разнообразии. Нередко на обед и ужин предлагается одно и то же. Для Джей это неприемлемо. Чтобы не расстраиваться, она частенько с утра приберегает что-то на ужин.
Есть еще одно, что мне следует сказать о Джей. Она умеет летать. В любой момент может расправить крылья и взлететь. Но не эта способность удивляет в Джей. Не поэтому о ней писал Nature[54]. Джей умеет летать, потому что она – кустарниковая сойка, красивая синяя птичка ростом 30 сантиметров и весом 85 граммов, представительница семейства врановых, родом с Западного побережья Северной Америки. На латыни ее имя – Aphelocoma californica. Психолог Никки Клейтон привезла Джей и ее товарищей в Кембридж из Калифорнийского университета в Дэвисе.
В середине 1990-х годов Клейтон, британка по происхождению, вела исследования в Дэвисе. Однажды во время обеда в кампусе университета она заметила соек, которые летали вокруг закусывающих студентов, собирая крошки недоеденных сэндвичей. В ситуации как таковой не было ничего необычного. Но птицы не склевывали добычу на месте. Они предпочитали прятать свои сокровища на территории, возвращались и перепрятывали еду в другое место, чтобы воспользоваться запасами потом[55].
Большинство из нас не придали бы особого значения действиям птиц. Но Клейтон – опытный психолог, специалист по поведению животных. Она поняла – эврика! Птицы не только демонстрировали впечатляющую пространственную память, безошибочно возвращаясь именно туда, где раньше запасли (то есть спрятали) еду, но и сам факт создания запасов на черный день говорил об их способности планировать будущее. Кроме того, стратегия перепрятывания означала, что птиц беспокоило возможное воровство со стороны собратьев. Примерно через десять лет Клейтон подтвердит все свои гипотезы в эмпирических исследованиях[56]. Результаты ее наблюдений, похоже, опровергают мнение многих видных психологов о том, что животные «замкнуты» во времени и не могут представить себя в разное время и в разных местах.