Повывел их, как пятна на сукне.
Ну, в общем, понятно бы вроде,
Что здесь для неё на природе
От дел отдохнуть в самый раз,
Но Нинка особа такая,
Скажу я, вперёд забегая,
Что нужен подробный рассказ
Про то, как она отдыхает.
Другие лишь спят да бухают
У моря, где всё включено,
И Бог им в подмогу, и ладно,
А Нинка к себе беспощадна,
В её голове лишь одно —
Работа, работа, работа,
А спячка сродни эшафоту,
Куда ты себя и загнал
Бездельем своим, и чего уж,
Палач – молчаливая сволочь —
Вот это и есть твой финал,
Точнее, топор его острый.
Да, с Нинкой нам будет не просто,
Она нам покоя не даст.
Ну, что ж, мы за Нинку махнули,
С ней спорить – как прыгать под пули,
На это никто не горазд.
И снова деньки полетели,
Мы с Витькой слегка прибурели
Как раз от безделья, и вот
К Андрюхе зашли по соседству,
От скуки вернейшее средство —
Такой вот спонтанный заход
К товарищу: «Здравствуй, дружище!»
«Мы хоть и не блещем умищем, —
Сказал я Андрюхе, – но всё ж
Про белые думаем пятна,
Вопрос есть один непонятный,
Давай ты нам ясность внесёшь.
Скажи, чтоб мы знали, для справки —
Когда я недавно на травке
Валялся у края пруда,
Я там для ныряльщиков вышку
Увидел, и рысью, вприпрыжку
Готов был помчаться туда!»
«Зачем, для чего?» «Да чтоб прыгнуть,
И спину красиво так выгнуть,
И в воздухе крикнуть: «Ура!
Лечу! Хрен меня остановишь!
А страх наш позорный – всего лишь
Нелепица, вздор и мура!»
Вот нам и ответ нужен честный,
Не то он, народ этот местный,
И впрямь бестолковый слегка,
Что счастья в полёте не видит,
Не то он на вышку в обиде,
Что слишком она высока!
Чего им не прыгать-то? Спорт ведь
Никак не способен испортить
Изношенный их организм,
И всем им поможет наладить,
Уж так по-хорошему глядя,
Не очень-то трезвую жизнь.
Тут крепкие надо нервишки
Иметь, чтоб лететь с этой вышки
И в ус по дороге не дуть.
Любой, кто останется целым,
Пройдёт потом прямо и смело
Судьбой предначертанный путь.
Они уже меньше могли бы
Травить эту Колькину рыбу,
Любимых его осетров,
И это не просто догадки:
Когда твоё тело в порядке,
То ты и душою здоров.
Ну что ж? У Андрюхи на это
Заранее в виде ответа
Застыл в глубине головы,
Как будто отлитый в металле,
Всего лишь один комментарий,
Что мы стопроцентно правы!
Он так и сказал нам: «Ребята,
Всё правильно, спорт – это свято!
Я сам эту вышку чинил,
Чтоб злость у народа и зависть
Поменьше в душе расползались,
Как кляксы от чёрных чернил,
Чтоб не было тут интересов
У местных отдельных балбесов
Как можно сильней навредить
Тому, кто без устали пашет
И пьёт свою полную чашу
И дальше её будет пить».
«И что они, прыгают в воду?»
«Да как бы не так, нету моды
У них рисковать головой,
А есть потаённые планы
Третировать, тюкать Коляна
Тяжёлой и твёрдой рукой».
Потом мы за ужином дружно
Решили, что всё-таки нужно
Психологу срочно звонить,
Который даёт нам советы,
Он много в своей голове-то
Премудростей разных хранит.
Коля сразу ему всё, как есть, рассказал, не мудря,
Мол, спортивный объект наш ускоренным шагом, вприпрыжку
Стороною обходят злодеи, выходит, что зря
Участковый Андрюха провёл реставрацию вышки?
Ладно, было б у нас это всё вместо санок и лыж,
Так ведь лето – иди, бултыхайся в любую погоду, —
Ты профессор, учёный знаток, в кабинете сидишь,
Расскажи, почему они, суки, не прыгают в воду?
И психолог сказал: «Тут делов-то на пару минут —
Подработать твой план без эмоций, в спокойной манере,
Вот чего ты хотел, чтобы скор был и строг Божий суд?
Ты же ведь не дурак, Николай, чтоб в утопию верить!
Если импульс они не получат, то, значит, беда,
Как травили они, так и будут травить твою рыбу,
А чтоб в воздухе сальто крутить – да ты что, никогда,
Прыгать, в воду лететь – скажут: «Нет, извините, спасибо!»
Четвёртая глава
И, чтоб помочь подобным шалопутам
Своим особым следовать маршрутом
Хоть к чёрту на рога, хоть к Богу в рай,
И дать уже им полную свободу,
Чтоб все они ныряли в эту воду,
Табличку надо сделать: «Не ныряй!»
Там где-то рядом должен с этим словом
Ещё и человек быть нарисован —
Спортсмен плывущий, в нём-то вся и суть, —
Красивый, сильный, смелый и отважный,
Вы только не забудьте, это важно,
Косым крестом его перечеркнуть!
Тогда-то уж любой туда полезет,
На вышку эту, даже на протезе,
И, с бодуна ныряя на авось,
Сойдёт на нет вся ихняя орава!»
Андрюхе-участковому по нраву
Такое предложение пришлось.
Тем более, психолог для порядка
Им объяснил доходчиво и кратко
Про визуализацию идей
(Хрен выговоришь это без бутылки),
Что люди растворятся, как обмылки,
В непроходимой дурости своей!
Чего уж там, силён наш участковый,
Его лицо спокойно и сурово:
«Я принимаю этот тяжкий груз!
Мы среди сложных жизненных вопросов,
Как среди волн и ледяных торосов,
Должны уметь выдерживать свой курс!
Да, многих жизнь сама теперь накажет,
Не прост он, наш посёлок, может, даже
В нём вымрет население на треть,
Но ведь при том, что кто-нибудь утонет,
Специально их никто туда не гонит,
Им можно просто дома посидеть!»
Я, автор, о другом скажу два слова:
Психолог-то реально был подкован,
Насчёт таблички умный был расчёт —
Мы выросли в особой атмосфере, —
Когда нас убеждают, мы не верим
И сделать всё хотим наоборот.
Такой подход таится в наших генах.
Вот если бы все лозунги на стенах
Во всех углах моей родной земли
Внушали нам со скрытой укоризной:
«Мы не придём к победе коммунизма!»,
То мы к нему бы, может, и пришли —
Плакаты были: «Трезвость – норма жизни!»,
А будь на них: «Открой, налей и сбрызни!»,
А «Пьянство – вот где норма! Пей до дна!»,
Тогда бы, я вполне предполагаю,
У нас и жизнь у всех была другая,
Никто вообще не пил бы ни хрена.
Вот в этом и была у них ошибка,
У коммунистов, что не слишком шибко
Понять они пытались молодёжь,
А седовласых свергнутых тиранов,
Отправив на закланье, как баранов,
Они вообще не ставили ни в грош.
Да-да, я о Хрущеве. Тут, конечно,
В истории, во мгле её кромешной,
Где слабый свет давно уже погас,
Плутая, люди скажут: «Кто тиран-то?
А теплоты в нём сколько, а таланта,
К тому же он совсем не седовлас!
А как он фитиля вставлял буржуям!»
Ну, тут я, скромный автор, возражу им,
Продребезжу, как старый самосвал,
Пылящий по раздолбанному тракту,
Что авторское ви́дение фактов
Никто ещё пока не отменял.
Так вот, о молодёжи, тут всё ясно:
Когда б по всей стране с плакатов красных
Пророчество хлестало нас и жгло:
«Америку, хоть все садись по коням,
Не перегоним мы и не догоним!»,
То мы б её догнали всем назло!
Итак, участковый Андрюха
В корыто побольше набухал
Эмалевой краски, и глядь —
Готова табличка! Всё ясно:
Стихия настолько опасна,
Что не хрена в воду нырять!
Не как-нибудь там сикось-накось,
С душою исполнена надпись,
И ровные буквы блестят
Под слоем прозрачного лака,
И два восклицательных знака
Уверенно, твёрдо стоят!
…Рассвет отливал перламутром.
Андрюха путём хитромудрым,
Чтоб «хвост», если что, обрубить,
Возникни он вдруг, тихой мышкой
Прокрался тайком к этой вышке —
Табличку покрепче прибить.
Постройкою этой дощатой
Пугай хоть кого. Страшновато.
Кромешная адская жесть, —
Отнюдь не Печерская Лавра,
Скорее, скелет динозавра,
Ну ладно. Как есть, так и есть.
И лес просыпался с восходом,
И солнце озёрную воду
Ласкало лучом золотым.
Душа у Андрюхи звенела!
Он яростным и оголтелым
Заливистым свистом своим
Поляну вокруг прямо выжег,
Он песню свистел «Чижик-Пыжик»,
Там сталь в баритоне, металл!
Конечно, не ария Верди,
И ладно. Но скотчем-то к жерди
Андрюха свой знак примотал,
Что выполнен в виде таблички.
Он даже устал с непривычки,
Пока в неё гвоздь забивал,
Долбил, колошматил сверх меры,
Чтоб этот кусочек фанеры
Никто никогда не сорвал!