Так вышло: 29 вопросов новой этики и морали — страница 16 из 48

А: У меня есть и другой аргумент против иерархии профессий. Если мы считаем какую-то работу работой для неудачников, то автоматически закрываем возможность оценивать, насколько хорошо человек с ней справляется.

К: То есть ты считаешь, что бывают талантливые курьеры?

А: Да, и более того, есть бесталанные. И разница между первыми и вторыми невероятная.

К: Что такое «бесталанный курьер»? Человек, который не может пользоваться навигатором?

А: Невежливый, не умеет пользоваться навигатором, не умеет войти в подъезд, восемь раз звонит.

К: Он же просто неудачник, нет?

А: Нет, я знаю много людей, очень успешных в других специальностях, которые тоже обладают этими недостатками, просто они не работают курьерами. Но, даже если у человека нет явного таланта к тому, чем он занимается, ничего страшного.

К: Потому что таких людей большинство.

А: Да, главное – честно делать работу, которая кому-то нужна. Можно средненько шить, или средненько заниматься наукой, или средненько играть на скрипочке.

К: Для меня это непростой вопрос. Если ты видишь, что твой ребенок пусть и талантлив в чем-то, но у него при этом нет выдающихся способностей, нужно ли настаивать на том, чтобы он продолжал заниматься? Стоит ли мучить ребенка, заставлять бесконечно играть гаммы, чтобы он стал 33-й скрипкой?

А: Почему нет? Оркестр не может без 33-й скрипки.

К: Зачем мне хотеть такого будущего своему ребенку?

А: А ты не допускаешь, что человек может получать удовольствие от того, что он 33-я скрипка? Если ты первая скрипка, у тебя очень большая ответственность, а если 33-я – ты играешь красивую музыку, слушаешь красивую музыку, работаешь с лучшими дирижерами на земле, перед тобой открыт удивительный мир, недоступный другим людям. Быть средним в чем-то абсолютно нормально. И быть плохим в чем-то тоже нормально. Но зачем заниматься тем, в чем ты плох? Если есть что-то, что ты делаешь лучше, займись этим. Но не потому, что быть курьером плохо, а потому, что ты плохой курьер.

К: Когда мне рассказывают, что ко мне придет очень талантливый курьер или доктор наук, я не очень понимаю, что мне делать с этой информацией. Для меня курьер – это функция, это доставка, как «Почта России».

А: Не бывает работы, которая не была бы функцией. Все, что тебе кажется в твоей работе творческим полетом, это на самом деле ты и твои амбиции. У нас с тобой тоже есть функция как у журналистов или подкастеров – развлекать людей. То, как мы это делаем, – поем a capella или выступаем комическим дуэтом – уже наш выбор. Точно так же и курьеры бывают разные – есть те, которым доверяют перевозить очень ценные вещи. Про таких курьеров даже фильмы снимают.

К: Они все-таки не лапшу доставляют. Интересно, что в преступном мире курьер гораздо более уважаемая профессия.

А: Проблема в том, что социальные лифты криво работают. В любой профессии есть высоты, просто мы не всегда можем их увидеть.

К: Я не готова с тобой спорить о том, бывают ли хорошие или плохие курьеры. Но мне кажется, что некоторые профессии лучше описываются функцией, чем другие. Грубо говоря, одну работу легче роботизировать, чем другую. Можно доставлять заказы дроном, убирать листья специальной машиной. Многие пытаются доказать, что робот может написать художественный роман или картину, но мы точно знаем, что пока есть вещи, которые нельзя описать функцией. Не случайно же люди ходят слушать великих музыкантов в консерваторию.

А: Мне кажется, что твою мысль можно переформулировать так, чтобы она относилась ко всем профессиям: «Дойди в своей работе до предела, сделай так, чтобы тобой восхищались, а когда ты уперся в потолок, двигайся дальше». Можно и так, но бывает, что возникает драма, как в книге или в фильме, когда человек стремится к одному, но в силу обстоятельств или собственных ошибок делает что-то другое.

К: Так не надо делать вид, что это нормально. Человек получил уважаемую профессию, но волею судеб работает курьером. Не надо делать вид, что это то же самое, что его собственный выбор.

А: Но ты-то делаешь вид, что место, где он находится сейчас, – это дно. А может быть, это ступенька на пути наверх.

К: Если бы в рекламе говорилось, что перед вами будущий учитель, будущий астроном, будущий доктор наук, это звучало бы совершенно по-другому.

А: Собственно, так и стоило бы делать эту рекламу. А у нас с тобой есть еще один важный вопрос, который мы должны обсудить, – чаевые.

К: За мной один раз в Израиле бежал официант и скандалил полчаса, потому что я оставила ему всего 10 % чаевых. Я не могла поверить, что я веду с ним такой спор, что он меня не отпускает.

А: Идея, что каждый приходящий должен заплатить 10 % или 15 %, мне кажется недостойной обсуждения, потому что это либо грабеж, либо завуалированный налог. Интересно мне другое – можешь ли ты повлиять на то, как человек выполняет свою работу и ведет себя, с помощью чаевых.

К: Есть люди, как ты говоришь, талантливые официанты, они умеют так общаться с посетителями, что те оставляют больше чаевых. Конечно, это инструмент. Бывает, что мы не оставляем чаевых, когда возмущены уровнем сервиса, но на самом деле непонятно, можем ли мы таким образом воспитать человека. Станет ли он лучше выполнять свою работу или мы сделаем его еще более несчастным и злым? К тому же у нас нигде не прописано, сколько и за что оставлять, и очень редко где можно добавить чаевые в счет. Если нет наличных, все время чувствуешь себя виноватым.

А: В некоторых приложениях для заказа такси есть опция выбора размера чаевых. Ты можешь их добавить, а можешь поставить водителю звездочки, мне кажется, это честная альтернатива. Оценка человека, как и чаевые, хорошо работает на эмоциональном уровне.

К: Почему тогда ты не даешь мне чаевые после удачного выпуска? Может, нам надо начать собирать деньги со слушателей? Пусть они оценивают наши разговоры.

А: Вот видишь, настроение у тебя сразу улучшилось. Появился маленький шанс, и ты сразу стала больше улыбаться, хотя вряд ли твоя жизнь изменится и ты станешь богаче от того, что нам будут переводить несколько долларов за выпуск.

К: Моя жизнь совершенно изменится, потому что я буду знать, что эта сумма – оценка того, как мы с тобой поговорили.

А: Я боюсь только, что ты меня заменишь на робота, когда поймешь механику этого бизнеса.

К: Если это будет собирать больше чаевых – конечно.

Глава 10Какую ответственность несут с собой знания?[34]

Кейс № 1

В августе 2019 года фонд «Эволюция», который занимается популяризацией науки и рационального мышления в России, в рамках своей краудфандинговой программы представил лот – яйцеклетки научной журналистки Аси Казанцевой. В описании лота приведены ее слова: «Я в любом случае собираюсь их замораживать следующей осенью и ничего не имею против того, чтобы половину добытого отдать тем, кто планирует заводить детей в обозримом будущем». Лот был куплен, но и сама журналистка, и фонд «Эволюция» столкнулись с критикой и непониманием. В прессе и социальных сетях Асю Казанцеву обвиняли в том, что она хочет заработать, и обсуждали, может ли она в принципе быть донором.

Катя: С одной стороны, мы говорим, что хорошо помогать людям, у которых сложности с зачатием ребенка. С другой – если донорство не анонимно, то, покупая яйцеклетку как в магазине, человек выбирает ту ДНК, которая ему больше нравится.

Андрей: Ася Казанцева так и говорит в интервью «Фонтанке.ру»[35] – может быть, кто-то не готов рисковать с анонимным донором и предпочтет ее яйцеклетку, потому что знаком с ее работами и статьями.

К: В США была похожая история – в 1980 году миллионер Роберт Грэхем открыл элитный банк спермы, донорами которого были люди только с высоким IQ, в том числе три нобелевских лауреата. Через несколько лет разразился скандал – оказалось, что все доноры белые гетеросексуальные мужчины, а продает сперму этот фонд только белым гетеросексуальным женщинам.

А: Банк пришлось закрыть, когда его основатель умер и общественные настроения изменились.

К: У Аси Казанцевой тоже есть некая идея, которую она довольно последовательно развивает и пропагандирует: размножение – это не долг и не обязанность, но, если вы решились, можно подойти к вопросу с научной точки зрения и сделать все лучшим способом. И в этом смысле публичное обсуждение заморозки яйцеклеток и их продажа выглядят довольно логично. Или все же существуют некие этические требования, которые мы предъявляем людям определенных профессий, и подобная публичная дискуссия их явно нарушает?

А: В защиту Аси Казанцевой я должен сказать, что ее формулировка – «Если вы не готовы на анонимного донора, а хотите яйцеклетку того, кто вам просто симпатичен» – кажется мне очень человеческой. Другое дело, что и Ася, и фонд «Эволюция» – просветители, их работа состоит в том, чтобы объяснять людям, как сложно устроен мир, в том числе генетика и репродуктивная биология, какие этические вопросы они ставят перед нами. И с этой работой и Ася, и фонд справились плохо. Они не нашли способа объяснить, что это за лот и как к нему относиться.

К: То есть если ты просветитель и продаешь яйцеклетку, то должен ответить на сопутствующие этические вопросы, которых, конечно, возникает множество. Предположим, все бросятся сдавать сперму и яйцеклетки. У нас возникнет большой банк данных. Что мы умеем делать с большими данными? Мы умеем делать из них сервисы вроде Tinder. Заходишь в приложение и выбираешь себе сперму или яйцеклетку.

А: То есть в приложении будет не только фотография, но еще и ДНК?