— Баксов доложил, что майор Шляпин[96] со своим полком ворвался в Сиротино. Первую брешь проделал батальон старшего лейтенанта Зайцева, вышедший к станции. Лед тронулся, товарищ командующий!
Через три часа генерал Чистяков доложил, что главный узел сопротивления противника в центре участка прорыва — Сиротино — под ударами частей 23-го гвардейского стрелкового корпуса и при поддержке правофланговых дивизий 43-й армии пал. Он скааал, что и у Ручкина дела идут успешно. 51-я дивизия, задержанная упорными контратаками в районе деревни Ровное, теперь сломила сопротивление врага и устремилась на юго-запад.
— Ну, все, кажется, идет по плану! — радостно произнес генерал В. В. Курасов.
Однако успокаиваться не приходилось. С подходом наступавших войск к железной и шоссейной дорогам, связывающим Полоцк и Витебск, упорство гитлеровцев возросло. Продвижение наших частей замедлилось. Каждая деревушка, каждая высота, каждая пядь земли доставались в ожесточенных боях.
Начальник разведки доложил о выдвижении к участку прорыва значительных сил, примерно до пехотной дивизии, из района Полоцка. Нетрудно было догадаться, что враг перебрасывает резервы, чтобы удержать за собой второй оборонительный рубеж. Этого нельзя было допустить.
Я приказал командующим воздушной армией и артиллерией фронта максимально усилить удары по противнику, закрепившемуся на второй (тыловой) оборонительной полосе, и одновременно распорядился выдвинуть для ввода в прорыв 1-й танковый корпус генерал-лейтенанта В. В. Буткова.
Бойцы и командиры наступавших частей были широко оповещены о большом значении для хода всей операции быстрого прорыва второй оборонительной полосы. По подразделениям мгновенно распространились листки-молнии. В них говорилось, что фашисты пытаются удержать, железную и шоссейную дороти Витебск — Полоцк, чтобы увезти свою живую силу и технику. Надо не дать им уйти, надо перерезать врагу пути отхода. Эти обращения сыграли большую мобилизующую роль. Воины действовали стремительно, смело.
Наиболее ожесточенный бой разгорелся за крупный опорный пункт противника Шумиливо. Здесь, как и при овладении Сиротином, фашисты были буквально ошеломлены метким и точным шквальным огнем реактивной артиллерии полков генерала Ю. П. Бажанова.[97]
При поддержке артиллерии части 179-й стрелковой дивизии полковника М. М. Шкурина и 306-й стрелковой дивизии генерала М. И. Кучерявенко атаковали этот мощный узел вражеской обороны с трех сторон. Однако фашисты продолжали упорно сопротивляться.
Первая трещина в обороне гитлеровцев появилась на участке нашего 935-го стрелкового полка. Первые атаки его подразделений, наступавших на Шумилино с востока, были отбиты. Тогда полковые артиллеристы на руках выкатили орудия в боевые порядки пехоты и ударили прямой наводкой по вражеским дзотам. Огонь противника сразу же резко ослабел. И как раз в это время над одним из самых высоких домов в тылу врага взвился и заполыхал на ветру красный флаг. Воины, как по команде, поднялись и с криком «ура» бросились вперед. Их уже ничто не могло остановить.
После боя выяснилось, что в Шумилино незаметно просочилась группа бойцов во главе с сержантом Сахатовым. Храбрый командир проник на крышу дома и привязал к трубе красный флаг. Это вызвало огромную панику среди фашистов. Им показалось, что советские войска уже у них в тылу.
Повсюду так же самоотверженно и умело сражались наши воины. Южнее 1-го стрелкового корпуса части 60-го стрелкового корпуса стремительной атакой выбили фашистов из сел Хотилово и Дворище и перерезали железную дорогу, связывающую Витебск с Полоцком. Поэтому и на второй оборонительной полосе противник не выдержал яростных атак. Он в панике отступал к Западной Двине. Гитлеровцев подгоняла с воздуха наша штурмовая авиация.
Преследуя врага, войска 6-й гвардейской и 43-й армий к исходу первого дня наступления на направлении главного удара продвинулись на 15 — 18 километров и полностью прорвали тактическую оборону противника на всю глубину. Оборонявшиеся здесь части 36-й и 252-й пехотных дивизий были разгромлены. Мы захватили много пленных, 66 орудий, 6 танков и 12 складов. Фашисты потеряли 11 самолетов. Итоги первого дня радовали нас.
На очереди была Западная Двина. Эта река к югу от Полоцка являлась мощной водной преградой. Наши передовые части были от нее всего в 18–20 километрах. Собравшись на командном пункте, мы с генералами Курасовым, Хлебниковым, Папивиным и Скорняковым напряженно думали о том, как упредить гитлоровцев в выходе на рубеж Западной Двины. Было над чем задуматься. Только что начальник штаба воздушной армии генерал-майор Н. П. Дагаев доложил, что летчики обнаружили движение к реке с юго-запада многочисленных колонн противника. Да и отходившие фашистские части, если бы им удалось оторваться от энергично наступавших наших войск и переправиться за реку, могли надолго задержать их.
Мелькнула мысль: ускорить ввод танкового корпуса генерала Буткова.
— Куда сейчас вышли его передовые части? — спросил я начальника штаба.
— Передовые отряды Буткова находятся в боевых порядках стрелковых дивизий, — моментально ответил генерал В. В. Курасов, — а главные силы отстали. Вот Федор Николаевич, — он кивнул в сторону стоявшего рядом начальника оперативного управления генерала Бобкова, — говорит, что колесные машины еле тащатся по непролазной грязи. Даже танки с трудом идут…
После недолгого раздумья мы пришли к решению, что вводить сейчас корпус неразумно. Придется освободить ему и без того малочисленные дороги, а это сразу же затормозит продвижение успешно наступавших стрелковых дивизий и задержит переправочные средства. Кроме того, выход танковых частей к реке ничего не даст, форсировать водную преграду до подхода пехоты они не смогут. Значит, надо принять все меры для того, чтобы стрелковые соединения ускорили темп наступления, не задерживаясь даже ночью. А как только они захватят плацдарм на Западной Двине, можно начать переправу танкового корпуса.
Генералам Белобородову и Чистякову были немедленно отданы приказания: ночью продолжать наступление передовыми частями стрелковых соединений и к утру 24 июня захватить плацдармы на противоположном берегу Западной Двины. Представляя, какая суматоха творится сейчас на дорогах, я предупредил командармов, чтобы они взяли под личный контроль своевременный выход к реке переправочных средств.
Всю ночь не пришлось сомкнуть глаз. Отовсюду шли тревожные донесения: в кромешной тьме на дорогах образуются пробки, машины буксуют, тяжелые переправочные средства приходится тянуть буквально на руках. К тому же на пути попадаются отходящие группы гитлеровцев и надо успевать расправляться с ними.
Вот когда я особенно остро почувствовал, как необходимы штатные дорожно-комендантские полки. Дело в том, что имевшихся во фронте дорожно-эксплуатационных частей не хватало, и поэтому службу регулирования в ряде случаев осуществляли у нас строевые части, выделенные армиями. Едва их соединения проходили, подразделения, регулировавшие движение, снимались и пускались вдогонку за своими. Как будут идти следом другие, их уже не интересовало. А будь у нас достаточное количество специальных дорожно-комендантских частей, они регулировали бы движение всей группировки войск и, конечно, порядка было бы больше. Но коль их не хватало, пришлось, скрепя сердце, потребовать от командармов выделить регулировщиков за счет боевых частей.
В 12 часов дня 24 июня Иван Михайлович Чистяков радостно доложил:
— Орлы генерала Ермакова[98] черпают воду из Западной Двины!
— Отлично! — ответил я. — А плацдарм захватили?
— Захватили, товарищ командующий. Не напрасно столько трудились.
Да, к форсированию реки войска фронта готовились тщательно. Учились преодолевать водные преграды не только на табельных, но и на подручных средствах. И вот, несмотря на то что переправочные средства и артиллерия застряли в дороге, вышедшие к Западной Двине подразделения без промедления приступили к ее форсированию. Первым с ходу начал переправу учебный батальон 67-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора А. И. Баксова.
Командир батальона капитая И. П. Украдыженко узнал от скрывавшихся в лесу жителей о наиболее удобных для переправы местах, они же помогли перевезти бойцов на лодках и плотах.
Первой на противоположный берег, в 10 километрах юго-восточнее местечка Улла, высадилась группа смельчаков, состоявшая из коммунистов и комсомольцев. Возглавляли ее старшие лейтенанты Вербицкий, Котляр и лейтенант Александров. Отважные пулеметчики Герасименко, Трифонов, Хмельницкий и Иванишко сумели благополучно переправить свои станковые пулеметы. Они установили их на самодельные плотики, а затем, захватив с собой конец кабеля, под огнем противника вплавь переправились через Западную Двину и подтянули плотики. Пулеметчики помогли группе отразить контратаку фашистов и прикрыть огнем переправу главных сил подразделения. Через час весь учебный батальон находился уже на противоположном берегу.
Коммунисты и комсомольцы, повторяю, были душой боевой группы, так блестяще осуществившей переправу. Вот красноречивое свидетельство: из 16 человек, представленных в этом батальоне к присвоению звания Героя Советского Союза, 10 человек были коммунистами, а все остальные — комсомольцами.
Чистяков доложил, что и в 71-й гвардейской дивизии генерала И. П. Сивакова форсирование реки тоже началось успешно. Передовые подразделения 212-го гвардейского стрелкового полка майора Сивади на подручных средствах переправились через Западную Двину и захватили плацдарм в районе деревни Буй. Там отличился командир взвода лейтенант Владимир Долгов. Он первым поплыл к берегу, поставив ручной пулемет на самодельный плотик и толкая его перед собой. Фашистские автоматчики вели по нему непрерывный огонь. Лейтенант был ранен в руку, но, собравшись с силами, вы