Он на веранде спал, на раскладушке,
Стреляй, пали над ухом хоть из пушки,
Он всё равно не встанет, он три дня
Проспал и, соответственно, три ночи,
И вот глаза продрал, сидит, бормочет:
«А это что вокруг за хреновня?
Немножечко оно слегка чужое,
Я это сердцем чую и душою,
А где болото, где мои деды?
Я помню, что хотел припасть к истокам,
И, видно, просчитался ненароком,
Когда заснул до утренней звезды
В машине у тебя. Серёгой вроде
Тебя зовут? А где я?» «На природе! —
Колян уже вступил с ним в диалог, —
Истоки мы тебе организуем,
Но поначалу всё же обмозгуем
Всё то, что для тебя я приберёг.
Точнее, приберёг я для другого,
Коллега у тебя тут. Он три слова
Не может пятый день уже связать,
Поэтому тебя и привезли мы,
Что это для него недостижимо —
Зелёный змий отторгнуть и изгнать.
Давай, включайся, вот тебе вопросы,
Тут целый список: злые, как барбосы,
Пятнадцать дней идут у нас дожди,
По стёклам так и бьют, по скатам кровель,
И свёкла гибнет в поле, и картофель,
Что лучше ты на это не гляди.
Что с этим делать – вот тебе задача!
Погнали дальше. Сразу обозначу —
Второй вопрос едва ли разрешим,
Но ты попробуй: как в оранжерее
Для роз установить, и поскорее
Температурный правильный режим?
Тут женщины нужны, энтузиастки
На этом производственном участке,
Но нету их. А тот, что начал пить,
Коллега твой, увязнувший в неврозах,
В капусте смыслит, но никак не в розах,
А с них прибыток тоже должен быть.
С капустой, кстати, тоже всё непросто,
Мучнистая роса в процессе роста
Ей стала настоящим палачом,
А также никакой ей нету жизни
От мошек, блошек, гусениц и слизней.
Мы травим их, но всё им нипочём!»
У Кольки двадцать, сорок, сто вопросов —
Как косточки из спелых абрикосов,
Он их спешит из памяти достать:
«А ну-ка, кто умеет, разгрызи-ка!»,
И, как бы ни звучало это дико,
Тут нечего особо разгрызать —
Вот это агроном ему озвучил,
Коляну, чтобы тот его не мучил,
Гиганта, корифея, короля,
Вопросами на уровне ликбеза:
«Ты без него, как спринтер без протеза,
Без палки, без ноги и костыля».
«Возможно, ты и прав», – Колян был краток
И парочку потрёпанных тетрадок
С коротким вздохом выложил на стол,
И агроном в ответ, пожав плечами,
В прострации глубокой и печали
За чашкой кофе это всё прочёл.
Там схемы, планы, выкладки, расчёты,
Ну вот как то бездонное болото,
Куда не очень хочется нырять,
И агроном недобро усмехался
И через строчку тихо усмехался:
«Да вас на месте надо расстрелять
За ваши производственные планы!
Хоть вы, ребята, с виду не бараны,
По крайней мере, ты-то не баран,
Раз самый главный тут, – сказал он Кольке, —
Но путь у вас сомнительный и скользкий.
Не бизнес тут, а цирк и балаган».
Он в шутку ткнул Коляна в подбородок
И потрепал по холке: «Первогодок!
Но ничего, научим, не впервой!
Для фермера не в том секрет успеха,
Чтоб тыщу вёрст на тракторе проехать,
А в том, чтоб больше думать головой!»
И вот он уже в уголочке,
Шарахнув рассола из бочки,
Как овощ на грядке, расцвёл, —
Ругаясь раскатисто, зычно,
Владения Колькины лично
По кругу пешком обошёл.
Он там оттянулся на славу,
У ценного кадра есть право
Лентяев порвать на куски,
Он две полевые бригады
Взнуздал, словно конское стадо:
«А ну-ка, не спать, мужики!»
Умеют они, эти кадры,
Слова, как свинцовые ядра,
Прицельно и ловко пулять
Из пасти своей, как из пушки.
«Эй, вы, – он кричал, – я на мушке
Держал вас и буду держать!»
Ну, в общем, за дело он взялся,
Предшественник тоже проспался,
Приплёлся, сопит, как сурок,
И треплет тетрадь виновато,
При этом ещё и лопату
Зачем-то с собой приволок.
Средь мёртвой ботвы, еле-еле,
Стоит он, немыт три недели,
И мыши зажи́ли уже
В его пропылённом бушлате,
И ржавчина, вон, на лопате
Застыла, как кровь на ноже.
Непросто с таким обормотом,
С похмелья никак не поймёт он,
Мозгами едва шевеля,
Как будто бревном шибанутый:
Беречь её надо, ботву-то,
Ботвой удобряют поля!
«Давай, уже, братец, включайся, —
Сказал агроном, – это счастье —
Проспаться, и в бой, знаю сам!»
День, два, и у них уже дружба,
И взгляд у них общий, что нужно
Войну объявить грызунам!
А также на старых знакомых,
На вредных и злых насекомых
Обрушил свой гнев агроном:
«Дрожите, морковные мухи,
Не будет вам сладкой житухи,
А будет вам буря и гром!
И ты, огуречный комарик,
Простой как бы с виду бухарик,
Что соки из овоща пьёт,
А что, мол, такого, нормально,
Прости, старина, но печальный
Вот-вот уж конец тебя ждёт.
Друзья, ваша песенка спета,
И смысла для вас больше нету
В счастливую верить звезду,
Теперь вам не будет поблажек,
Уж я-то работу налажу,
Я всех вас, чертей, изведу!»
И вот он уже понемножку
Добил крестоцветную блошку,
А также капустную моль,
Он взял эту нечисть измором —
Чесночно-томатным раствором
Не сразу, но вывел под ноль.
И с их неизменным соседом,
Да-да, с подлецом-листоедом
Он строгий повёл разговор:
«Ты что вытворяешь, паскуда?
Смотри, я пришёл, – это чудо,
Что ты ещё жив до сих пор,
И банда твоя на свободе!»
«Ребята, полундра, уходим!» —
Своим прокричал этот гад,
И весь этот выводок адский,
А с ними и жук колорадский,
И тот соскочить даже рад.
Да, неплохо на старте себя показал агроном!
Кто забыл, я напомню: он также ещё и механик,
Он на сеялки, веялки Колькины глянул мельком,
Что во рву, под забором травой поросли, лопухами.
«Это, брат, не ко мне, я со смертью давно не борюсь, —
Он Колюхе сказал, – у тебя два комбайна и трактор
Всё ещё на ходу, я за них вроде как не боюсь,
Громче танков они тарахтят, сразу видно – характер!
А чего там ржавеет во рву, ты в музей это сдай!
Звёзды в небе, и те, словно пьяные рожи, распухли,
Так мне видится, страшно им, слышишь меня, Николай,
Сверху видеть её, лопухами поросшую рухлядь!»
Слово за слово, нет, не напрасно сюда я привёз
Парня этого Кольке – креме́нь, человечище, глыба!
В нём не гаснет огонь, он в работу включился всерьёз.
Мне Колюха не раз ещё скажет: «Серёга, спасибо!»
Меж долгими и тяжкими трудами
Дедов своих тех самых с бородами
Он вспоминал на берегу пруда,
Наш агроном, он их мечтал увидеть,
А как проспался, понял, что не выйдет,
Поскольку он заехал не туда.
Но он письмо однажды написал им:
«Я весь в делах, но дело-то за малым —
А приезжайте сами вы ко мне,
«Шумел камыш» с Витюхою споёте
И на меня посмотрите в работе
В далёкой этой вольной стороне!»
Ну, написал, и ладно, легче стало,
Порою люди в космос шлют сигналы,
Где лишь одна сплошная чернота,
И с замираньем сердца ждут ответа,
Но, сколько ни рассказывай про это,
Никто не отвечает ни черта.
А тут – глядите! – взяли и явились,
Как говорится, и не запылились,
Конкретно с бородами два деда́,
На старом «Запорожце» прикатили,
И, хоть не сами руль они крутили,
По виду были оба хоть куда.
Да, забывать дедов своих негоже,
Один из них двоюродный, другой же —
Десятая вода на киселе,
Но всё равно родня. «Внучок, здоро́во!»
У Кольки всё заранее готово —
И водка, вон, и закусь на столе.
Мы все расположились там в итоге —
И родич их, что руль крутил в дороге,
Задумчивый спокойный паренёк,
Вполне членораздельный и толковый,
И Витька, и Андрюха-участковый,
И Клещ к нам завернул на огонёк.
Деды его своим домашним мёдом
Сразили наповал, и полным ходом
Размеренно беседа потекла:
«Ну, как он тут по жизни, наш внучок-то?»
И агроном развёрнуто и чётко
Им рассказал про все свои дела.
И, сидя со стаканами напротив,
За мелкие погрешности в работе
Они ему успели навтыкать:
«Ты марку-то держи уж, дорогуша!»
Я их с открытым ртом сидел и слушал
Про то, как надо сеять и пахать.
Беда у нас в России с урожаем,
Хотя и много мы чего сажаем.
Читатель, знаешь слово «моветон»?
Я объясню: когда не дуешь в ус ты,
Снимая позднеспелую капусту
С гектара тридцать пять ли, сорок тонн,
Вот это он и есть. И ровно столько