Дедок выдвигает стул, усаживает свою даму сердца, затем, кряхтя, садится сам.
— Владлен Ильич, Олимпиада Сергеевна, — начинает юрист, заставив меня прикусить губу, чтобы не расплыться в улыбке, — изобрела я для вас законные схемы, давайте разбираться. Для начала брачный контракт!
Я давлюсь от неожиданности, закашливаюсь, и вся троица смотрит на меня.
— Не переживайте, это стажёр моя, — машет рукой Ксения Владимировна. — Соглашение о неразглашении она тоже подписала.
— Возьми конфетку, деточка, — старушка протягивает мне мятный леденец.
Юрист делает страшные глаза, и я, поблагодарив, быстро беру предложенное.
— Ну так вот, — продолжает Ксения Владимировна.
Из дальнейшего разговора выясняется, что дед с бабушкой познакомились на даче, когда внуки купили ей участок, чтобы удовлетворить бабкину страсть к выращиванию кабачков в промышленных масштабах. Вот с соседом и закрутилась любовь на почве грядок и совместных походов в аптеку. А теперь они хотят составить завещания так, чтобы каждый, если вдруг что, мог спокойно отойти в мир иной, не переживая за оставшуюся на этом свете половинку.
Юрист подробно объясняет им, что и как нужно сделать. Доходит и до споров.
— Липа, да шо ж такое, еп-пона мама! Я те говорю, обойдётся мой обалдуй! Пущщай сам зарабатывает, а то привыкли на всём готовом, — разоряется дед.
— Ладик, не горячись, — успокаивающе гладит его по локтю бабулька. — А то давление подымется. Я ж не против, как скажешь, так и сделаем. Всё одно долго-то друг без друга не протянем, ну, чего ты?
— Ладно уж, — ворчит старик, похлопав свою спутницу по руке.
В конце концов они, собрав вместе все детали и документы с инструкциями, собираются на выход.
— К нотариусу я с вами вместе схожу, — кивает Ксения Владимировна после консультации, и тут её отрывает телефонный звонок. — Прошу прощения. Алина, проводи, — кидает негромко в мою сторону, указав глазами на уже что-то опять обсуждающих возле двери стариков.
Я иду рядом с парой в сторону лифта.
— Спасибо тебе, деточка, — обращается ко мне Олимпиада Сергеевна, — я ж совсем забыла, собиралась вот тут КсеньЛадимирне передать, ты уж будь добра… — достаёт из глубокой сумки банку с чем-то светлым.
— Липа, ну опять ты со своими закрутками, — несердито бурчит дед.
— Не ворчи, — с улыбкой отмахивается от него женщина, — держи, деточка, это яблоки, они почти без сахара сделаны, кусочки прямо как только собранные, со своего огорода! Чайку попьёте!
— Спасибо, — растерянно беру банку.
— Вот и славно, — удовлетворённо кивает бабулька, пока её спутник вызывает лифт. — Дай тебе бог мужа хорошего, деточка.
— Куда ей торопиться, — ухмыляется дед, — мы-то с тобой когда встретились?
— И то верно, — вдруг весело хихикает Олимпиада. — Но всё ж таки, вон тут сколько мужчин ходит, у такой красавицы небось отбоя от кавалеров нет? — заговорщическим шёпотом спрашивает у меня.
Не успеваю ничего ответить, как за моей спиной раздаётся громкое:
— Алина!
— Вот, я ж говорила, — довольно кивает бабулька, с любопытством глядя на выросшего за моим плечом как из-под земли Богатырёва. — Ну, деточки, удачи вам, любви да детишек побольше…
Я зажмуриваюсь от ужаса, а она тем временем продолжает:
— Эх, были б мы с Ладиком помоложе…
— Годков на писят каждый, ага, — хмыкает её антикварный Д'артаньян. — Идём уж, Липа!
Старики, попрощавшись, скрываются в лифте, и меня тут же крепко берут под локоть.
— Ко мне в кабинет, — чеканит холодный голос.
Глава 3
— Мне надо отнести это Ксении Владимировне, — показываю банку и пытаюсь осторожно потянуть руку на себя, но хватка не ослабевает.
— Правило первое, — Богатырёв сводит брови, глядя на меня. — Принимать подарки от клиентов запрещается.
— Но это же просто варенье… — пытаюсь заикнуться, но тут же прикусываю язык.
— Правило второе, — невозмутимо продолжает начальство. — Мои слова не обсуждаются. Я говорю — ты делаешь!
Поплотнее сжимаю губы, потому что очень хочу язвительно поинтересоваться, до какой степени распространяется эта его власть. Алина, молчи, говорю себе. Молчи, а то нарвёшься. Ты здесь никто и звать тебя никак. Практикантка-стажёр по знакомству. Глаза долу и без глупостей!
Пауза затягивается, я смотрю на мужчину, прижимая к себе банку с вареньем, а он разглядывает меня.
— Есть какие-то ещё правила? — спрашиваю наконец.
— Пока достаточно этих двух, — сощуривается Богатырёв. — Дважды не повторяю, но для тебя сейчас сделаю исключение — я велел тебе идти ко мне в кабинет.
— Алина, ты чего тут застряла? — раздаётся низкий грудной голос, и я даже с каким-то облегчением вижу подходящую к нам Ксению Владимировну. — Полкан, ты же вроде сам ко мне её определил. Или тебе девочка для битья понадобилась?
Сглатываю и ещё крепче прижимаю банку к себе. Зря топор вчера здесь оставила. Надо было с собой носить.
— Не пугай мне… практикантов, — вздёргивает бровь мужчина. — Сама куда?
— Секретарь суда позвонила, — поводит плечом юрист. — Я к ним. Давай без допнагрузки сейчас, ладно? И так зашиваюсь.
Богатырёв кивает.
— Алина, — обращается ко мне женщина, — ты пока тут с бумажками. В офисе всегда есть чем заняться. Я денька через два-три дела разгребу и возьму тебя опять. Там как раз мне несколько исков строчить и парочку ходатайств. Тогда и поучишься.
— Спасибо, — киваю обрадованно.
— Вот и ладненько, — юрист направляется к лифту.
— Ксения Владимировна, подождите, — торопливо делаю шаг в её сторону. — Тут… вот… Олимпиада Сергеевна просила передать, к чаю…
— Я что, с банкой должна в суд тащиться? — раздражённо отвечает мне женщина. — Сама разберись.
Разворачиваюсь обратно к Богатырёву, который разве что глаза не закатывает.
— Идём уже, горе луковое, — устало вздыхает мужчина, и мне хочется немного надуться. Можно подумать, это я во всём виновата!
Как только мы подходим к начальственному кабинету, с места подрывается Илона.
— Полкан Игоревич! Кофе?
— Да, Илона, мне как обычно, — Богатырёв кидает на меня косой взгляд. — Ты будешь? — спрашивает неожиданно, и я замечаю краем глаза, как на лице секретарши на секунду появляется злобная гримаса.
— Нет, спасибо, — качаю головой, — я не пью кофе, только чай.
— Тогда сделай ещё чай, Илона, — бросает мужчина секретарше и проходит в кабинет.
Ой, есть у меня подозрение, что не стоит мне здесь ничего пить. Илона туда наверняка либо плюнет, либо яду подольёт.
— Алина… — начинает Богатырёв, но его прерывают, в этот раз заместитель.
— Полкан, — в дверь после резкого стука заглядывает Павел Сергеевич, замечает меня и расплывается в улыбке, — Алиночка, рад вас видеть.
— Ты по делу? — сердито обрывает его начальство.
— Да, — кивает зам, — Ксения в суд отправилась? Очень удачно, тогда давай я Алину заберу, нам тут срочно понадобилось архивы по недвижке прошерстить, как раз для неё занятие!
— А второй практикант? — уточняет Полкан.
— Так вдвоём и сделают, — машет рукой Павел Сергеевич, — быстрее выйдет.
— Пусть справляется сам, — отрезает Богатырёв. — Алина поедет со мной!
— Э-э-э, ты же на выводку собирался? — уточняет заместитель, а потом, видимо, заметив по моему лицу, что я не поняла, уточняет: — На следственные действия, Алин, когда показания на месте проверяют.
— Вот туда и поедем, — кивает Полкан.
— Ну… ладно, — растерянно отвечает Павел Сергеевич и, выходя из кабинета, кидает на меня внимательный и какой-то немного настороженный взгляд.
Мне хочется развести руками. Я и сама не понимаю, что стукнуло в голову нашему шефу, который сейчас сверлит меня глазами исподлобья.
— Садись! — резко указывает на стул Богатырёв, заставив меня вздрогнуть.
Плюхаюсь, куда велено, сжав руки на коленях. Мужчина подходит ближе.
— Ты что, боишься меня? — раздаётся вдруг неожиданный вопрос.
— А надо? — вырывается у меня невольно.
Может, и боюсь, конечно… Немного… Но больше ощущаю постоянную неловкость. А ещё растерянность. Потому что я так долго была влюблена в этого мужчину, ну, или считала, что влюблена…
«Можно подумать, сейчас ты к нему равнодушна», — проскакивает в голове язвительная мысль, но я от неё отмахиваюсь, не давая себе задуматься об этом.
— Надо бояться? — повторяю негромко, глядя на Богатырёва.
Он медленно качает головой.
— Нет. Тебе — нет.
— Тогда зачем вы так старательно меня пугаете? — не могу удержать лёгкого упрёка в голосе.
На этот вопрос он ответить не успевает — в кабинет заходит секретарша.
— Полкан Игоревич, ваш кофе, — тянет Илона, склоняясь к столу, чтобы поставить на него поднос.
Блин, а я вот не умею так соблазнительно изгибаться, чтобы сразу и грудь, и… хм, пятую точку было видно. Кидаю быстрый взгляд на мужчину, но он, похоже, задумывается о чём-то своём и не обращает внимания на чудеса гибкости, которые тут демонстрируются. Илона, видимо, тоже это замечает, потому что на лице у неё появляется странное выражение, которое мне не нравится. Хотя секретарша тут же расплывается в фальшивой улыбке.
— И ваш чай, — протягивает мне чашку с блюдцем.
— Спасибо, — киваю, но пить не тороплюсь. А вдруг она правда туда чего-нибудь подлила?
Но всё оказывается значительно банальнее.
— Полкан Игоревич, я не понадоблюсь вам… сегодня вечером? — томно тянет эта фифа.
— Нет, — он качает головой.
— Поняла вас, — Илона прищуривается, разворачивается и, проходя мимо меня, задевает локтем блюдце.
Я, взвизгнув, совершенно несоблазнительно подскакиваю с места, уронив стул, на котором сидела, потому что весь чай — горячий, чёрт подери! — оказывается на моей рубашке и юбке.
— Ах ты ж… — от испуга и от боли вспоминаю весь словарный запас, которым меня щедро одарили за полтора года тренировок парни-лучники из секции.
— Ох, как же так! — восклицает гадина. — Ну что же вы так неаккуратно…