А: Да, но на самом деле в жизни-то его не обижают. Просто не обращают особенного внимания. Но я бы хотел поговорить не про то, кому мы здесь должны сочувствовать, а про фантазии. Получается, что благодаря этому виртуальному миру он никого не обижает в реальном.
К: На самом деле здесь нет очевидного этического ответа. В этой серии вроде как да, он не совершает в реальности агрессивных действий. Тихий, несчастный и застенчивый трудоголик много лет занимается виртуальным унижением, это для него способ релаксации. Он постоянно дополняет эту реальность, ему нужно все больше и больше, чтобы получать удовольствие, но он по-прежнему не проявляет в жизни никакой агрессии.
А: Его проблема только в том, что он помещает в свою злобную фантазию настолько хорошие клоны, что они сознательны и потому хотят свободы.
К: Если бы они не были сознательны, их мучения не доставляли бы ему удовольствия.
А: Да, но не значит ли это, что он перешел границу, раз он унижает сознательное существо, пусть даже клонированное?
К: Ты сочувствуешь виртуальным клонам, потому что они похожи на людей. На самом деле это просто компьютерный код.
А: Я им сочувствую не потому, что они похожи на людей, а потому, что они сознательны и желают свободы. История заканчивается тем, что эти виртуальные клоны умудряются послать сообщение в настоящую реальность и победить своего поработителя.
К: А он остается запертым на придуманном им корабле. Виртуальные злодеи запирают реального человека, который в жизни никому зла не сделал.
А: Все, что происходит внутри черепной коробки, тебя не интересует? Ты оцениваешь только поведение?
К: Прости, даже в христианстве за помыслы не судят.
А: То есть в фантазиях каяться не надо?
К: Нет. Потому что считается, что, как только ты начинаешь каяться в фантазиях, они становятся более реальными. Про сознательность клонов и про реалистичность их страданий есть еще одна, довольно душераздирающая серия «Черного зеркала». Называется «Черный музей». О кунсткамере пыточных технологий. Чип, который встраивается врачу в голову, чтобы он мог почувствовать страдания пациента и понять, как его лечить. Игрушечный мишка, в котором заперли сознание женщины, которая была в коме. И финальный экспонат – голограмма на электрическом стуле, который каждый желающий может включить.
А: И она каждый раз по-настоящему страдает.
К: Это голограмма человека, которого осудили и приговорили к казни. И, чтобы его семья получила какие-то деньги, он согласился на эту вечную смерть. Судя по всему, он даже не был виновен в преступлении, за которое его осудили. Этот факт оправдывает наше чувство жалости к нему, но за ним прячется важный вопрос – можно ли мучать голограмму?
А: Получается, что все герои «Черного зеркала» на самом деле бессмертны. Просто принцип этой бессмертности меняется – виртуальные копии, голограммы, сознание в машинке.
К: Все истории, которые мы видим, заканчиваются плохо, и таким образом «Черное зеркало» говорит нам: «Хватит заниматься биохакингом, спасай свою душу, а не технологию придумывай».
А: А если не спасешь душу, твое сознание окажется на электрическом стуле и его казнят, причем миллионы раз.
К: Именно про это серия, которая называется «Белый медведь». Женщина пытается весь день спастись от преследователей, пытается вспомнить какую-то девочку и что с ней произошло. В какой-то момент мы понимаем, что девочка в опасности, а потом – что именно эта женщина ее и убила, а теперь в качестве наказания она сама стала жертвой – за ней охотятся люди в парке развлечений. Как только она все вспоминает, ей тут же стирают память, и все начинается сначала.
А: Наказание, месть – если ты бессмертный, когда это все должно заканчиваться?
К: По сценарию ее преступление – убийство ребенка. За такое не существует адекватного наказания, оно превышает размер одной жизни. И поэтому жизнь у нее отнимают каждый день.
А: Самый страшный мотив, который повторяется в «Черном зеркале», – все бесконечно. Ненависть бесконечна, злоба бесконечна.
К: Ужасно не то, что есть технологии, которые позволяют мучить эту женщину каждый день или включать рубильник электрического стула голограммы, а то, что существуют люди, которые каждый день хотят мучить, смотреть и включать этот ток. Каждый день. Когда ты мучаешь голограмму, с тобой действительно происходит что-то необратимое, и поэтому так чудовищны обычные герои этих серий. Они совершают то самое обыкновенное зло, которое не зависит от технологий.
А: Это, кстати, меня раздражает в «Черном зеркале». Технологии при всех их фантастичности я могу хотя бы теоретически обсуждать. Но персонажи этого сериала совершенно картонные. Поэтому авторам сериала постоянно приходится специально уточнять, что люди в этом участвуют, потому что зомбированы. Но если все зомбированы, то кто-то это организовал? Где она эта живая воля? И тогда идея «Черного зеркала» не в том, что технологии – зло, а в том, что люди превращаются в технологии.
К: Это вечная попытка перенести ответственность. Люди совершали самое ужасное зло, прикрываясь войной, религией, политикой, страхом. А теперь прикрываются технологиями. Зло все равно совершает человек. Банальное зло, зло холокоста, зло технологий, зло военных преступлений совершают люди. Не политика. Не время. Не ситуация.
А: В «Черном зеркале» эта фигура злодея, человека, который решил совершить зло и совершил, она сильно ретуширована и спрятана. Его практически нигде нельзя найти. Единственный злодей – герой серии «USS Каллистер», который создал виртуальный мир и унижает своих коллег, – и тот оказался не злодеем. А все люди, которые каждый день мучают, убивают, они сами становятся инструментами.
К: Я с тобой абсолютно не согласна. Они все те же люди. Но, безусловно, они зависят от технологий. Возможность не зависеть от технологий – это роскошь. Сначала она будет доступна только очень обеспеченным людям. Но потом люди научатся отказываться от технологий, потому что это будет им помогать в жизни. Так они смогут чувствовать себя собой. Как спорт помогает тебе ощущать свое тело, так аналоговые вещи будут помогать тебе не чувствовать себя инструментом. Если ты помнишь, в сериале «Друзья» была серия, когда Джоуи и Чендлер, переключая каналы в телевизоре, случайно попали на бесплатный порноканал. Они просто не могли несколько дней поверить в такое чудо. А потом несколько дней не могли поверить в то, что они больше не могут на это смотреть. И наступил момент, когда они отключили его.
А: Ты хочешь сказать, что «Черное зеркало» – это такой бесплатный порноканал?
К: Конечно, и еще мне кажется, важно помнить, что нет технологии, которую ты не можешь выключить. Не может, как ты сказал, быть реальности, из которой нельзя выйти.
А: И мы с тобой выключаем «Черное зеркало».
Глава 18Почему мы сочувствуем роботам?[54]
«Мир Юрского периода – 2» – пятый фильм про динозавров из серии, начатой «Парком Юрского периода» в 1993 году. Острову, на котором находится парк, угрожает извержение вулкана. Главная героиня Клэр и ее единомышленники придумывают способ перенести парк в другое место, но для этого им нужно решить несколько непростых задач. Одна из них – поиск в парке последнего выжившего велоцираптора по кличке Блю. Клэр зовет на помощь бывшего дрессировщика рапторов. Он сначала отказывается, но потом вспоминает, каким милым, любопытным и добрым динозавром была Блю в детстве, и соглашается помочь Клэр. Вместе они находят Блю, но оказывается, что Клэр предали те, кого она считала друзьями, – они хотят не спасти, а похитить и продать динозавров.
Андрей: Наше доброе отношение и – шире – наша мораль автоматически распространяются на наших ближних, семью и сограждан. Бывает, что в этом месте проходит граница и на граждан других стран доброе отношение некоторых людей уже не распространяется, но, в принципе, наверное, все согласятся, что к людям надо относиться хорошо. А дальше начинаются проблемы. С роботами, клонами и даже животными.
Катя: С обычными животными, кажется, проблем уже нет. Тот же сюжет, что и в «Мире Юрского периода», но с какими-нибудь более симпатичными героями – щеночками, например, – за которыми точно так же охотятся преступники, встречается часто. Понятно, что все живое должно входить в наш нравственный кодекс. Да и не только живое, игрушки тоже давно очеловечены, медвежонок Паддингтон, Вини-Пух.
А: Это интересный вопрос, потому что плюшевых мишек любят все, а динозавр – это рептилия, никто не любит рептилий. К тому же он отвратительный кровожадный хищник, который, между прочим, ест других динозавров, а еще людей и, вполне возможно, плюшевых мишек.
К: Крокодилов можно описать точно так же. Они тоже автоматически не вызывают эмпатии. Больше тебе скажу, у меня многие люди не вызывают эмпатии. Некоторые из них кажутся мне рептилиями, а другие представляют угрозу, как динозавры. Но это же не дает никому права не относиться к ним как к людям.
А: У нас конкретная ситуация, динозавры умирают на острове. Фильм, между прочим, начинается с очень циничных аргументов – «Давайте спасем динозавров, потому что они украшают планету». А если динозавры заслуживают того же, что и щенок, и мишка Паддингтон, то мы должны и без таких аргументов их спасать.
К: Это совершенно другой вопрос. Мы и людей часто не спасаем. Нам стыдно, но мы оправдываемся тем, что не имеем права вторгаться в чужую жизнь. Вторгаться или нет – отдельный разговор, мы пока еще даже не договорились, как нам относиться к динозаврам. Попробуем упростить задачу. Существуют редкие животные. Они могут вымереть. Что мы должны чувствовать по этому поводу?