Глава 4
Полкан
— Идиоты! — широким шагом иду к машине, так и охота пнуть кого-нибудь. — Кретины, бл…
Обрываю себя, не договорив, и оборачиваюсь. Алина, естественно, держится за моей спиной. Как я и сказал ей в самом начале. Сказал? Скорее, приказал. Отвык общаться с нормальными людьми, знаю, есть такое дело. В очередной раз давлю вздох.
Какая… самка собаки надоумила эту девочку идти на юридический, да ещё и в криминалистику? И я тоже хорош. Нахрена, спрашивается, потащил её с собой сюда? Сидела бы в офисе, бумажки перебирала. Так нет, попала вожжа под хвост. Мне, не ей.
— В машину! — не сдержавшись, опять рявкаю командным тоном.
Впрочем, Алина не спорит. И даже не смотрит на меня укоризненно этими своими глазищами так, что внутри что-то дёргается. Просто шмыгает на сиденье.
— Полкан Игоревич, — ко мне, запыхавшись, подлетает молодой следователь, про…сравший сегодня всё на свете. — Я… ну…
— Что «ты», Коля?! Что «ну»? — рычу в его сторону и кошусь на Алину. Надо как-то выбирать выражения, а то на язык рвётся такое, что ей знать не нужно. — Забыл, мать твою, базовые правила при производстве следственных действий и тактику следственного осмотра? Ты понимаешь, что любой адвокат тебя на суде уе… подтереться заставит всеми твоими бумажками сегодняшними?! Не беси меня лучше! Ещё сильнее, чем уже выбесил. Свободен!
Сажусь в машину и со злостью хлопаю дверью. Как они меня все достали, эти сосунки! То, что они нихрена не секут в том, как надо обращаться с подследственными — это ещё ладно, опыта мало, можно научиться. Хотя в своё время мне бы за такое следак, который меня натаскивал, яйца бы оборвал. Но вот что они косячат в вещах, которые у них должны от зубов отскакивать…
— Полкан Игоревич, — звучит тихое сбоку. — Не сердитесь так. Может быть, ещё можно…
— Алина, помолчи! — взрываюсь на ни в чём не повинную девчонку, и мне тут же становится стыдно. Ещё не хватало довести её…
Но Алина спокойно сносит мою злость.
— Он может исправить ошибки в протоколах путем внесения в него замечаний и дополнений, это часть шестая статьи сто шестьдесят шестой уголовно-процессуального кодекса, или провести дополнительные следственные действия в соответствии со статьями сто семьдесят третьей и двести седьмой, — выдаёт это чудо на полном серьёзе.
Я с трудом удерживаю ползущую вниз челюсть. Даже настроение слегка поднимается. Выдыхаю, приходя в себя.
— Да, он может, Алин, ты права, — отвечаю уже почти спокойно. — Проблема в том, что любая ошибка — любая, подчёркиваю это! — мало того что усложняет процесс расследования, так ещё и суд потом с высокой вероятностью завернёт результаты твоей работы за недостаточностью и недостоверностью доказательств.
— Я понимаю, — кивает она. — Если судья признаёт следственное действие не законным, все доказательства, полученные в ходе такого следственного действия, признаются недопустимыми.
— Абсолютно верно, — киваю.
Ну хоть кто-то хоть что-то знает по предмету. Прямо бальзам на душу после сегодняшних идиотов.
— Всё хреново, да? — Алина смотрит на меня, склонив голову.
— Не ругайся, — вылетает у меня совершенно непроизвольно.
Девушка фыркает, встряхивает волосами, и я в очередной раз теряю нить рассуждений, глядя на блестящие вьющиеся пряди. Вот почему предпочитаю держать в секретарях блондинку. Длинные тёмные волосы у женщины — моя… ну не то чтобы слабость, но почти. Так и хочется запустить туда пальцы, чтобы проверить — они действительно такие мягкие, как кажется? А если намотать всю эту копну на кулак, то…
Резко отворачиваюсь, выбрасывая из головы нарисовавшиеся там картинки. Совсем охренел, Богатырёв?! Ей восемнадцать! Давай ещё школьницу найди себе, чего уж мелочиться!
Что за дерьмодень сегодня… Сначала этот долбаный практикант, обжимавшийся с Алиной в лифте, потом сцена в кабинете, из-за которой я чуть не опозорился — не хватало только девочке внезапный стояк демонстрировать. На закуску встреча с Мари. Я уж думал, что похоронил эти воспоминания, а тут… стоило им сказать про Аню — и так погано стало, кто бы знал. И вишенкой на торте — следак-придурок, запоровший три часа старательной работы.
— Отвезу тебя домой, — кидаю взгляд на часы и завожу машину.
Алина отворачивается к окну. Я заметил, что она совсем не болтушка, и это радует. Да и её слова… Девочка явно не просто так штаны просиживала в универе последние два года. Кто знает, может быть, это действительно её призвание. Женщины внимательнее к мелочам, чем мужчины. Невольно задумываюсь. Знаю я парочку классных спецов, надо бы их познакомить. Связи в нашем деле многое решают.
Дорога до её дома заканчивается как-то быстро. Торможу возле подъезда, зачем-то основательно паркую машину, глушу мотор вместо того, чтобы просто подождать, пока она выйдет. Да и Алина не торопится, хмурится, теребя в руках ремень сумки. В памяти вдруг всплывает сцена, случившаяся между нами несколько лет назад. Она тогда… в любви мне призналась. Что я мог ответить четырнадцатилетней девочке. Или ей пятнадцать было уже? Неважно.
Губы трогает слабая улыбка. Всё равно получил от неё. Темперамент уже тогда был виден. Кошусь на Алину краем глаза. Вроде бы она пережила это и не чувствует неловкости рядом со мной, но теперь я почему-то задумываюсь, а вспоминает ли она произошедшее? И если вспоминает — то как именно?
— Ты что-то хочешь спросить? — смотрю на неё и понимаю: мне отчего-то хочется продлить это время рядом с ней.
Не успеваю разобраться в сумбуре мыслей, когда Алина кивает.
— Хотела кое-что уточнить по поводу сегодняшних следственных действий, я тут… — смущаясь, лезет в сумку и показывает мне блокнот, — записала несколько вопросов. Но это не срочно, можно завтра…
— Давай свои вопросы, — киваю ей, стараясь не показывать, что я рад поводу задержаться.
— Вы устали, — говорит она тихо. — И голодны наверняка. Я не хочу вас задерживать.
— Ты что-то говорила о домашней лапше?
Молодец, Богатырёв. Пять с плюсом тебе просто. Ты реально вот сейчас в гости к ней напрашиваешься?
Перевести всё в шутку не успеваю. Да и не слишком-то я в этом силён. Алина разворачивается ко мне всем корпусом.
— А вы зайдёте?! — смотрит недоверчиво.
— Если хочешь… То есть только если ты не против, — говорю торопливо, чувствуя себя идиотом.
Ну да, конечно, скажет она тебе, что против, как же… Ты вообще-то её начальник. С какой стати это всё вдруг стало меня волновать?
— На самом деле на вопросы я действительно могу и завтра ответить, — продолжаю, пытаясь как-то выкрутиться из ситуации. — Ты ведь тоже устала.
— Я буду рада, если вы зайдёте, — девушка улыбается, а я…
Я, чёрт побери, чувствую, что никогда в жизни ещё так не хотел домашней лапши.
Этот дом без лифта, мы поднимаемся пешком на четвёртый этаж. И с каждой пройденной ступенькой я всё больше и больше задумываюсь, какого хрена я творю?! Особенно если предположить, что у неё всё-таки осталось что-то ко мне…
Решить этот вопрос окончательно не успеваю, потому что Алина уже открывает дверь квартиры.
— Заходите, — кивает спокойно, проходит вперёд, скидывает обувь, заставив меня на пару секунд залипнуть на босые ножки с аккуратными тонкими пальчиками. — Я пойду поставлю еду разогревать, тоже голодная, — слегка улыбается и машет рукой в сторону. — Ванная здесь, если нужно. Приходите потом на кухню.
Моя руки, оглядываюсь по сторонам. Всё очень чисто, видно, что не так давно сделан ремонт. А ещё… она явно живёт одна. Хмурюсь, задумываясь. Алине ведь всего восемнадцать. Входная дверь и замок — я отметил сразу — достаточно простые. Всё это не слишком безопасно.
Прохожу на кухню, откуда тянет аппетитным запахом. Алина уже достала тарелки и режет хлеб.
— Помочь?
— Нет, спасибо, Полкан Игоревич, вы садитесь, — она оглядывается через плечо, улыбается. — Там блокнот на столе, можете посмотреть вопросы, почерк у меня вроде ничего, разобрать можно.
"Ну и что ты напридумывал?" — даю сам себе мысленного пинка. Просто предложила, просто из вежливости, просто хочет учиться и разбираться в работе… А ты уже губу раскатал, полковник. Вспомни, на сколько лет ты её старше! Да и вообще, мало ли, что у неё одна зубная щётка в стакане. При её внешности она за последние года три-четыре наверняка уже не одного парня сменила.
Последняя мысль противно отзывается где-то в солнечном сплетении, поэтому беру блокнот и вчитываюсь в текст, написанный чётким летящим почерком.
Вопросы, кстати, вполне адекватные и по делу. Хотя чему я удивляюсь. Уже ведь понял, что с мозгами у неё всё в порядке.
— Алин, значит, смотри, — начинаю разбирать первый вопрос.
Девушка кивает на мои замечания, пару раз уточняет детали. Ставит передо мной тарелку, над которой поднимается ароматный пар. Сама садится напротив, но есть не спешит, коротко записывает важные моменты. А я даже не замечаю, как съедаю всё до последней капли. Становится как-то немного неловко.
— Давайте добавку положу, — Алина рассеянно, видимо, задумавшись над объяснениями, наливает мне вторую тарелку супа, которую я стараюсь есть помедленнее.
— Спасибо, очень вкусно, — говорю, закончив.
— На здоровье, — она всё так же сидит, склонившись над блокнотом, постукивая кончиком ручки по губам.
Я вдруг понимаю, что смотрю на это зрелище, не отрываясь, и не могу отвести глаз. А потом она обхватывает ручку губами, слегка прикусив, и между зубами становится виден кончик языка.
Ниже пояса у меня всё реагирует однозначно. Вот же… дерьмо! И как теперь встать из-за стола?
— Полкан Игоревич, всё в порядке? — Алина наконец захлопывает блокнот, убирает чёртову ручку, и я слегка перевожу дыхание.
— Да, конечно. Спасибо ещё раз за ужин.
— Не за что, — она немного смущённо улыбается. — К сожалению, кроме супа ничего нет, я сама ем немного и…
— Что ты, не извиняйся, — качаю головой. — Неужели думаешь, я тебе буду претензии предъявлять, что плохо накормила начальство?