– Тебе приятно?
– Да, – вежливо ответил он, – спасибо! – Майкл не сопротивлялся, когда я устроила его сидя так, чтобы ноги наши перекрестились. Мы сидели лицом друг к другу и держались за руки.
– Послушай, мне бы хотелось, чтобы мы оставались мужем и женой, – начала я.
Майкл выглядел растерянным и смущенным, как будто никак не мог вспомнить – почему мы уже не считались супругами.
– Похоже, я совершил ужасную ошибку, – неуверенно произнес он.
И вот тут-то я, наконец, поняла, почему он говорил Гордону, что не понимает, что я делаю рядом с ним. Он не мог поверить, что я до сих пор могу любить его. Я уже не могу вспомнить, что остановило меня тогда.
– В Портленде мы, наконец, сможем побыть наедине, – мечтательно сказала я. – В Портленде мы будем заниматься любовью.
Вечером в понедельник я позвонила ему из конторы. Отвечала Норма.
– Вам нравится видео? – спросила я (я привезла Майклу видео, чтобы он мог смотреть фильмы).
– Да никак не можем его настроить, – проворчала Норма. – И у него нет дистанционного управления...
Когда Майкл подошел к телефону, голос у него был возбужденный и какой-то ребячливый. Он сообщил, что отец обещал отвезти его в Портленд недели через три после окончания лечения.
– Ну, возможно, нам удастся уехать куда-нибудь вдвоем на выходные? – разочарованно протянула я.
– Не знаю, будет ли время для этого, – Майкл вдруг понизил голос. – Знаешь, я скоро буду очень болен.
31
Я стала патологически бояться полуночных телефонных звонков. Поэтому, когда телефон разбудил меня, я долго медлила, прежде чем взять трубку.
– А теперь на проводе Вэнди с докладом! – услышала я бодрый голос. – Привет! Я тебя не разбудила? А то днем звонить очень дорого. Но я думала, ты захочешь узнать – как наши дела. Утренним шестичасовым рейсом они улетают домой. Это, конечно, намного дешевле, но, представляешь, каково вставать спозаранку?
Последние девять дней Майкл с родителями был в Орегоне.
– Он хорошо провел время?
– Знаешь, он прекрасно выглядит. Когда его вывозили отсюда, он был форменный покойник, и никто не мог даже подумать, что он будет так хорошо выглядеть. Мы устроили большой пикник, чтобы Майкл мог повидаться со своими друзьями... Вообще-то мои пикники пользуются популярностью... – я привыкла к манере Вэнди говорить и не мешала ей выговориться. – Мистер Ведлан ходил вокруг целый вечер и инструктировал всех: «Не позволяйте Майклу пить пиво. Ему нельзя употреблять алкоголь». Как будто мы пытались отравить его! Но все же мы неплохо провели время. Особенно в тот день, когда возили его к океану. Я не знаю, что мешало ему всю жизнь провести на берегу... Он ведь так любит море! Но сейчас ему снова будет нужно что-то такое, чего он мог бы с радостью ожидать. Надеюсь, ты что-нибудь придумаешь...
Потребовалось двое «злоумышленников», чтобы соблазнить его.
Я составила заговор. Пайпер должна была служить нам прикрытием. Я решила, что если она будет с нами, то это несколько притупит бдительность его родителей, видимо, ломавших голову над тем, чем же это мы занимаемся вдвоем в послеобеденные часы. А так, ведь нужно же было показать подруге, никогда не бывшей в Спрингфилде, столицу штата. И вот, наконец, Пайпер устроилась в холле гостиницы с журналом на коленях, а я потащила Майкла наверх, в номер.
– Ты живешь здесь, – спросил он, когда мы вошли. Номер был веселенький – с персиковыми обоями и двумя роскошными постелями с розово-бежевыми покрывалами.
– Нет, милый. Это гостиничный номер. Мы с Пайпер остановились здесь, чтобы у нас было больше времени пообщаться. Присядешь?
– Хорошо, – Майкл устроился на стуле у окна.
Я уселась на постель напротив него так, что наши колени соприкасались. Я осторожно дотронулась до его руки.
– Майкл, милый, я тут подумала... э... что было бы неплохо нам заняться любовью. Ты не стал бы возражать?
– О... я... не знаю, – Майкл произнес эти слова с заметным напряжением. – Я сомневаюсь...
– Что ж, если ты не хочешь, я не стану настаивать. Но, может быть, мы просто ляжем рядышком, и ты обнимешь меня.
– Эта идея мне нравится.
– Иди ко мне, сядь рядом.
Майкл медленно поднялся со своего стула и опустился на кровать.
– Снимай-ка свои ботинки.
Майкл откинулся на кровать, расстегнул ремень и принялся стаскивать брюки. Я не знала – спутал ли он «ботинки» и «брюки», или ему просто не хотелось лежать с девушкой в штанах. Однако я помогла ему стащить ботинки, расстегнуть рубашку и сбросить нательное белье. Он был очень худ, но не так, как сразу после выхода из больницы.
– Залезай под покрывало, дорогой, – предложила я. – А то замерзнешь.
– Посмотри-ка! – он удивленно уставился на то, что, казалось бы, никакие усилия уже не возвратят к жизни.
– Подожди секундочку, пока я разденусь... – я быстро скинула с себя все, бормоча при этом какие-то нелепые оправдания насчет того, что я в последнее время слегка располнела.
Майкл смотрел на меня в полном недоумении.
– Ты кажешься мне прекрасной...
Я нырнула под покрывало.
Мы обняли друг друга, лежа лицом к лицу. Майкл был такой костлявый, но я не переставала целовать его. И мы прижимались друг к другу все ближе и ближе.
– Что тебе больше всего запомнилось в Портленде? – спросила я.
– Твое присутствие.
– Но ведь я не ездила с тобой, дорогой. Но все равно спасибо тебе за это. Я тоже очень скучала по тебе.
Я перевернулась на спину и помогла ему оказаться наверху. Похоже, он недоумевал – что же следует ему делать. Я опустила руку и помогла ему сделать все необходимое. Лицо Майкла озарила счастливая улыбка.
– Ух! – вскричал он.
– Неплохо, да?
– Это же просто замечательно – быть в тебе...
...После всего Майкл лежал на мне, и лицо его сияло. Он был такой легкий, невесомый и безвольный, словно тряпичная кукла.
– Я испугался, – робко признался он. – Я совсем забыл это чувство. Прошло так много времени с тех пор, как...
Я аккуратно высвободилась из-под него. А потом мы долго лежали и целовались. Его губы были мягкими и чувственными.
– Знаешь, как сильно я люблю тебя? – спросила я, переводя дыхание.
– Достаточно сильно, чтобы поддерживать во мне жизнь.
– О, больше, значительно больше. – Затем вдруг Майкл начал рыдать.
– Я так боюсь! Теперь я совсем не хочу умирать!
Я крепко обняла его спину и ласкала его, пока он не успокоился.
Когда я помогала ему одеться, я спросила:
– Дорогой, тебе стало легче?
– О да, конечно...
– Милый, пожалуйста, не рассказывай об этом родителям... О том, что мы сегодня делали, ладно? – я просто не могла представить себе нечто подобное.
– Не беспокойся, – важно заверил меня Майкл. – Они ничего не узнают.
Я порылась у себя в сумке и вытащила маленькую голубую квадратную коробочку.
– Вот. Это мой тебе подарок, – с этими словами я вручила ее Майклу.
– Но ведь у меня же нет подарка для тебя.
– Это не имеет значения. Мне ничего не надо. Ну же, открой ее!
Я купила ему золотые часы «Таймекс» с календарем. Осторожно застегнув браслет на его запястье, я увидела, что он сильно болтается на его худющей руке.
– Ну, сейчас так модно – носить свободные браслеты, – объяснила я.
– У меня раньше никогда не было наручных часов! – он радовался как мальчишка, получивший пони на Рождество.
– Нет, были... Я уже покупала тебе часы однажды. Но в этих есть календарь, и тебе не надо будет спрашивать – какой сегодня день недели.
Майкл долго восхищался своими часами, затем попросил меня убрать их обратно в коробочку. Я поправила покрывало на кровати, взяла его под руку, и мы покинули наш приют любви.
– Знаешь, у тебя здесь совсем неплохо, – сказал он.
К тому времени, когда мы вернулись, Норма уже успела приготовить ужин.
– Останетесь с нами? – спросила она.
– Это было бы замечательно, – согласилась Пайпер.
– Ну, я полагаю, что еды на всех хватит.
– Норма отправилась на кухню.
Мы с Пайпер сидели по одну сторону стола, Норма с Майклом – по другую. А Гордон, разрезавший барашка, поместился во главе стола.
– Как Майкл провел время? Надеюсь, хорошо? – поинтересовалась Норма, накладывая себе в тарелку картофельное пюре.
– Он сидит рядом с вами. Спросите у него, – ответила я, молясь про себя, чтобы он не слишком вдавался в подробности.
– Как я люблю барашка! – вмешалась Пайпер.
Как я люблю Пайпер!
– Бай-бай, черная овечка, – протянул, дурачась, Гордон и добавил ей еще одну порцию. Похоже, за последнее время у него проснулось чувство юмора.
Я посмотрела на Майкла и увидела, что он пытается разорвать кусок мяса двумя вилками.
– Пожалуйста, милый, – я протянула ему нож. – Попробуй вот этим.
– Спасибо, – отозвался он. Уставился на нож, положил его и продолжил свои упражнения с вилками.
– Ты уже заказала номер? – осведомилась Норма, накладывая Майклу порцию фасоли.
– Да, мы сделали это еще утром. Совсем неплохая комната.
– Это точно, – поддакнул Майкл кивая.
Я во все глаза смотрела на него, стараясь не пропустить момента и вмешаться, если он начнет что-нибудь рассказывать. Его родители одновременно уставились на меня, словно им хотелось что-то спросить. Я сделала вид, что ничего не замечаю.
– Не хотите ли булочку, мама? – обратилась я к Норме.
Она среагировала так, будто я предложила ей выпить стаканчик цианистого калия.
– Это с картошкой-то и фасолью?
Гордон и Пайпер одновременно рассмеялись. Мы с Нормой тоже сделали вид, что нам очень весело. Майкл, наконец, обратил внимание на общее веселье и тоже захохотал.
– Как я люблю барашка! – воскликнула Пайпер, будто из-за него весь этот смех.
– Не знаю, почему я так устал, – Майкл принялся зевать.
«Не притворяйся», – подумала я.
– Ты не очень расстроишься, если я пораньше лягу спать? – он виновато взглянул на меня.