Посланец бравый княжеских элит!»
«Витюха, брат! А ты не охренел ли,
Откуда у тебя такие перлы —
Жабо, вуаль, орнамент, реноме?»
Он только усмехнулся: «Нет, пожалуй,
Он только с виду ветреный и шалый,
Мыслительный процесс в моём уме!»
…А жизнь идёт – налоговые штрафы
Растут быстрее даже, чем жирафы,
И раскрутиться Кольке не дают,
Проверки прицепились, как экзема,
Да вот уже и рейдерская тема
Негаданно-нежданно тут как тут.
Как будто ведьма вскользь костлявым боком,
Она коснулась Кольки ненароком,
Когда один из местных воротил,
Простой и ясный тип аборигена,
Уже свой острый взор, острей рентгена,
На Колькины угодья обратил.
Шестая глава
Тут угол особенный задан —
К Колюхе с утра прямо на дом
Пришли и наводят туман
В костюмчиках два прохиндея,
За высшую правду радея,
За пухлый хозяйский карман,
И врут, вон, стоят, не краснея,
И тот, что из них поглавнее,
Уже договором трясёт,
Улыбочка слаще нектара:
«Пожалуйста, два экземпляра,
Чтоб было по-честному всё!
Вот здесь, Николай, подпишите,
И всё, и по нужной орбите
Вращайтесь хоть тысячу лет.
У Вас ведь в аренде землица,
Но нам она тоже сгодится,
Мы здесь наведём марафет! —
Коттеджный посёлок построим,
Клиенты закружатся роем
И будут от счастья рыдать,
А Вам, уважаемый Коля,
В кирпичном заводике долю
Мы быстро хотим передать, —
Зачем черепахами ползать?
Всегда обоюдная польза
От сделок бывает таких:
Бессрочное право аренды —
У нас. А у Вас – дивиденды.
Вы точно получите их.
Не то, что кредит или заем,
Мы акции Вам предлагаем,
Увесистый крупный пакет,
Пятнадцать процентов – нормально?»
У Кольки ответ моментальный —
Короткое твёрдое «нет».
«Мне этот заводик известен,
Ему уже лет будет двести,
Там сторож, и тот, старый хрыч,
С берданкой ходить не желает,
Да там при царе Николае
Последний был сделан кирпич!
Про акции тоже понятно,
Хоть даром бери их, бесплатно,
Они, как на шее петля —
Там криво всё, мутно и скользко,
Они лишь бумажки, и только,
Их стоимость – меньше нуля».
Ох, и весело дуют они, ветры новых времён,
Даже в ухе звенит у того, на кого они дуют.
«Подпись, чёрт Вас побрал! – Колю будто хлестнули ремнём, —
Ну зачем, Николай, жизнь свою осложнять молодую?
Нет? Ну ладно, другие придут вместо нас,
У хозяина план – так ли, сяк, всё решить за неделю,
Силовое крыло, так сказать, у него про запас,
Ждите их, Николай, их черёд фигурировать в деле!»
Клещ как раз на мопеде подъехал, он мёд нам привёз,
Трёхлитровую банку, услышал конец разговора,
Что, как печка, горяч, – ключевой кардинальный вопрос,
И что к Кольке уже посерьёзней придут визитёры.
Он сказал ходокам: «А вот это уже не к нему,
Он ещё молодой, и вообще, скоро сбор урожая.
Что до ваших орлов боевых, я их лично приму —
Рядом здесь, три версты на восток. Пусть ко мне приезжают».
Короче, через день, в семнадцать тридцать
Они приедут. Стрелка состоится.
Но, как бы ни был в деле он хорош,
Мы это всё восприняли как хохму:
«Клещ, ты чего? Тебя же просто грохнут,
Что и костей потом не соберёшь!»
«Цыц, молодёжь, – он зыркнул острым глазом, —
А ну-ка я для всех единым разом
Простую вещь озвучу от души,
Что лишний кипиш, он, по всем приметам,
Сродни жужжанью мухи, и при этом
Непродуктивен, как ни кипиши».
Он возле самовара выпил чаю:
«Их ждёт сюрприз, ребята, обещаю,
Какого не представишь и во сне —
Красивый праздник, шоу на природе,
А то чего-то в некотором роде
Немного скучновато стало мне».
Ну ладно, двое суток – это много,
Мы к Кольке поспешили на подмогу,
Он трактор свой раздолбанный чинил,
Которому сто лет по виду было,
И он урчал тоскливо и уныло:
«Вот на хрена я столько лет прожил?»
И пусть мы не шурупили нисколько
В подвесках, в рамах – Витька, я и Колька,
Пусть никакая мы не соль земли
Навроде Эдисонов и Эйнштейнов,
Но ржавчину со ступиц и кронштейнов
Мы для начала всё же соскребли.
А дальше что? У всех прилив отваги!
Мы плавно перешли к продольной тяге.
Когда махнёшь с друзьями по чуть-чуть,
То всё оно идёт само собою,
И ты готов к броску, к прорыву, к бою,
И ты его пройдёшь, свой славный путь!
Да, это вам не лёгкие прогулки —
Шасси освоить, дроссель, фланец втулки,
Стартёр, подсос, тут главное начать,
Но, подружившись с этой чертовщиной,
Вторичный вал с пластинчатой пружиной
Я худо-бедно начал различать!
Сто грамм, выходит, очень даже кстати,
Мы в этом древнем ржавом агрегате
Такой зажгли огонь, что ой-ё-ёй!
Как будто вспомнив важное чего-то,
Он зафурыкал в ритме пулемёта
И сам собой поехал по прямой!
«Постой, братан! – мы вслед ему кричали, —
Угробишься!» Ему и нет печали,
Он по полям носился напролом,
Как спятивший скакун, сквозь тучи пыли,
Мы целых два часа его ловили,
Летали через грядки кувырком.
Однако, вот и день пришёл, тот самый,
Когда к Клещу намылились с утра мы
Готовиться гостей уже встречать,
Что вечером к нему, в семнадцать тридцать
На стрелку обещали заявиться
И все вопросы быстро порешать.
Он поливал из лейки маргаритки,
И мы к нему – с порога, от калитки —
Все четверо: «Давай нам инструктаж!» —
Колян, Витёк, Андрюха-участковый,
И я, хоть не особо и толковый,
Но иногда полезный персонаж.
«Расслабьтесь, парни, – вот его ответ нам, —
В стороночке сидите незаметно,
Когда они начнут мне песни петь,
Кто главный тут. И всё! И чтоб не лезли!
Держитесь на дистанции, уж если
На это вы хотите посмотреть».
Пять тридцать. Шесть. Уже и восемь сорок.
И тишина. Ни тёрок, ни разборок.
Забыли, может, гости-то про нас?
Или в трясине где-нибудь утопли,
На дно пошли, размазывая сопли,
Дорогу перепутав с пьяных глаз?
Мы даже отказались от обеда,
Чтоб в форме быть. Но нету их, не едут.
Уже на небе первая звезда
Сквозь тучу проступила глазом рыбьим.
«Ну, что уже, теперь-то, может, выпьем?» —
Спросил Колян, и мы сказали: «Да!»
Не то, чтоб мы сильно поддали,
Мы лбами столбы не бодали,
Но взяли прилично на грудь,
Да так, что уже у Витюхи
Малиновый звон в левом ухе
И скрип в позвонках, но не суть.
Он взял черенок от лопаты
И шляпу надел: «Эй, ребята,
Тут очень простой разговор!
А ну-ка, скандируйте хором:
«Маркиз должен быть мушкетёром!»
А кто здесь у нас мушкетёр?
Лишь тот, кто при шляпе и шпаге,
Без них мы сынки и салаги,
Сплошное одно шутовство!
Но даже и этого мало,
Чтоб злого сразить кардинала
И грозное войско его!»
Ну, раз он в таком ореоле,
Мы малость его подкололи:
«Давай, землячок дорогой,
Чем в воздух бросаться словами,
Жабо одевай с кружевами,
Уж если ты важный такой!
Ты сам развивал эту тему!»
Но глухи мы стали и немы,
Когда он, кивнув нам в ответ,
Пошёл и багажник у «Нивы»
Вальяжно открыл и лениво,
И вот он уже разодет
Как раз вот в жабо кружевное,
Тут прямо искусство сплошное,
Он лично пошил его, сам!
Ручей из лилового ситца
Поверх телогрейки струится!
Мы даже не верим глазам!
Витька помнил всегда, что в душе он не просто маркиз,
А со смыслом такой, настоящий, душевный, весёлый,
И жабо это, сделав сперва на бумаге эскиз,
Он из кухонной скатерти лично пошил, для прикола!
Ну и ну! Мы стоим и глядим, не поймём ничего!
Пусть он даже освоил хитрющую эту науку, —
Если трезв человек, вряд ли можно заставить его
Нацепить на себя добровольно подобную штуку!
Да, но мы-то гуляем немного, и Витька, и я,
Клещ и Колька трезвы. Вдруг заявятся всё же на точку
Эти черти в глухие, пропащие наши края!
Вон, легки на помине, два «Джипа» трясутся по кочкам! —
Словно чёрные жабы ползут, вот уже доползли.
Старший вышел с бумажкой, с коротким приветственным словом —
Подписать, мол, и всё. Остальные к столу подошли,
На Витюху уставились: это ещё что за клоун?
Один вообще никак войти в рассудок
Не может, будто сам себе в желудок
И мухомор впихнул, и белену,
Что в теле хуже грыжи или тромба:
«Что за прикид, брателло, прямо бомба!
Ты что, из дурки дёрнул? Ну и ну!»