– Это разные вещи.
– В каком-то смысле – да. Но их роднит то, что и в первом, и во втором случае люди предпочитают избегать огласки. Ведь нелепые ситуации, в которые попадают наши герои, очень неприятны. И неудивительно, что люди хотят, чтобы их неприятности были известны как можно меньшему числу окружающих. А Самсонов выставляет их на всеобщее обозрение. Точнее, на осмеяние.
– Ну и что, – буркнул я.
Светлана подумала и ответила после паузы:
– Ничего. Я только хотела сказать, что все это выглядит недобро. Мы все для него подопытные кролики. Хотя каждый из нас ему по-своему интересен. Я иногда ловлю его взгляд – такой вроде бы скользящий, скучающий, но вижу в нем затаенный интерес.
Я готов был с ней согласиться. Потому что сам замечал нечто подобное, но не мог четко сформулировать эту мысль. Светлана все привела в порядок, расставив по своим местам.
– Он наблюдает за нашим поведением так, словно мы – герои одной большой передачи. А он в этой передаче режиссер.
– Жизнь нельзя срежиссировать, – буркнул я.
– Можно. Просто не каждому дано. Вот Самсонов умеет. Ты правильно сказал – он талантлив. Очень. Он умеет провоцировать наших героев так, что люди раскрываются со всеми их недостатками.
– А смысл?
– Не знаю, – пожала плечами Светлана. – Мне кажется, что это своего рода болезнь, лекарства от которой нет.
Впереди показались огни Москвы.
– Ты боишься за него? – спросил я.
– Да, – после долгой паузы ответила Светлана.
Для меня это было откровением. Может, она действительно влюблена в Самсонова? Подчиненная и шеф, безответная любовь. Такое бывает, я слышал.
– Все замыкается на деньгах, как мне кажется, – сказал я. – Эти умопомрачительные суммы, бесконтрольно переходящие из рук в руки, – вот на чем можно быстро погореть.
Светлана слушала меня с сосредоточенно-напряженным выражением Лица.
– Сегодня в музее я увидел рекламу банка. Наверное, это и есть та самая «скрытая реклама», о которой мы говорили?
Светлана утвердительно кивнула:
– Да. Я сама видела, как к Самсонову приезжали люди из банка.
– Привозили деньги?
– Ну, наверное. Это всегда происходит без свидетелей, ты же понимаешь. Заплатили, и сегодня Загорский так поставил свою камеру, что в рамке все время была эта чертова реклама.
– Он жадный?
– Кто? Самсонов? Нет.
Светлана ответила очень уверенно, даже не задумываясь.
– Нет? – удивился я. – А по-моему, он деньги любит.
– Любовь разная бывает. Для него деньги не самоцель, он их в сундук не складывает. Они нужны ему для того, чтобы иметь возможность ставить свои роскошные спектакли. Например, свадебный банкет, который он оплатил, – это ведь тоже продолжение съемочного дня. Только без видеокамер. И постановщик, и единственный зритель – это Самсонов. Самсонов не живет, он играет. Жизнь для него – один большой спектакль. Он оглянется, выдернет из толпы кого-нибудь и показывает всем – смотрите каков, и взгляд у него при этом такой недобрый-недобрый.
Я вспомнил Маринину свадьбу. И Самсонова в тот вечер. И его взгляд. Изучающий, холодный, чуточку насмешливый. Да, все правда. Он срежиссировал все, что там произошло. Конечно, он не мог заставить меня найти в кладовой Марину и обласкать ее, пока молодой муж в растерянности метался по банкетному залу. Но без Самсонова этого и не случилось бы. А чтобы уж совсем наверняка получилось по его, он в конце вечера подбросил мне телефон Марины.
Поняв это, я несколько растерялся. Но потом подумал, что ничего серьезного там не было; я даже благодарен Самсонову, потому что против знакомства с Мариной ничего не имел.
Мы въехали в Москву. Полтора часа ушло на то, чтобы развезти всех по домам. Когда мы остались вдвоем, Светлана поинтересовалась, глядя не на меня, а в пространство перед собой:
– Ко мне?
Я не хотел возвращаться в свою пустую квартиру и потому согласился легко и быстро. Но только дома у Светланы я почувствовал, как сильно устал.
– Будешь ужинать? – спросила Светлана, Вместо ответа я привлек ее к себе. Она была какая-то вялая и безвольная.
– Устала?
– Ничего, – качнула головой. – Сейчас приму холодный душ и буду в порядке.
У нее был такой вид, словно она о чем-то мучительно размышляла.
Я разделся и лег в кровать. Было слышно, как в ванной льется вода. Она лилась и лилась, звук был слишком уж монотонный. В конце концов я не выдержал и поднялся. Светланы не было. Нигде. Обескураженный, я прошелся по квартире, и наконец догадался выглянуть в окно. Нашего фургона у подъезда не было. Светлана уехала. Уехала в такой спешке, что даже не предупредила меня. Я сразу догадался, куда она умчалась. К Самсонову.
Она позвонила часа через два. Голос у нее был очень усталый.
– Извини!
– Ты у Самсонова?
– Нет, он меня прогнал. Я звоню от его соседей.
– Возвращайся, – попросил я.
– Нет, останусь здесь, переночую в фургоне.
– Идиотка! – Во мне все кипело от злости. – К чему этот почетный караул?
– Они здесь.
– Кто? – не понял я.
– Эти люди.
Она говорила о подозрительных «жигулях». Я хотел ее успокоить, но она положила трубку.
Глава 20
Утром, чуть свет, я позвонил Марине. И сразу нарвался на мужской голос. Наверное, Сашин. Я пробормотал извинения за то, что ошибся номером, положил трубку и перезвонил через четверть часа. На этот раз к телефону подошла Марина.
– Привет, – сказал я. – Извини, что рано.
– Здравствуйте, Ольга Никитична, – невинным голоском ответила Марина.
Значит, ее рогоносец все еще пребывал дома.
– Умираю, – сказал я. – Если не приедешь через час – ничто меня уже не спасет.
– Даже не знаю, как нам с вами лучше поступить, Ольга Никитична. Где вам удобнее?
– Удобнее у меня дома, – подсказал я. – Через час.
– Хорошо.
Я вскочил со Светланиной кровати с такой поспешностью, будто она вдруг раскалилась добела. Мне было холодно, неуютно и очень одиноко. Выбежав из дома, я остановил первую попавшуюся машину и поехал к себе. Поднялся на лифте и под дверями квартиры с изумлением обнаружил Марину.
– Я звоню уже десять минут. – Она явно была раздосадована.
– Хотел что-нибудь купить к завтраку, – пояснил я. – Но магазины еще закрыты.
Вряд ли она поверила мне на все сто, но холодок в глазах растаял.
– Я звонила тебе вчера вечером.
– Меня не было дома. Съемка затянулась, я приполз уже после полуночи. И почему-то не обнаружил тебя здесь.
Марина засмеялась:
– Я и так еле вырвалась. Кажется, Сашка что-то чувствует. Он у меня жутко подозрительный.
– Тем более что я сегодня утром попал в аккурат на него, когда звонил в первый раз.
Она снова засмеялась и покачала головой:
– Так вот почему он провожал меня сегодня с таким выражением лица.
– С каким?
Марина скорчила гримасу. Там были затаенное недовольство и холодная решимость.
– Он побьет тебя, – посулил я.
– И ты не заступишься?
– Я укрою тебя здесь. Мы будем жить вместе, заниматься любовью, и это будет продолжаться бесконечно.
Рядом с ней я согревался душой. Она, кажется, имела шанс излечить мою душу и тело после того, как меня коварно, без предупреждения, бросила на произвол судьбы другая женщина. Я был заранее благодарен Марине.
Я избавлял ее от одежд с торопливостью каторжанина, только что выпущенного на свободу. У нее было упругое молодое тело. Я поцеловал ее обнаженную грудь, вздымаемую прерывистым дыханием. И тут зазвонил телефон. Марина замерла, а я выругался.
Это был Загорский.
– Женя, здравствуй. Я тебя не разбудил?
– Нет, – ответил я и демонстративно зевнул в трубку.
– Извини, брат. Но дело неотложное. Мы могли бы встретиться?
– Когда?
– Сегодня утром.
Сегодня у группы был выходной, и я не собирался никуда идти.
– Приезжайте ко мне, – предложил я и продиктовал адрес.
– Кто это? – спросила Марина, когда я положил трубку.
Она лежала на диване совершенно нагая и смотрела на меня с бесстыдством истинной дочери матушки-природы.
– Один мой знакомый граф, – пояснил я.
– Настоящий?
– Ну конечно! Я тебя с ним познакомлю. Но до того мы еще что-нибудь сумеем сотворить.
Глупо было бы сейчас подняться и одеться. Марина обвила мою шею руками и привлекла к себе. Она была нежна и ласкова.
– Ты лечишь меня.
Она не поняла. А я не стал ничего объяснять.
И снова нам помешали. Телефон затрезвонит очень некстати. Я замер, не желая поднимать трубку. Но это за меня сделала Марина. Прижала трубку к своему уху, я не слышал, что ей сказали, но она вдруг изменилась в лице и отдала трубку мне.
– Алло!
– Ты не слышал меня?
Светлана. Я покосился на Марину. Она демонстративно внимательно разглядывала потолок.
– Я говорю, что напрасно вчера тебя оставила скучать в постели одного.
Если это же самое слышала Марина, я пропал.
– М-да, – пробормотал я.
– Здесь все нормально. Самсонов жив-здоров.
– М-да, – поддержал я разговор.
Ночь прошла, ничего не случилось, с восходом солнца Светкины страхи улетучились, и теперь она, наверное, кляла себя за то, что сорвалась очертя голову к Самсонову. Так я понял.
– Ты же не сердишься на меня?
– За что?
– За то, что я уехала.
– Нет.
Я сказал совершенно искренне. Я уже ее простил за внезапный отъезд. А вот за этот дурацкий звонок я с удовольствием припечатал бы ее. Хотя в глубине души понимал, что она ни в чем не виновата. Надо было самому снимать трубку.
– Приезжай ко мне, – попросила Светлана.
– Сегодня не могу.
Пауза.
– Ты обиделся?
– Нисколько. Я жду Загорского.
Черта с два я ждал Загорского. Просто при выборе между Мариной и Светланой я почему-то всегда склонялся в пользу первой.
– А-а, понятно.
Ничего тебе не понятно, милая!
– Я тебе позвоню.
– Ну конечно, – подбодрил я ее.