43 я и 4-я ударная армии своим продвижением к столице Латвии словно стягивали веревку на горловине гигантского мешка, в котором оказались главные силы группы армий «Север». Еще каких-нибудь два десятка километров — и для фашистских вояк, которые с большим упорством удерживали Эстонию и Латвию, последние пути отступления в Германию будут отрезаны. Вот почему Шернер в середине сентября вновь стал настоятельно просить Гитлера разрешить ему отвести свои войска из Эстонии и Латвии. На этот раз фюрер санкционировал отвод.
Таким образом, хотя войскам нашего фронта не удалось прорваться к Рижскому заливу и перерезать коммуникации, связывающие основные силы группы армий «Север» с Восточной Пруссией, все же упорное продвижение соединений 43-и и 4-й ударной армий заставило Шернера осознать реальную угрозу полной блокады своей разбросанной по территории Эстонии н Латвии группировки и разгрома ее по частям. Даже твердолобый фюрер согласился наконец с необходимостью срочной эвакуации войск со всей территории Прибалтики, исключая Рижский район и побережье Балтийского моря от Даугавы до границ Восточной Пруссии. Но для того чтобы можно было вывести войска из Эстонии и северо-восточной части Латвии, надо было любой ценой удержать рижский коридор. Шернер предпринимал для этого самые решительные меры, но не мог решить эту задачу без существенного ослабления своей обороны перед войсками 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов, откуда ему пришлось снимать значительные силы.
Генерал Н. П. Дагаев чуть ли не через каждый час докладывал мне новые сведения о сосредоточении к юго-востоку и к югу от столицы Латвии крупных сил танков, пехоты и артиллерии. Надо было спешно прорываться туда, пока Шернер не сколотил под городом мощную ударную группировку своих войск. И я торопил генералов В. Т. Обухова и А. П. Белобородова, требуя, чтобы они наступали даже ночью.
Шел третий день операции. Генерал Обухов прислал донесение о том, что передовые отряды его корпуса прорвались к Даугаве, а Белобородов доложил о выходе передовых частей своей армии к городу Балдоне. Приложив линейку к карте, начальник оперативного управления генерал Ф. П. Бобков удовлетворенно заявил:
— Неплохие результаты: за три дня войска продвинулись почти на пятьдесят километров! Надо бы поздравить Обухова и Васильева — их корпуса все время впереди. Просто молодцы!
— Молодцы не только они, — заметил В. В. Курасов. — Замечательно поработали летчики, расчищая войскам путь! Больше пяти тысяч вылетов за три дня и около двух тысяч двухсот бомбометаний по противнику — это итог прекрасный!
И действительно, 3-я воздушная армия господствовала в небе Западной Латвии и Литвы. Только в первый день наступления истребители сбили в воздушных боях 67 самолетов врага.
Результаты были, безусловно, неплохими, особенно если принять во внимание то, что войска 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов три дня вели бои лишь в пределах главной полосы обороны противника. Войска же нашего фронта успешно прорвали оборону врага и к исходу третьего дня наступления продвинулись, как уже упоминалось выше, до 50 километров, угрожая перерезать коммуникации, ведущие в Восточную Пруссию. Враг вынужден был начать отвод группы «Нарва» из Эстонии и левого фланга 18-й армии из района озера Выртс-Ярве с целью усиления своей группировки под Ригой. Стремясь облегчить положение войск южнее Риги, противник 16 сентября нанес два сильных контрудара в районе западнее Добеле и из района северо-западнее Балдоне (под Ригой), но успеха не добился.
Итак, до Риги нам было, как говорится, рукой подать. Но именно в это время наши предположения о том, что противник в ближайшие дни снова нанесет контрудар, начали оправдываться. Первым тревогу забил генерал И. М. Чистяков. Он сообщил, что до 300 танков и штурмовых орудий атакуют его войска в районе Добеле, сосредоточив их на 12-километровом участке. Начались атаки и на левом фланге 51-й армии.
Таким образом, Гитлер снова двинул войска 3-й танковой армии на помощь рижской группировке. В этой обстановке начинать наступление силами 51-й и 5-й гвардейской танковой армий было явно нецелесообразно. И мы, получив одобрение Ставки, приняли решение пока отложить переход в наступление.
К концу дня выяснилось, что войска 6-й гвардейской армии устояли. Фашистским танковым дивизиям удалось продвинуться лишь на 4–5 километров, оплатив этот мизерный успех потерей 60 танков и штурмовых орудий. И снова потекли донесения о героизме наших солдат и офицеров, стоявших насмерть на пути фашистской танковой армады. На следующий день генерал Чистяков прислал захваченный при разгроме одного немецкого штаба приказ генерала Шернера, в котором тот требовал от своих командиров «держаться до последнего солдата и не сдавать без боя ни одной позиции… расстреливать на месте каждого солдата, обнаруженного в тылу».
Эти меры Шернера еще более усилили сопротивление фашистских полчищ в обороне и настойчивость в контратаках. Это ощущалось и другими Прибалтийскими фронтами. Командующие генералы А. И. Еременко и И. И. Масленников сообщили, что их войска не смогли прорвать первую полосу вражеской обороны. В связи с этим маршал А. М. Василевский настоятельно требовал ускорить выход 43-й и 4-й ударной армий нашего фронта к Риге. Но стрелковые корпуса 43-й армии натолкнулись на упорное сопротивление немцев в районе Иецавы и Балдоне. Лишь 18 сентября войскам А. П. Белобородова удалось овладеть этим мощным узлом фашистской обороны. Прорыв 3-го гвардейского мехкорпуса к реке Даугава вынудил гитлеровские части, упорно оборонявшиеся в полосе действий 4-й ударной армии, начать частичный отход на северо-запад. Генерал П. Ф. Малышев доложил об освобождении городов Яунелгава, Вецмуйжа и станции Миса, что на железной дороге Елгава — Крустпилс. Войска обеих наших армий еще больше приблизились к Риге.
Штабу фронта приходилось теперь направлять свои усилия не только на руководство наступлением под Ригой, но и на отражение контрудара в районе Добеле. Шернер продолжал попытки отсечь главные силы 51-й армии. Он рассчитывал, на худой конец, сковать остальные силы 1-го Прибалтийского и не допустить, чтобы они помогли армиям генералов Малышева и Белобородова в разгроме рижской группировки и в освобождении Риги. И пока что танковым дивизиям противника удавалось достигнуть этой цели.
Обстановка стала накаляться и на юго-восточных подступах к Риге. Ослабив свои силы, оборонявшиеся перед другими Прибалтийскими фронтами, Шернер сколотил наконец новую мощную ударную группировку южнее Риги. Об этом успел нас предупредить генерал Н. Ф. Папивин, а партизаны подтвердили данные воздушной разведки. Поэтому донесения генералов Белобородова и Обухова о том, что их части отражают яростные контратаки крупных сил противника, не застали нас врасплох. Мы успели нацелить войска на отражение этого контрудара, а воздушная армия уже активно бомбила и штурмовала сосредоточившиеся дивизии противника.
Впоследствии удалось установить, что в районе Риги Шернеру удалось сгруппировать около 12 дивизий, в их числе 2 танковые. В районе Балдоне по передовым соединениям 43-й армии удар нанесли 2 танковые и 4 пехотные дивизии. В связи с этим продвижение на Ригу резко застопорилось. Надо было прежде всего отразить контрудар. Во всяком случае, в первый день наши дивизии устояли.
19 сентября меня по телефону ВЧ вызвал И. В. Сталин. Я доложил ему о ходе наступления 43-й и 4-й ударной армий, подчеркнув при этом, что резко усилилось сопротивление противника на подступах к Риге. Верховный похвалил войска фронта за успешные действия и предложил немедленно передать в Генеральный штаб данные об отличившихся. Заканчивая разговор, И. В. Сталин сказал:
— К сожалению, Еременко и Масленников пока что слабо помагают наступлению войск вашего фронта. Мы потребовали от них возможно быстрее завершить прорыв обороны противника, чтобы затем развернуть решительное наступление в направлении Риги. Полагаем, что они с этой задачей справятся, и вам легче будет разделаться с противостоящей группировкой немцев. Желаю вам успеха.
Вечером мы с волнением слушали по радио приказ Верховного Главнокомандующего, в котором он благодарил войска 1-го Прибалтийского фронта за достигнутые в ходе сентябрьского наступления успехи. Столица салютовала нам двадцатью артиллерийскими залпами.
Трудно описать ликование войнов 4-й ударной и 43-й армий, а также 3-го гвардейского мехкорпуса, когда им объявили этот приказ. Благодарность Верховного Главнокомандующего вызвала у всех огромное воодушевление и прилив сил. Я еще раз убедился, сколь высоким было моральное воздействие таких приказов на бойцов и командиров.
Вскоре мы с удовлетворением отметили, что противник с каждым днем выдыхается. На подступах к Риге наши части отбили все атаки войск Шернера, а на некоторых участках даже отбросили их.
Особенно яростным контратакам подверглись бригады мехкорпуса В. Т. Обухова и стрелковые дивизии генерала П. А. Васильева, которые оказались на острие клина.
Теперь трудно было определить, кто наступает, а кто обороняется. Если на одном участке фашистам приходилось обороняться, то на других наши войска вынуждены были отбивать контратаки. Но мы стремились любой ценой удержать инициативу.
В. Т. Обухов в эти напряженные дни доносил о том, что в связи с отставанием стрелковых дивизий его бригадам приходится вести бой, имея в своем тылу части противника. Однако отойти к основному ядру 43-й армии он отказался.
Обухов никогда не боялся окружения. Он блестяще владел искусством маневрирования и не терялся, когда оказывался в отрыве от главных сил.
Мы настойчиво добивались, чтобы А. П. Белобородов соединился с 3-м гвардейским мехкорпусом, и он 22 сентября с радостью доложил мне, что, отразив в течение двух дней 15 контратак, его соединения выбили фашистов из города Балдоне и вышли на подступы к Кекаве. С мехкорпусом Обухова они вошли в непосредственное соприкосновение.
До Риги оставалось всего 16 километров. Но они были самыми трудными. Шернер отнюдь не прекратил попыток повернуть наши войска вспять. К вечеру 22 сентября выяснилось, что крупные силы вражеской пехоты при поддержке танков снова контратаковали наши части, ворвавшиеся в Балдоне. Шернер явно стремился ударом во фланг отрезать дивизии, прорвавшиеся на Кекаву. Но генерал Н. Ф. Папивин сорвал осуществление этого замысла. По противнику были нанесены мощные удары бомбардировщиков и штурмовиков. А. П. Белобородов сообщил мне: «Мы восхищены боевой работой авиаци