алился. Привык к своей «старушке». Даже про обещанный «паджеро» на время забыл.
Солдат добежал до того места, где спасительные штабеля досок заканчивались, размахнулся и швырнул гранату. Она упала в аккурат на крышу «Жигулей» и скатилась на противоположную от нас сторону. Теперь должен был взорваться заложенный в салон машины заряд взрывчатки. Невидимый нам подрывник нажал кнопку. Оглушительно громыхнуло, и из салона вырвался огненный смерч. Это средство передвижения прекратило свое существование. Попов завороженно смотрел на столб огня. Потом кратким выражением подвел итог жизни старого «жигуленка». В этом месте нашей передачи будет «пи-и-и».
— Ничего, — приободрил я. — Зато теперь мы этого типа возьмем в два счета.
Прибежал запыхавшийся Демин. В одной руке он держал рацию, в другой пистолет. Он был крайне озабочен и раздосадован.
— Еще одного нашего зацепило! — сказал он. — Посекло осколками! Никого не осталось! Ты представляешь?
Взгляд его блуждал. Долго не мог ни за что зацепиться, пока вдруг не сфокусировался на Попове.
— Ты кто?
— Я? — переспросил удрученно Попов.
— Это посторонний, — доложил я. — Хозяин тех «жигулей», что мы раздолбали. Я вам докладывал, товарищ полковник.
Демин кивнул, давая понять, что помнит.
— Стрелять умеешь? — спросил он у парня. Тот даже не успел ответить.
— Я дам тебе пистолет, — сказал Демин.
Я едва удержался, чтобы не расхохотаться. Так говорил незабвенный Остап Бендер, когда терроризировал беднягу Кислярcкого.
— Прикроешь нас огнем, — сказал Демин и протянул Попову оружие.
Тот несмело взял пистолет.
— Там полная обойма, — подсказал Демин. — Так что мы на тебя рассчитываем.
Он посмотрел назад и чертыхнулся.
Теперь и мы увидели. У забора, чуть в стороне от ярко пылающих «жигулей», объявилась группа любопытствующих.
Они и должны были появиться, так было предусмотрено сценарием, и для Демина это не было неожиданностью, но досаду и изумление он изобразил совершенно естественно.
— Куда же они лезут? Им здесь цирк, что ли?
Хлопнули выстрелы. Демин упал на асфальт, прорычал со зверским выражением лица:
— Ответь ему!
Он быстро уполз за пустые бочки, а я прицелился и дважды выстрелил в сторону «жигулей». Попов медлил.
— Что же ты! — крикнул я ему. — Стреляй!
Он дважды выстрелил. И мы увидели, как в толпе любопытствующих два человека упали. Остальные бросились врассыпную.
— Ты же убил их! — завопил я.
Попов обернул ко мне белое, без кровинки, лицо, и в этот момент я впервые подумал, что мы все-таки переборщили. Он швырнул пистолет на асфальт, будто он жег ему руки, и с тоской посмотрел на меня.
— Влипли, — объявил я. — Неосторожное убийство — серьезное дело.
У Попова перекосилось лицо.
— Ты должен сказать, что стрелял я. Понял?
Он поспешно, еще ничего не понимая, кивнул.
— Я — лицо при исполнении. Так что дело замнут. А тебе не отвертеться. Так что все вали на меня.
Он снова кивнул. У него сейчас был такой преданный взгляд, что я понял — он готов выполнить любое мое приказание.
— Уходи, — великодушно предложил я. — И забудь, что ты здесь был.
Попов развернулся и пополз по пыльному асфальту.
— Куда? — зашипел на него я. — В дверь! Бегом! Чтоб я тебя здесь не видел!
Он поднялся с асфальта и метнулся к двери, но не добежал до нее каких-нибудь пяти метров — дверь распахнулась, на пороге стоял Самсонов. Эту картину надо было видеть своими глазами. Попов будто споткнулся в беге и рухнул на колени. Он смотрел на Самсонова, пытался что-то сказать — и не мог.
«Подстреленная» им парочка поднялась с земли. К нам шел Демин, что-то со смехом рассказывая лейтенанту. Солдаты собирали рассыпанные по асфальту стреляные гильзы. Представление закончилось. Я подошел к Попову и дружески потрепал его по плечу. Он никак на это не отреагировал.
— Все, — сказал ему Самсонов. — Страшная сказка закончилась.
И только тогда Попов обрел дар речи. Он покачал головой и пробормотал:
— Ну вы даете, мужики. Так и свихнуться можно.
Я совершенно был с ним согласен.
Глава 22
У нас ушло много времени на то, чтобы собраться. Это была очень сложная съемка: много техники, много людей. Самсонов выглядел сильно уставшим. Я впервые понял, какой ценой ему дается программа.
Наш «жигуленок» догорал у стены. Кто-то из складских рабочих ходил кругами вокруг машины и расстроенно покачивал головой. На его памяти это был первый случай, когда люди по собственной воде превратили в прах столь дорогую вещь.
Наконец погрузились в фургон. Сегодня он был набит битком: с нами до ближайшей станции метро добирались люди, изображавшие на съемке толпу любопытных.
Выехали за ворота склада. Я увидел терпеливо сторожащий нас автомобиль с надписью «Спартак» на лобовом стекле. Двое крепкого телосложения пассажиров проводили нас цепкими взглядами, и тотчас их автомобиль сел нам на хвост. Они тянулись за нами до метро, где мы высадили артистов массовки. Когда в фургоне осталась одна наша съемочная группа, Самсонов произнес спокойным голосом:
— Нам лучше бы расстаться, ребята. Все посмотрели на него, Он кивнул на замершие в ожидании «жигули»:
— За мной следят. И я не знаю, чего эти типы хотят. Так что для вашей же безопасности…
— Нет! — резко сказала Светлана. — Мы будем все вместе!
— А какие заботы, командир? — пожал плечами Кожемякин. — Щас я поговорю с этими козлами,
Он даже привстал, но Самсонов его усадил в два счета.
— Они не испортят нам традицию, — сказал Демин. — Раз у нас после съемок положена пьянка, значит, пьянка будет. И никто нам не сможет помешать.
— Поддерживаю, — объявил Загорский.
— Нас больше, — присоединился и я. — И ничего они нам не сделают.
Светлана с готовностью завела двигатель, и мы поехали.
— К тебе приходил Константин Евгеньевич? — шепотом осведомился Загорский.
Я кивнул.
— А ты?
— Отказался.
Мне казалось, что Загорский вряд ли одобрит мой поступок. Он действительно поджал губы и долго молчал. А потом неожиданно сказал:
— Ты правильно сделал.
Наверное, на моем лице отразилось совершенно неподдельное удивление, потому что он коротко пояснил:
— Хорошо, что у тебя хватило на это ума. Все-таки он не был заодно с этим мафиози
— Это опасно, да? — поинтересовался я.
Загорский долго смотрел на меня.
— Сейчас не существует вещей не опасных, Женя. Даже наша жизнь — это одно большое опасное приключение.
Я согласно кивнул, чтобы не показаться дураком. Сидевший впереди Демин смотрел в окно, нервно покусывая ус.
Кожемякин выглянул из окошка и с досадой крякнул:
— Вот прилепились!
Всем было понятно, что он говорит о настырных ребятах в «жигулях».
— Сядь! — почему-то раздражаясь, сказал Самсонов. — Что ты мечешься?
Кожемякин плюхнулся на сиденье и обиженно насупился. Со стороны ребенок ребенком, если не знать его послужного списка.
Мы еще завернули в универсам. За продуктами ходили Демин и Кожемякин. Наша «свита» скучала. Кожемякин, возвращаясь с покупками, не удержался и погрозил пассажирам «жигулей» кулаком. Те никак не отреагировали, будто их это нисколько не касалось.
Глава 23
Первый тост был за всех нас. Его провозгласил Самсонов.
— Сегодня все отработали на пять баллов, — сказал он. — Это будет одна из лучших наших передач.
— А сколько сил? — мрачно осведомился Демин. — Еще парочка таких постановок — и нас объявят банкротами.
— Не прибедняйся, — засмеялся Самсонов. — Пока ты ходишь у нас в администраторах, я за нашу платежеспособность спокоен.
Никто не уловил двусмысленности этой фразы, кроме меня. Я покосился на Демина. Его лицо пошло пятнами.
— Я думаю, это хороший путь, — как ни в чем не бывало сказал Самсонов. — Вот такие масштабные постановки добавят нам зрителей.
— Неплохо бы, — мрачно произнес Загорский. — А то скоро нам на пятки начнут наступать.
— Кто?
— На питерском канале, как я слышал, что-то подобное сейчас снимается.
Самсонов благодушно засмеялся и махнул рукой.
— Не только там, — сказал он. — И здесь, в Москве, я знаю, конкуренты не дремлют. Но это все несерьезно, слабоваты они против нас.
В его словах не было ни спеси, ни самолюбования. Только вера в свой талант и в свои силы.
— А что с Алекперовым? — вспомнила Светлана.
— Ничего, — ответил Самсонов.
Какая-то тень пробежала по его лицу. Все-таки что-то там было у них с Алекперовым, безусловно. Просто он не хотел посвящать нас в подробности.
Загорский придвинул ко мне блюдо с тонко порезанной осетриной. Он явно взял надо мной шефство. Я благодарно ему кивнул.
— Что следующее снимаем? — вернулась к текущим заботам Светлана.
Самсонов пожал плечами:
— Пока точно не знаю. Есть задумки, но надо бы повременить.
— Почему? — осведомился мрачный Демин.
— Я люблю, чтобы во мне все утряслось, мой план принял законченный вид.
— В ближайшую неделю не будет съемок? — уточнил Загорский.
— Нет.
— Значит, я могу лететь в Германию?
— Нет, — все так же спокойно ответил Самсонов и посмотрел на собеседника внимательным и чуточку насмешливым взглядом, словно проверяя, как тот в эту минуту себя чувствует.
Загорский, судя по затянувшейся паузе, чувствовал себя не очень, хотя по причине врожденного благородства он никак это не проявил.
— Съемок нет; но работа остается работой, — пояснил Самсонов.
Только теперь я понял, как прав был Константин Евгеньевич, говоря о взаимной неприязни этих двух людей. Сейчас я видел, что Самсонов действительно недолюбливает Загорского, хотя мне была неведома причина такого отношения. Была в словах Самсонова какая-то тонкая издевка, которую, возможно, не уловил Леха Кожемякин, но остальные, безусловно, все прекрасно поняли; Я видел, как едва заметно подрагивала вилка в руке Загорского, и мне было искренне его жаль.