Отрицательно качаю головой. Тошноты нет, только голова кружится.
— Ты ела хоть что-нибудь?
— Сэндвичи, — вспоминаю, — с сёмгой… на работе в-вечером…
— Ну, значит, не всё так плохо, — мужчина кидает на меня критический взгляд. — На пустой желудок тебя бы уже полоскало. Залезай! — кивает на переднее сиденье. — Это всё, что у тебя было с собой?
Смотрю на небольшую сумочку, которую я перекинула через плечо, чтобы не потерять.
— Д-да, — открываю неслушающимися пальцами, зачем-то достаю мобильный, за ним ключи от дома и… роняю их.
Два ключа, соединённые простым колечком, падают на решётку сливной канализации и проваливаются внутрь. Нарочно не придумаешь.
— Упс, — произношу слабым голосом.
На лицо Богатырёва мне даже смотреть страшно. Кошусь на него исподлобья. Он вздыхает.
— Садись, — снова кивает на машину. — Запасные ключи у сестры, наверное?
— А-га, — соглашаюсь, зажмурившись.
В первом часу ночи в пьяном состоянии будить Мари и Илью я ни за что не буду. Лучше у подъезда на лавочке утра дождаться.
— Поехали, — решив что-то, мужчина слегка поталкивает меня к автомобилю.
С трудом усаживаюсь на сиденье, тяну ремень один раз, другой, третий…
— Дай сюда, — со вздохом забирает из моих рук металлическую застёжку Богатырёв, помогает пристегнуться, перегнувшись через меня.
Пока он возится с ремнём, его шея оказывается прямо рядом с моим лицом, и я втягиваю его запах. Чёрт, как же шикарно он пахнет… Закрываю глаза.
— Ну, знаешь, — слышу вдруг оскорблённое, — из-за того, что с тобой всё время что-то приключается, у меня даже времени помыться сегодня не было!
— У вас просто талант понимать всё неправильно, — сообщаю ему, еле ворочая языком.
— Такие проблемы у меня только с тобой, — говорит он язвительно, занимая водительское сиденье. — Какой вывод напрашивается?
— Н-нашла к-коса на к-камень? — выговариваю с трудом.
— Нет, просто у тебя талант выворачивать всё наизнанку, — бурчит Богатырёв.
— О, да! — важно киваю несколько раз, голову почему-то сложно удерживать в нужном положении.
В ответ слышу только сердитое хмыканье.
— Н-но вообще-то, — собравшись с силами, говорю почти внятно, — у нас с вами с самого начала всё было наперекосяк. И вы в этом тоже принимали уч-частие!
— А мне оставили выбор? — мужчина что-то бормочет себе под нос, я разбираю только «…с кем спорить».
— Выбор есть всегда, — заявляю по-идиотски глубокомысленно, а потом почему-то вдруг вспоминаю читанные сотни раз строки. Как рыдала над ними в своё время, примеряя эту историю на себя. Не будь я в таком состоянии, мне бы и в страшном сне не приснилось, что я это сделаю, но тут… в голове всё мешается, я делаю глубокий вдох и говорю нараспев:
— «… вы помните тот час, когда в саду, в аллее нас судьба свела…»
— Не в аллее, а в такси, после свадьбы твоей сестры, — напоминает Богатырёв. — Ты мне Онегина рассказать решила? Так я его читал, ещё в школе.
— «…и так смиренно урок ваш выслушала я?»
— Смиренно? — он хмыкает. — Насколько я помню, ты врезала мне по лицу букетом невесты!
— «…я тогда моложе, я лучше, кажется, была…»
— Господи, Алина, тебе и сейчас всего восемнадцать!
— «…и я любила вас, и что же? Что в вашем сердце я нашла?»
— Это была не любовь, — качает головой Полкан.
— «Какой ответ? Одну суровость. Не правда ль? Вам была не новость смиренной девочки любовь…» — гну своё, не слушая, потому что я сейчас чувствую себя той самой героиней романа.
— Это была не любовь, — упрямо повторяет мужчина. — Просто девичья влюблённость в подходящего по типу мужчину. Тебе подошёл бы любой… Ну, как там, в твоём любимом Онегине, «пора пришла, она влюбилась»? Вот и всё.
— «И нынче, боже, стынет кровь, как только вспомню взгляд холодный и эту проповедь…»
— Алина, чёрт побери! — сердито стонет он. — А как ещё я должен был реагировать? Я очень старался тебя не обидеть!
Полкан тормозит так резко, что меня даже немного бросает вперёд. Паркует машину и заглушает мотор.
— Идём! — мужчина уже обошёл автомобиль и стоит возле открытой двери, протягивая мне руку.
Я смотрю на неё, ничего не соображая. Потом непослушными пальцами дёргаю за застёжку ремня. Раздражённый вздох сверху, и он снова тянется через меня. Опять этот запах…
— «Но вас я не виню…» — почти шепчу, поднимая глаза на лицо мужчины, которое в этот момент буквально в нескольких сантиметрах от моего.
— Ну хоть что-то, — ворчит Полкан, а мне вдруг так хочется его обнять.
Поднимаю руки и обхватываю его за шею. Поглаживаю пальцами вдоль кромки коротко остриженных волос. Мужчина замирает, глядя мне в глаза, но не отстраняется.
— «А счастье было так возможно, так близко… Вы должны, я вас прошу, меня оставить…»
— Интересно, где? — он словно выходит из какого-то транса, подхватывает меня на руки. — Здесь, на улице? Щас же! Не дождёшься!
Прислоняюсь головой к его плечу и закрываю глаза. Он крепко прижимает меня к себе и медленно идёт вперёд. С закрытыми глазами мне кажется, будто я лечу. Уже почти погрузившись в сон, ощущаю, как чувство полёта прекращается, меня опускают на какую-то мягкую поверхность. Удобно… Сворачиваюсь калачиком. Чувствую, как меня легко гладят по голове, убирают с лица мешающуюся прядь волос. Распахиваю глаза, с трудом фокусируясь на мужском лице.
— Поцелуй меня, — шепчу, притягивая его к себе.
— Что же ты со мной делаешь, малышка, — слышу в ответ тихое, чувствую на своих губах мягкое прикосновение и проваливаюсь в темноту.
В себя прихожу рывком. Открываю глаза и замираю. В комнате темно, то есть сейчас либо ещё ночь, либо очень раннее утро. Дико хочется пить. Вожусь под укрывающим меня одеялом и вскрикиваю, когда рядом раздаётся заспанный хриплый голос.
— Стакан с водой на тумбочке справа от тебя.
— Что?.. — подскакиваю, оглядываясь, и обнаруживаю, что на кровати рядом со мной, на животе, подмяв под себя подушку, лежит Полкан.
— Говорю, вода вон там, — машет он в сторону. — Наверняка же пить хочешь. Попей и ложись, ещё очень рано.
Это какой-то сюр. Заторможенно беру стакан, выпиваю воду и только собираюсь аккуратно откинуть одеяло и слинять куда-нибудь — куда угодно! на диван! на кресло! — как Богатырёв, не поднимая головы, сообщает:
— Кровать в квартире одна. Спать больше негде. Так что будь добра, ляг и не вертись, у меня сил нет тебя перетаскивать ещё откуда-нибудь.
Мне становится неловко. Кто знает, что бы случилось, если б он за мной не приехал… Поэтому осторожно ложусь обратно. Правда, совсем замереть не получается. И сон не идёт.
— Алина-а, ну дай ты поспать! — стонет мужчина после того, как я в очередной раз вожусь, пытаясь устроиться поудобнее.
— Да спите себе, что я, мешаю, что ли? — бурчу себе под нос.
И тут меня обхватывают за талию, рывком пододвигают к крепкому торсу, ещё и ногу закидывают сверху.
— Эй! — возмущаюсь. — Я вам не плюшевый мишка!
— Будешь ещё ёрзать — укушу! — сонно предупреждает меня этот… этот… — Спи!
Прижимает к себе крепче, утыкается куда-то в волосы рядом с ухом, и спустя несколько секунд я уже слышу тихое сопение. Меня вдруг затапливает нежностью. Вымотался, бедный… Кладу свои ладони на обхватившую меня руку, поглаживаю и сама не замечаю, как засыпаю.
Зато следующее пробуждение выходит значительно более эпичным.
Потому что сначала, ещё даже толком не проснувшись, я чувствую удовольствие. От прикосновений мужских рук, которые нежно и умело ласкают мою грудь. Мне до того приятно, что я невольно прогибаюсь в спине, сильнее прижимаясь к тёплому телу позади меня, а затем… затем понимаю, что в мои ягодицы упирается просто твердокаменный стояк!
До мозга с запозданием доходит, где я и с кем. Взвизгнув, дёргаюсь вперёд.
— Что за?!.. — раздаётся хриплое за моей спиной, потом эмоциональное ругательство, очередной мой рывок вперёд и грохот. С двух сторон кровати, куда мы оба одновременно свалились, запутавшись в одеяле.
— Я мог бы и догадаться, что рядом с тобой даже просыпаться опасно, — раздаётся с мрачным юмором с той стороны.
— Ну знаете! — я собираю в кучку конечности и тру плечо, которым ушиблась. — Вообще-то, это вы первым начали!
— Я начал?! — над кроватью показывается взлохмаченный Богатырёв.
— А кто мне… меня… трогал?!
— Что?!
— Что слышали!
— Ар-р-рина!
— Арина Родионовна — это няня Александра Сергеича! — вконец обозлившись, я тоже поднимаюсь с пола. — А я Алина! Алина через «эл»! Запомните уже или сходите к логопеду!
Полкан стоит, уставившись в одну точку, и я вдруг понимаю, что эта самая точка — моя грудь в кружевном бюстгалтере.
— Ай, вашу ж… мать моя женщина! — взвизгнув, плюхаюсь обратно на кровать, натягивая на себя одеяло. — Какого?!.. Почему я в одном белье?! — перевожу взгляд на мужчину и выдаю: — Почему вы в одном белье?!
— По-моему, нам обоим надо помолчать минуту, тебе не кажется? — мужчина поднимает одну бровь, а потом берёт и… тоже ложится обратно, отбирая у меня половину одеяла.
Я застываю с открытым ртом. Потом закрываю его. Открываю ещё раз. Ловлю на себе насмешливый взгляд и отвожу глаза.
— Теперь, когда мы оба выдохнули, — после паузы говорит Полкан, — скажу, во-первых: спать в одежде неудобно. Ты что, только сейчас заметила, что раздета? Просыпалась же ночью.
Я понимаю, что он прав, неловко пожимаю плечами. Чёрт знает почему я не обратила на это внимания.
— Во вторых, по поводу твоей претензии — извини, я… м-м-м… ещё не проснулся в тот момент.
— Это была не претензия, — выдаю прежде, чем успеваю задуматься.
— Не… претензия?
— Нет. Вы сказали, что со мной рядом опасно просыпаться, а я ответила, что вина не моя. Когда я поняла, что происходит, то отреагировала так от внезапности. Это было… просто неожиданно. Но очень приятно.
Алина, что ты несёшь?!
Похоже, эта мысль приходит в голову не только мне. Потому что мужчина тоже явно не может найти подходящего ответа.