Обернувшись, увидел два пронзенных стрелами тела и бросился догонять остальных — помогать с такими ранениями бессмысленно. Сил у него оставалось побольше, чем у других, поэтому через несколько секунд, он оказался в рядах основной группы. Все тяжело, надсадно дышали, с усилием переставляя усталые ноги, в попытке изобразить бег. Гаев на ходу оглянулся и тут же скомандовал.
— Всадники… — Вдох-выдох.
— По команде… — Вдох-выдох.
— Стреляем.
Тревожный посвист к тому времени стих, враг не хотел попасть в своих и прекратил засыпать беглецов стрелами.
— Стой!
Сергей обернулся и увидел трех верховых, галопом летящих на них, благо местность позволяла разогнать лошадок. Сержант оказался крайним справа и выбрал ближайшего к себе — левого всадника, вскидывающего короткий мушкет с раструбом на конце ствола. Климов выровнял мушку, задержал рвущееся из груди дыхание, и прицелился.
— Огонь!
Грянул залп и еще один. Все трое врагов уже почти настигнувшие ребят, рухнули в траву вместе с безумно заржавшими от смертной муки скакунами.
— Бегом! — Закричал Тим. — Быстрей!
Егеря уже успели скрыться за воротами и открыли стрельбу по опушке леса. Под этим свинцовым зонтиком группа вскарабкалась по насыпи и просочилась в калитку, спотыкаясь о высокий порог.
— Ваши все? — Прокричал в ухо Тиму черноволосый мужик в российском камуфляже и с нарезной «Сайгой».
Гаев обвел свое поредевшее воинство и утвердительно кивнул. Калитка захлопнулась. К встречающему мужчине подбежал совсем еще юный боец в солдатском «камке» и что-то доложил. «Похоже, мосинский карабин у парня, надо же, даже штык есть» — удивился старинному стволу Тим.
— Гаев, ко мне. — Голос старшины перекрывал пальбу.
Тиму хотелось только одного — лечь и не двигаться, он полностью исчерпал себя, внутри разливалась апатия, но голос старшины Бера вывел его из ступора. Он медленно поднялся, скинул уже неподъемный рюкзак и медленно подошел к командиру.
— Гаев, когда я приказываю, надо не хромать, а выполнять все бегом, ясно?
— Да.
— Как отвечаешь старшему!? — Бер, похоже, даже не запыхался.
— Так точно. — Все с той же унылой интонацией ответил Тим.
Бер секунду рассматривал его, но потом решил, временно закрыть тему воспитания и перешел к основным вопросам.
— Доложи, есть ли потери.
— Потери есть. Витек, раненый был, его застрелили на поле и оба «братка». — Тим забылся на секунду и тут же исправился. — Костян и Весло, наверняка погибли.
В эту секунду из леса донесся оглушительный вой, от которого холодом стянуло все мышцы Гая, а спину усеяла орда мурашек.
— Да, теперь точно обоих. Что из имущества потеряно? — Жестко продолжил Бер.
Вопрос возмутил Тима до глубины души, и только тотальная усталость, от которой даже внятно выговаривать слова было трудно, удержала от эмоционального срыва и обвинений старшины во всех грехах. И все же Тим не смог сразу ответить, комок встал в горле, горечь и обида сжали сердце в тоске по миру, в котором он кому-то был не безразличен и кем-то любим.
— Гаев, повторяю, что из вещей потеряно?
— Не много. — Пересилив себя, тихо ответил Тим, — Основное снаряжение удалось сохранить. Тем двоим я поручил тащить носилки и мы не стали их нагружать.
— Оружие никто из твоих не бросил? — Спросил Бер, осматривая хрипящую и жадно хватающую воздух пересохшими ртами кучу-малу у ворот.
— Нет, все с оружием… вышли, господин старшина.
— А вот почему ВЫ нас бросили и не помогли!? — Не сдержался Гаев и высказал старшине претензию.
Бер некоторое время молча смотрел на Тима тяжелым давящим взглядом, так что в итоге Гаеву даже стало стыдно за свои слова, но он одернул сам себя, «Нечего мне стыдиться!».
— Пока можете отдыхать, скоро вам определят место и покормят. Через два часа жду полный доклад. — И, не дождавшись реакции, добавил. — Как понял, Гаев?
— Так точно, через два часа доложить. — Эхом откликнулся Тим. — Разрешите идти?
— Иди.
Тим развернулся, и едва переставляя ноги, поплелся к лежащим все так же у ворот ребятам. Не успел он добраться, как к нему подошел подросток с еще одной «мосинкой» в руках. «Откуда они столько раритетов откопали?», — пробилась сквозь усталость нотка интереса. Тим остановился.
— Следуйте за мной, я провожу вас в казарму. — Четко изложил суть дела молодой боец.
— Ребята! — Попытался повысить громкость Гай, и сам поразился, как слабо прозвучал голос. Сразу из глубин души вырвалась злость на себя, которая заставила собраться. «Стыдно перед пацаном, размазня!». Откашлялся и снова повторил.
— Вставайте народ, нам выделяют место в казарме.
Сообщив новую вводную, дошел до своего рюкзака и даже хотел помочь Ирине донести ее собственный в порыве благородства. К счастью, его опередил поднявшийся с земли первым Климов — без лишних слов помог встать девушкам и сходу взвалил второй мешок себе на плечо. Софье вызвался помочь провожатый, он без особых усилий потащил ее поклажу, бодро шагая впереди и показывая дорогу.
«Вот и славно, а то я что-то раздухарился. Куда уж тебе второй-то тащить. Ты и со своим еле справляешься» — сформулировал про себя Гаев, последним уходя с площадки.
Казарму наполняли прохлада, полутьма и запах свойственный лишь старым каменным зданиям. Ребят встретила почерневшая от времени оружейная пирамида, но расставаться с оружием даже на минуту не хотелось никому. Все разбрелись по помещению между сбитых из толстых досок двухъярусных кроватей, без намеков на логику выбирая себе места. Прошмыгнувший в казарму первым Хан, мигом обежал все углы и закоулки, обнюхал их и с умным видом уселся возле одной из кроватей, обозначая, — я буду жить здесь. Его хозяину ничего не оставалось, как только подчиниться решению лайки, ведь собственных предпочтений у него пока не было. Тим, тоже выбрав себе место, остановился у одной из коек и с облегчением сбросил рюкзак.
— Обед через два часа. Пока устраивайтесь, раненых сказано к доктору, потом на помывку. Дежурный — до конца коридора и направо. — Паренек-провожатый махнул рукой в сторону входа в здание. — Вода и удобства на улице. — Кадет, а именно так Гаев воспринимал вооруженного мальчишку, дождался утвердительного кивка и сразу же ушел.
— Ребята, сначала ставим оружие на предохранитель! — Тимофей первым подал пример, отсоединив магазин и передернув затвор. Патрон из патронника выскочил и звонко покатился по полу. Пришлось наклониться и лезть под кровать, доставая его. Протер патрон и вщелкнул обратно в рожок.
Мишка возился со своим «Фабармом», пытаясь подцепить патрон лезвием складного ножа.
— Заклинило, блин. — Предваряя вопросы, пояснил он.
— Вот почему ты во втором залпе не поучаствовал! — Сдал Дорохина Климов. — Дай-ка!
— Спокойно, товарищ! — Михаил вздел руку с растопыренными пальцами в защитном жесте. — Сами с усами. Это у нас бывает. Патрон в магазин надо до щелчка вводить, а то потом при подаче один другой клинит. — Пояснил Мишка сержанту. К концу фразы нож справился с несвойственной ему задачей. Дорохин, передергивая цевье при открытом затворе, один за другим извлек из магазина семь патронов, утопил кнопицу предохранителя и положил помпу в головах.
— Все, пусть меня теперь доблестная армия Уральской республики защищает!
— Аха, и вся королевская конница. — Зачем-то добавила Софья.
Убедившись, что все разобрались с оружием, Тим озвучил следующую задачу.
— Ира, я понимаю, что ты очень устала, но надо немедленно обработать ноги всем, возможно, нам скоро опять идти. И вообще осмотри ребят, может какие-то раны есть еще… Сеня, помоги Ирине.
Последняя фраза вызвала в глазах Иволгина четкую вспышку благодарности, «Вот же, иногда и приказ мазать чужие ноги вазелином может вызвать бурю положительных эмоций, хммм», резюмировал про себя Тим.
Самому Гаеву повезло больше других. Еще когда готовились к выходу из лагеря, он снял новые, не обношенные ботинки и вернулся к своим кроссовкам, так что теперь наличие удобной, привычной обуви сыграло в его пользу. То есть мозолей появилось не мало, но сравнительно с тем, в каком состоянии оказались после двух дней усиленного марша ноги девушек и того же Сени, Тим легко отделался.
— Командир, дамам надо бы отгородить угол. — Предложил Климов.
— Это была моя фраза в этой пьесе, военный. — Мишка ощутил легкий укол ревности.
На глазах у всех Софья выбрала себе койку у окна, рядом присоседила Ирину. Не покровительственно, а так, закрепляя дружбу. Козырное местечко — уголок, чтоб никто не уволок. Светло и не душно. И принялась затем, не спеша разоблачаться, подарив ребятам бесплатное зрелище, которое даже сквозь смертельную усталость пробивали роскошные формы амазонки, выпирающие из-под футболки.
Девушка очень четко оценила застывшие взгляды собравшихся, и, решив их не слишком баловать, ограничилась только курткой, впрочем, этот совсем не романтичный предмет одежды она сняла так, что…
Вот только спальника у Софьи не имелось, и тут Мишка, прочувствовавший всю глубину и суть только что завершившегося зрелища, не растерялся и оказался на высоте — заботливо расстелил свой. В свете того, что Климов тоже не относился к числу счастливых обладателей спальника, конкуренция у Дорохина отсутствовала напрочь.
— Все равно он тебе уже как родной. Со вчера тобой пахнет.
Софья как прилежная воспитанница Смольного института изобразила книксен.
— Народ, надо проверить, что у нас с вещами. Все ли цело. Займемся этим прямо сейчас. — И опять Тимофей подал личный пример — принялся тасовать вещи из своего рюкзака. Итогом ревизии стал радостный факт — в целости сохранилось практически всё. Собственно ни одна стрела не пробила ткань его рюкзака, лишь пара наконечников увязла в коврике. Даже если и ударяли, то просто соскальзывали или отскакивали. Повреждения имущества остальных ребят тоже оказались незначительными: у Софьи мягкая свинцовая пуля пробила рюкзак и сплющилась о цельнометаллическую кружку-термос. Остальные рюкзаки отделались несколькими прорехами от стрел. Сами снаряды либо выпали, либо поломались, оставив попаданцам скудный набор сувениров.