, но тут увидел лицо Светланы и осекся. Вы когда-нибудь видели глаза женщины, только что ставшей вдовой? Я смешался и опустил голову.:
Забытый кофе кипел на плите.
Она говорила, что ненавидела Самсонова тогда — когда они расстались. И. теперь я сравнил ее признание с тем ощущением ярости, которое только что испытал сам. О, это гремучая смесь! Я почти лишился рассудка. И вряд ли в случае с ней все было по-другому. Я поднял голову, посмотрел на Светлану, занятую кофе, и понял, что нет стопроцентной уверенности в ее невиновности. Она на все способна была в ту минуту. Она могла убить.
— Тебе с сахаром?
Я вздрогнул и опустил глаза.
— Д-да, — ответил с запинкой, собирая беспорядочно разбежавшиеся мысли.
Могла. К тому же я нашел ее в ванной комнате. Она так резко обернулась в тот раз. И смотрела на меня как-то так, — не сразу и определение подберешь. Не страх ли был в ее взгляде?
Глава 29
Я должен был сказать ей то, чего она пока не знала. Я не считал себя тонким психологом, но ожидал, что хоть что-то прояснится.
— Хотел сказать тебе одну вещь.
Светлана подняла голову. Я смотрел в ее глаза, стараясь уловить, когда в них мелькнет нечто, что приблизит меня к разгадке.
— Самсонов ничего не разрушал. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Она покачала головой.
— Он не говорил мне, что ты — его жена.
В ее глазах я увидел недоумение и растерянность.
— Не он мне сказал, — настойчиво повторил я. — Совсем другой человек.
Она покачала головой. Не верила.
— Это правда, Светлана. Получилось совершенно случайно. Тот человек не знал, что я не в курсе, и проговорился безо всякого умысла. А когда он понял, что произошло, уже ничего нельзя было изменить.
Она заплакала так, будто и не выплакала все слезы в прошедшую ночь.
Слезинки скатывались в стремительно остывающий кофе. Возможно, именно так выглядит настоящее раскаяние. Она сделала неловкое движение, чашка с кофе опрокинулась и скатилась со стола, но Светлана, казалось, этого не заметила.
— Ты сильно его ненавидела?
Я увидел, как она замерла. Сидела, опустив голову, и молчала.
— Он не был виноват в том, что случилось, — сказал я.
Она подняла наконец голову. Во взгляде читались растерянность и боль.
— Зачем ты меня мучаешь?
— Ну что ты! — с фальшивым участием сказал я.
— Я сам себе не верил в эту минуту. А уж она — тем более.
— Как ты мог такое подумать?
— Какое? — дрогнул я.
— Как?! — воскликнула Светлана.
У нее снова задрожал подбородок. Истерика.
— Я убила Самсонова?! Которая его любила?!
— Ну что ты такое говоришь, — пробормотал я.
— Да ни один из вас ему в подметки не годится! Вы пыжитесь, стараясь казаться настоящими мужиками, а он им был!
Вот это слово — «был» — повергло ее в совершенно беспомощное состояние. Как будто только сейчас она поняла, что Самсонова уже нет. И больше никогда не будет. Она зарыдала и рухнула на стол. Это было настоящее горе. Искреннее. Я хотел ее успокоить, но не смел. Чувствовал себя нашкодившим мальчишкой, случайно прикоснувшимся к такому, чего мне по причине малолетства и знать бы не следовало. И уйти я сейчас не мог. Уход был бы бегством. Оставалось сидеть и клясть себя за самонадеянность.
— Извини, — вдруг сказала Светлана и вышла из кухни.
Я слышал, как в ванной зашелестела вода. Светлана вернулась минут через пять. Слез не было, но ее выдавали глаза.
— Извини, — повторила она.
— Ты меня извини.
Она махнула рукой, давая понять, что прошает меня по причине моего скудоумия.
— Просто нервы сдают, — пробормотал я в свое оправдание. — Нелепая история. И тяжелая ночь.
Чувствовал, что говорю не то, и не мог остановиться.
— Ведь кто-то из нас! Ты понимаешь? Самое ужасное, что убил один из нас! И у меня голова кругом идет…
— Это не обязательно кто-то из наших.
— Разве? — изумился я.
— Ну конечно, — негромко и печально сказала Светлана. — У него были неприятности, ему угрожали, ты же сам был тому свидетелем.
Напоминала о случае, когда парочка незнакомцев пустила Самсонову кровь в его же собственном кабинете.
— Те ребята исчезли, — напомнил я. — А «хвост», который все последние дни повсюду таскался за Самсоновым, оказался обычной «наружкой». Милиция его сопровождала, только и всего.
— Но почему?
— Что «почему»? — не понял я.
— Зачем милиция следила за Сергеем?
— Не знаю, — проявил я осторожность. — Может, он попросил, чтобы его сопровождали…
— «Попросил»! — фыркнула Светлана. — Ты бы видел, как он злился, когда они тянулись за нами.
— Может, другая какая причина, — пошел я на попятный. — Но факт — ребята, которые угрожали Самсонову, исчезли. Никто их не видел. Так что на них эту смерть не спишешь. Если только не допустить, что они незаметно проникли в гараж…
— Они не могли незаметно проникнуть в гараж.
— Почему?
— Потому что снаружи дверь в гараж можно открыть только ключом.
— Вот они и открыли. Светлана покачала головой:
— Ключ от гаража только один.
И Мартынов мне говорил то же самое.
— Было три штуки, но два из них я потеряла. Еще когда мы жили вместе. А третий Самсонов всегда носил с собой. У него была такая связка ключей — на металлическом кольце.
Точно, была. Я видел. Мне эту связку показывал Мартынов.
— Вот видишь, — сказал я. — На тех ребят убийство не повесишь.
Она посмотрела мне в глаза тягуче-долгим и тоскливым взглядом, и я понял, почему она вцепилась в тех ребят — потому что, если их отбросить, остаемся только мы: я, она, Демин, Загорский и Кожемякин. И убийцу надо выбирать из нас. Не хочется, потому что это страшно. Но по-другому не получается.
— Я в вашей компании человек новый, — продолжал я, — И многого еще не знаю. К людям не успел как следует присмотреться. Но ты-то там не первый день.
Светлана смотрела на меня выжидательно. Но уже догадалась — по глазам видно, — о чем я хочу ее спросить.
— Это коллектив. Там всякое бывает. И ссоры, и недоразумения. На твоей памяти Самсонов кого-нибудь обидел, я имею в виду — по-настоящему?
Поскольку она была совсем не глупой женщиной, то сразу конечно же отделила зерна смысла от словесной шелухи, И замерла, не говоря ничего. Потому что я спрашивал ее — кто, кто, по ее мнению, мог убить Самсонова. Хотел, чтобы она пальчиком ткнула.
— Не знаю, — пробормотала после долгих раздумий.
Я смотрел ей в глаза, будто хотел загипнотизировать, но у меня ничего не получилось.
Через час я ушёл от нее. Она не пыталась меня удержать. Мне пришлось взять машину, потому что на метро я попросту не добрался бы до своей квартиры. В голове шумело, и ноги подкашивались. Страшная ночь напоминала о себе.
Я думал, что засну сразу же, как только доберусь до постели. Но пять минут сна у меня все же отняли. Телефонный звонок.
Это была Марина.
— Ты опять провел ночь в квартире жены? — осведомилась она, даже не поздоровавшись. — Я звонила тебе.
— Я только что вернулся.
— От жены?
— От тещи! — взорвался Я. — На блины ездил!
Она могла, конечно, бросить трубку, и я остался бы виноватым. Но этого не произошло.
— Я соскучилась по тебе, — сказала она примирительно.
Вот тогда я и почувствовал себя неправым.
— Извини. У меня была жуткая ночь.
— Что-то случилось?
— Да. Самсонова убили.-
Марина охнула и замолчала.
Я тоже молчал.
— Самсонов — это тот самый? — уточнила она на всякий случай.
— Да.
Тот самый Самсонов. Телезвезда. Любимец всей страны.
— Какой кошмар! — сказала Марина.
Я абсолютно был с ней согласен.
— Когда это случилось?
— Вчера вечером.
Было слышно, как она вздохнула.
— Я чертовски устал, — признался я.
— Хочешь отдохнуть?
— Да.
— Отдыхай. — Она снова вздохнула. — А я буду ждать.
— Чего?
— Ни чего, — поправила она меня, — а кого. Тебя.
На весь огромный город это был единственный человек, который готов был меня ждать. Кто не испытывал чувства теплой признательности к кому-либо, тот никогда меня не поймет.
— Маринка! Тебе, конечно, никогда не быть моей женой, но ты для меня лучше, чем жена.
— А так бывает? — не поверила она.
Ее голос не давал мне утонуть в черной промоине одиночества.
— Бывает. Сейчас я отосплюсь, а вечером мне позвони.
— Во сколько?
— В шесть.
— Ну что ты! — засмеялась она. — Я как-никак замужняя женщина, и в шесть буду кормить своего благоверного котлетами.
— Значит, в три.
— А ты успеешь отдохнуть?
— Ну конечно.
— Смотри! — снова засмеялась она, — Уставший ты мне не нужен.
— Правда? — опечалился я.
— Конечно, я вру. Ты мне нужен любой.
А может, плюнуть на все условности? Отобью ее у мужа и увезу в Вологду. Чего она вцепилась в эту московскую квартиру?
— Я целую тебя, — прошептала Марина.
Уедет со мной. И ни о чем не будет жалеть. Вот только закончим это дело с Самсоновым.
Вспомнив о Самсонове, я помрачнел. Нет ничего хуже, чем от грез возвращаться к действительности.
— Пока!
— Так я позвоню тебе в три!
— Зачем звонить? Просто приезжай.
Я положил трубку, добрался до кровати и тут же отключился.
Глава 30
Гроб с телом Самсонова стоял в вестибюле телецентра. Очередь желающих проститься была огромной, она растянулась по улице едва не на километр, и десятки милиционеров с трудом поддерживали порядок.
Я увидел эту очередь рано утром, когда шел на работу, и в первый момент даже опешил. У меня сжалось сердце, и стало трудно дышать. Это была очень скорбная очередь. Самая печальная из всех, какие мне доводилось видеть. Пока я шел мимо этих людей — молодых и старых, одетых кое-как или очень даже прилично — и почему-то старался не встречаться с ними взглядами. Это было непонятное и, неприятное чувство. Я прошмыгнул мимо охранника в здание, но и здесь, под защитой стен, не чувствовал себя более уверенным. Особенно неловко было при встрече с теми, кто меня. знал. Эти люди смотрели на меня с состраданием, а мне казалос