— Алин, ты… сколько вчера выпила? — помедлив, уточняет Полкан.
— А почему вы спрашиваете?
— Да вот думаю, может, ты ещё не протрезвела, — он приподнимается, протягивает руку, щупает мой лоб. — Или заболела? Температуры нет вроде…
Одеяло соскальзывает ниже, обнажая накаченные грудные мышцы. Рот у меня наполняется слюной. Может, я и правда не протрезвела? А если так, то могу я, интересно…
Тянусь вперёд и кладу мужчине ладонь на грудь, пониже ключицы.
— Ты… что делаешь? — вижу, как у него дёргается кадык.
— Вы меня трогали, я тоже хочу, — придвигаюсь чуть ближе, веду ладонью вниз, но её тут же ловят, накрывают рукой.
— Не надо, — звучит предостерегающе.
Как-то слова расходятся с тем, что он по-прежнему прижимает мою кисть к груди. Мог бы просто отодвинуть её от себя. Слегка шевелю пальчиками. Не отодвигает. Ну и ладно, у меня вторая рука есть.
Вторая рука успевает не только погладить кожу, но и нежно, еле прикасаясь кончиком пальца, обвести по контуру плоский сосок. После чего её тоже захватывают в плен. Мужчина часто дышит через приоткрытые губы и смотрит мне прямо в глаза — я замечаю, что его зелёную радужку почти не видно, так расширен зрачок.
А потом… медленно откидывается обратно на подушку. И убирает свои руки с моих.
Мне что, дали разрешение?
Решаю не уточнять вслух. Просто перемещаю обе ладони опять наверх, к ключицам, и начинаю поглаживать напрягшиеся мышцы. Офигеть можно, какой он… Метнув взгляд на его лицо, тяну одеяло вниз, опуская до талии. Пока что. Обвожу пальцами каждый кубик на животе, мышцы сбоку — не знаю, как они называются — короче, разглядываю и щупаю всё, что мне доступно.
Возвращаюсь наверх и, совсем обнаглев — или окончательно сойдя с ума? — быстро склоняюсь и прижимаюсь губами прямо рядом с затвердевшей горошиной соска. Распущенные волосы падают вперёд, на грудь и на живот. Сверху раздаётся какой-то звук, и я не успеваю оглядеться, как оказываюсь прижата спиной к разворошённой постели.
Глава 10
— С огнём играешь, малышка, — выдыхает сквозь зубы Полкан. — Уверена, что такие игры тебе по плечу? Я ведь могу и ответить!
Мне на какое-то мгновение становится не по себе от тона, которым это сказано, а потом ловлю его взгляд и… кажется, кто-то хочет меня напугать? Чтобы убежала, сверкая пятками, и дальше была о-очень осторожна? Типа превентивной меры, значит. Так Мари давала Ярославе подойти максимально близко к включённой духовке, чтобы девочка сама поняла, что там горячо и можно обжечься.
Вот только что бы он там себе ни думал, я ведь не ребёнок. А в эту игру могут играть двое. И я, подняв руки, закидываю их ему на спину.
Провожу коротко остриженными ноготками от плеч вниз, слегка надавливая, и мужчину передёргивает, на крепко сжатых челюстях выступают желваки, он прижимается ко мне чуть сильнее, но не двигается. Зато я чувствую, как сбоку в меня вдавливается кое-что твёрдое и горячее.
— Однажды на тренировке на открытом стрельбище мы решили попробовать использовать горящие стрелы, — говорю негромко. — Удивительное ощущение, когда пылающий наконечник попадает прямо в цель, поджигая мишень.
Он судорожно сглатывает, а я веду пальцами обратно, оглаживаю плечи, спускаюсь к груди — ниже не получается, руки уже не изогнуть. Приподнявшись, тянусь губами к ямочке между ключиц, но в последний момент высовываю язык и быстрым движением лижу тёплую кожу. Это, похоже, становится последней каплей.
Мои запястья перехватывают, сдавливая как в тисках, руки прижимают к постели по обе стороны от головы. Он медленно, контролируя каждое движение, склоняется и мучительно неторопливо касается моих губ. Раскрывая их своими, лаская поцелуем, то гладя, то покусывая, не давая ни дышать, ни думать, продолжает и продолжает, заставляет меня сгорать от желания почувствовать его прикосновения везде, каждой клеточкой тела.
Не знаю, сколько проходит времени — несколько минут или полчаса, когда Полкан отрывается от меня, упирается лбом в мой. Я чувствую, как его потряхивает, по плечам, по рукам то и дело пробегает сдерживаемая дрожь.
— Достаточно новых впечатлений для тебя на сегодня? — голос звучит сдавленно.
— Что? — выдыхаю растерянно.
О чём он?
Мужчина отстраняется, сдвигается чуть вбок, отпускает меня, и я, помедлив, снова тяну к нему ладони.
— Ты сказала вчера, что… тебе нечего вспомнить… — грудь быстро приподнимается под моими руками.
— Ты… Вы… что, полагаете, что у меня есть нечто вроде списка?! — ошарашенно смотрю на него, отодвигаюсь подальше, сажусь на кровати, придерживая на груди одеяло. — А вы — один из пунктов?!
— Хочешь сказать, нет? — он смотрит на меня прищурившись, тоже садится, упираясь спиной в изголовье.
До меня вдруг доходит, как это всё может выглядеть с его стороны: что я решила пуститься во все тяжкие, чтобы перепробовать всё, что ещё не делала. Первый поцелуй он у меня «украл», а потом я впервые выпила алкоголь — сама же сообщила ему об этом. А то, что произошло только что — это, видимо, «попытка соблазнения» с моей стороны, с которой он, как ему кажется, успешно справился.
Меня захлёстывает возмущением. Как вообще можно было такое подумать?!
Всё это проносится в голове за какие-то доли секунды, уже открываю было рот, чтобы высказать ему… И тут у меня мелькает другая мысль. Раз уж он так считает, почему бы не согласиться с ним? И я резко меняю направление.
— Даже если и так, что такого? — приподнимаю брови.
— Что такого?! — ему, похоже, не хватает дыхания. — Ты что, не понимаешь, в какие можешь попасть неприятности?!
— Пока ведь не попала, — беспечно пожимаю плечами. — Кстати, спасибо вам, что помогли вчера. Как вы там оказались?
Похоже, этот вопрос сбивает Полкана с очередной возмущённой тирады. Мужчина закашливается.
— Это неважно, — на секунду отводит глаза, потом опять смотрит на меня. — Важно, что я не всегда смогу быть рядом.
— Понимаю, — киваю серьёзно. — Но, знаете, это и необязательно. Я вам очень благодарна, правда, но я должна совершать свои собственные ошибки. Да, это почти наверняка приведёт к разным… последствиям, но как-то ведь мне удалось дожить до своего возраста без вашей опеки, правильно? А последние дни показали, что я многое упускаю, — многозначительно улыбаюсь, слыша в ответ отчётливый скрип зубов.
— Отвернись, — недовольно цедит мужчина. — Я оденусь.
Послушно делаю, что сказано, размышляя при этом. Неразделённая любовь все эти годы была для меня самым настоящим «волшебным пенделем». Я училась, старалась, добивалась — и всё ради чего? Ради мечты, что мы встретимся, и он оценит меня по достоинству. Ну вот, встретились. И я понимаю, что страдать мне надоело!
А вот если он теперь слегка пострадает — я буду не против!
— Держи, — уже одетый Полкан протягивает мне очередную рубашку. — Тебе вряд ли захочется надевать вчерашнее.
— Спасибо! — быстро натягиваю на себя ткань, просовываю руки в рукава и, застегнувшись, откидываю одеяло.
— Звони сестре, я отвезу тебя, возьмёшь ключи, — мужчина отворачивается.
— Да не надо, доберусь на… — ловлю мрачный взгляд и иду на попятный. — Конечно, сейчас.
Достаю мобильный и набираю Мари. Восемь утра, но Ярослава просыпается раньше, так что они точно уже не спят.
— Алинка, привет! — слышу довольный голос на фоне какого-то шума.
— Привет, сестрёнка, — невольно улыбаюсь, но продолжить не успеваю.
— Хорошо, что ты позвонила, — торопливо говорит Мари, — нам Илья сюрприз сделал! Мы уехали в дом отдыха, до конца недели!
У меня глаза невольно вылезают из орбит, поднимаю растерянный взгляд на Богатырёва.
— А… далеко уехали? — спрашиваю с трудом.
— Ну, не очень, едем ещё… Вот Илья говорит, часа четыре ехать, это под Владимиром. Вернёмся в воскресенье вечером.
— Хорошо, — отвечаю слабо, — удачно вам отдохнуть…
— Спасибо! Яра, подожди, зайка, вот папа остановится, тогда…
— Ладно, Мари, не отвлекаю тебя, — слышу в трубке требовательный голосок племяшки.
— Ага, Алин, созвонимся! — сестра отключается, и я опускаю телефон.
— Я так понимаю, ключей у тебя не будет? — прищуривается Полкан.
Виновато качаю головой.
— Извините, я не ожидала, что всё может так совпасть, — говорю негромко и тут же торопливо продолжаю: — но вы не думайте, я всё решу! Позвоню паре знакомых или сниму номер в гостинице на несколько дней, это не проблема!
— Не вздумай! — отрубает мужчина. — С твоей способностью находить приключения на свою… кхм. Здесь поживёшь, пока Мари не вернётся.
— Э-э-э…
— Лучше молчи, — предупреждает он. — Я услышал твои рассуждения на тему самостоятельности. Но пока ты у меня… — запинается, затем продолжает: — на практике, будешь под моим присмотром!
— Но…
— Хочешь поспорить?
Сглатываю от неприкрытой угрозы в тоне и мотаю головой.
— Вот и славно, — он окидывает меня взглядом. — Так, тебе ведь даже надеть нечего?
— Хм… — быстро оглядываюсь, подхватываю свои чёрные джинсы, в которых была вчера, натягиваю, подворачиваю рукава рубашки, чтобы были чуть ниже локтя. — Найдётся у вас какой-нибудь ремень, который не используете?
— Держи, — Полкан, порывшись в выдвижном ящике, протягивает мне требуемое.
Затягиваю потуже талию поверх рубашки — модель ремня очень удобная, он сделан из плотно переплетённых слегка тянущихся нитей, и застегнуть его можно на любую длину.
— Ну вот, — расправляю воротник и расстёгиваю пуговку сверху. — Как я выгляжу?
— Н-неплохо, — кивает мужчина. — Только лучше застегнуть.
— Чего это? — опускаю глаза вниз.
— Не смотрится.
— Да? — оглядываюсь в поисках зеркала, иду в коридор — наверняка там есть — и точно, нахожу встроенное в шкаф, критически разглядываю себя. — Да, действительно, вы правы. Вот так будет лучше.
Расстёгиваю ещё пару пуговиц, делая вырез максимально глубоким. Вышедший за мной из спальни Богатырёв закашливается, проводит пальцем за воротником рубашки, оттягивая его от шеи.