Он родился 22 апреля 1909 года в Сибири, в городе Нарыме, куда его родители были сосланы за революционную деятельность. Там же прошло его детство. Оно было наполнено не только обычными для всякого детства впечатлениями. Память сохранила "ожесточенные споры о политике, о жизни и путях страны, народа, о войне и мире, о земле и воле..." Часто в разговорах старших возникало слово "Ленин".
Многое из того, что вынес он из той поры сурового, но, как и всякое детство, прекрасного времени, запечатлел художник в известном своем романе "Заре навстречу" в судьбе семьи революционеров Сапожковых, в образе маленького Тимы.
Память человеческая в отношении к фактам в чем-то очень сходна с морем, которое обкатывает, шлифует попавшие в него камни. Но бывают в детстве каждого человека такие факты, которые не приглушаются, не растираются течением времени. Эти факты всегда обострены и переживаются всякий раз, когда человек вспоминает о прошлом. Воспоминания о первых годах революции, о родителях, о друзьях и товарищах семьи обостренно воскресают в памяти писателя, когда он говорит о пройденном и пережитом вместе со страной.
"В памяти моего детства хранится нетускнеющая картина военного парада в захолустном сибирском городке в честь полугодовщины Советской власти, читаем в статье "Верные позывным "Интернационала"..." (1964 г.). - В честь парада многие его участники покинули больничные койки и восседали на седлах, забинтованные, как мумии. Крутила пурга. Колючий, словно битое стекло, снег стлался белой рекой, и в этой реке красными кострами пылали знамена..."
А ночью белые вновь совершили налет на город. Грохот рвущихся гранат, орудийной пальбы был такой, как бывает, когда на реке взламывается весной лед.
Утром вместе с ребятишками автор статьи побежал в больницу к раненым бойцам, ребята понесли им мороженое молоко, лепешки из овсянки, бруснику.
- Дяденька, - сказал Вадим Кожевников одному из раненых, мадьяру с забинтованным лицом, - глаза-то у вас хоть целы?
Раненый нащупал руку спрашивающего, положил себе на грудь и спросил:
- Тук-тук?
- Стучит, - ответил ему мальчик.
- Это хорошо, - сказал мадьяр, - если оно тук-тук. Я буду снова на коне, с революцией.
"И он сжимал мою руку, - пишет В. Кожевников, - на своей груди, но сжимал все слабее и слабее, биение его сердца угасало..."
Этот эпизод из далекого детства он назовет "одним из самых ярких впечатлений" своей юности и в статье "Сила в единении" (1966 г.).
Вспоминая о параде, о его участниках, В. Кожевников писал: "Промышленности там, если не считать пимокатного завода, не было. Но когда рабочие этого завода с алыми стягами, с революционными песнями вышли на улицы, даже нам, подросткам, стало ясно - это вышли настоящие хозяева своей судьбы, сознающие свою силу и ответственность перед народом.
Рабочие шли не одни - в их ряды влились венгры, чехи, словаки. Это были военнопленные, освобожденные революцией. Они пели песни пролетарского единения. И, может быть... именно тогда я впервые почувствовал могучую силу интернационализма..."
В самой жизни писателем были постигнуты и потому оказались в его книгах наполненными глубоким жизненным содержанием такие высокие понятия, как советский патриотизм, интернационализм, коммунистическая идейность. Эти черты открылись ему уже в детстве в реальных образах большевиков-ленинцев, а затем он постарался воплотить их величие и простоту в судьбах своих любимых героев.
Такими предстают перед нами в своем ратном подвиге рабочие-железнодорожники в повести "Степной поход", инженеры, ученые, рабочие в повести "Мальчик с окраины". Эти повести были написаны В. Кожевниковым перед войной.
В канун десятилетия Первой Конной Вадим Кожевников, тогда совсем еще молодой журналист, получил задание от редакции "Огонька" побывать на месте боев первоконников под Царицыном, съездить на родину легендарного командарма, повстречаться с родными С. М. Буденного, его боевыми друьями. Заручившись помимо редакционного удостоверения мандатом самого Семена Михайловича, молодой журналист побывал на местах боев, встречался с бывшими первоконниками, которые оказали ему, "человеку Буденного", исключительно радушный прием, открыли перед ним всю правду минувшего в откровенных и доверительных рассказах по душам. Многое узнал Вадим Кожевников в ту поездку и о мужественных рабочих-железнодорожниках станции Котельниково, об их подвигах в годы гражданской войны. Позднее С. М. Буденный передал ему тетрадь с записями событий, которую преподнесли котельниковцы в дар командарму Первой Конной в честь славного десятилетия. Весь этот богатый материал лег в основу повести "Степной поход".
Естественно, автор заменил фамилии подлинных героев, а многое из реальной обстановки того времени дорисовывала фантазия. Но в главном почти все было взято из жизни, как и вообще всегда поступал и поступает в своей художественной практике Вадим Кожевников.
Взять хотя бы историю создания повести "Особое подразделение". В основе ее опять-таки документальный материал, что со всей очевидностью подтверждает свидетельство бывших танкистов-ремонтников, которые поддержали повесть при ее выдвижении на соискание Государственной премии СССР.
Нам близка и дорога эта повесть, писали они в одну из редакций центральных газет. И это вполне объяснимо. Ведь главный ее герой рабочий человек, мастер-экскаваторщик Степан Буков, рассказывая молодому поколению рабочих о своей фронтовой юности, вспоминает о тех событиях, которые пришлось пережить и нам. Причем все, утверждают авторы письма, о чем рассказано в повести, основано на жизненном материале, проверено пережитым не только ими, танкистами-ремонтниками, но и самим писателем.
Будучи тогда военным корреспондентом "Правды", В. Кожевников в 1944 году прибыл на 1-й Украинский фронт во время проведения Корсунь-Шевченковской операции. Он побывал во многих подразделениях ремонтников-танкистов, сдружился со многими из них и даже сам начал участвовать в сложной работе ремонтников. Дело рабочего было не чуждо писателю. Ему приходилось не только писать очерки и репортажи, но и самому постигать цену рабочего хлеба как в студенческие годы, когда учился в Московском университете, так и в те дни, недели, месяцы, что проводил он в журналистских командировках.
Ощущение глубоко профессионального знания техники и психологии рабочего человека, которое остается при чтении его произведений, подтверждает, что такие знания основаны далеко не на экскурсионном опыте. В общем же деле он становился "своим" для тех, о ком хотел писать. От него ничего не скрывали, делились даже потаенными мыслями, думами.
Многие эпизоды повести о Степане Букове были взяты и на сей раз из самой жизни. В частности, свидетельствуют танкисты, это относится и к эпизоду, с которого герой начал рассказ о своей военной профессии. Он пробрался в подбитый танк, где нашел ранеными командира и механика-водителя. "Но мое дело - ремонтное. Ковыряюсь, устраняю повреждение. А время - уже ночь. Подошли немцы на тягаче, нацепили трос и поволокли к себе. Орудие в башне заклинило, боеприпас к пулеметам израсходован, гранаты я еще раньше покидал, когда немцы нас на трос цепляли... Прошу полуживых танкистов повременить с окончательным решением до последней крайности. Перспектива одна - ремонт сделать, вернуть машине силу".
Степан Буков нашел в себе силы, справился с задачей. "Включил механик-водитель двигатель, как шарахнул лобовой броней по фрицеву тягачу и еще на развороте их окоп проутюжил. Это пережить такое удовольствие надо..."
Были и такие случаи - о них автор тоже пишет в повести, - когда станки ремонтников превращались в их крепости. В этих случаях они с оружием в руках от своих рабочих мест отбивали атаки фашистов. Одни бой вели, а другие не прекращали ремонта. И герой повести точно воспроизводит неписаный закон фронтового производства. "Копались мы в металле бессонно и без отдыха. ОТК над нами - совесть... Сроки ремонта определяли не по техническим нормам, а по сводкам с фронта. Чем хуже там, тем больше с нас причитается. Вот такое наше рассуждение было".
В этих словах Степана Букова, а стало быть, в авторских словах, подтверждали танкисты-ремонтники, нет ни малейшего преувеличения. Танкисты-ремонтники в самом деле творили чудеса. Они восстанавливали танки и. под огнем противника, и при сорокаградусном морозе. И благодаря их самоотверженному труду "вылеченные" танки в четвертый, в пятый раз возвращались в строй. Все это и сумел передать В. Кожевников в удивительно ярком и правдивом рассказе своего героя. И эта правда о войне, и этот герой, вобравший в себя типичные черты советского воина, делают повесть одним из лучших произведений советской литературы о Великой Отечественной войне.
Конечно, содержание повести не ограничивается только изображением войны. Она и о нашем сегодняшнем дне, о тех высоких задачах, которые встают перед страной, строящей коммунизм, как памятник тем, кто не вернулся с поля боя. Вот почему память о войне, о товарищах постоянно живет и в Степане Букове, и вообще в каждом фронтовике. Вот почему и поныне Буков постоянно ощущает себя на передовой, на сей раз трудового фронта.
Также из жизни была вынесена писателем тема другой предвоенной повести - "Мальчик с окраины", которая рассказывала о подвижничестве изобретателя мощного авиационного пулемета Бориса Скворцова, рассказывала о людях, с кем пришлось встречаться писателю. Из этих встреч почерпнуто суждение: "Нет людей более ревностных к своему труду, чем изобретатели. Нет людей более нетерпеливых и беспокойных, чем изобретатели оружия". Таков и он, герой повести Борис Скворцов, выполняющий ответственный спецзаказ Красной Армии. Документализм придавал тревожную, но мобилизующую ноту звучания всей повести накануне грозных испытаний, надвигавшихся на нашу страну.
Подвиг изобретателя Скворцова органично сливался с подвигом прославленных и безвестных героев пятилеток, среди которых жили, работали, учились герои уже написанных и тогда еще не написанных, а ныне известных книг писателя: и капитан Жаворонков, и Павел Гаврилович Балуев, Александр Белов и Сидор Цыплаков, Петр Рябинкин и Степан Буков. В каждом из них писатель сумел запечатлеть истоки становления и развития советского характера, выявляя в нем суть героических деяний эпохи. Этому характеру, сформированному в годы Советской власти и испытанному в героиче