Высуни голову или хотя бы пальцы,
Хотя бы маленький кончик мизинца.
Всё спокойно, никаких катаклизмов.
Деморализован до тупого цинизма.
Ты давно застрахован от приступов
героизма.
Я же не претендую на твоё вниманье.
И тебя не люблю я. Давай, до свиданья!
«Я не твоя, а ты не мой…»
Я не твоя, а ты не мой.
Все тривиально в этом мире,
Где дважды два – всегда четыре,
А в наших судьбах вышел сбой.
Бегу одна в мороз и в ночь
Без компаса и без опоры,
Отбросив боль, обиды, споры,
Из-под руин. Скорее прочь!
Пройдёт и это, дайте срок.
И из раздрая и ненастья
Вновь уловлю намек на счастье,
Хоть мне сегодня невдомек.
Как в сказке «Маша и Медведь»,
Недоумённо озираясь
И у огня отогреваясь,
Мы снова обретаем твердь.
Так из метели и пурги
Мы в чей-то теплый дом заходим
И угощение находим,
И даже в печке – пироги.
И кто-то встанет у дверей,
Наверно, самый близкий в мире,
Напомнит: дважды два – четыре,
И разожжёт огонь сильней.
«Мы усложняем всё на свете…»
Мы усложняем всё на свете,
Брюзжим – в любви, мол, не везёт.
И, путая приоритеты,
Любимых поедом грызём.
Тупим и, удержу не зная,
Мы пилим их, судьбу дразня.
К тому же ревностью терзаем
И всем, чем можно и нельзя…
Осатанев от недоверья,
Не выдержав безмерный гнёт,
Любовь однажды хлопнет дверью
И второпях от нас уйдёт.
Вот так, не выяснив причины,
Намыкавшись, недолюбя,
Уходят в никуда мужчины
От нас и от самих себя…
«Твоя рука легко коснулась…»
Твоя рука легко коснулась
Моей руки. Да будет так.
Во мне вдруг что-то встрепенулось,
Зажав нутро моё в кулак.
По проводам по оголённым
Стремит живительный поток.
Внутри извилин пропылённых
Бушует переменный ток.
И это всё. Да что тут скажешь!
Сплетённых пальцев не разнять.
Да и представить трудно даже,
Как эту бурю обуздать.
Пути назад уже не будет,
Рванула жизнь, пошла вразнос.
И кто же нас за то осудит,
Да и какой с влюблённых спрос!
«Пятьдесят процентов шёлка…»
Пятьдесят процентов шёлка,
Пятьдесят процентов льна.
Ярко-белая футболка,
Белобрысая весна…
Натуральная москвичка
Без синтетики в душе.
Въелась намертво привычка
Круто брать на вираже.
Дотянуть бы до получки,
А потом пойти вразнос.
Пять процентов штучки-дрючки,
Девяносто пять – всерьёз.
Родилась я на Миусской,
Я пропитана Москвой.
Пять минут до «Белорусской»,
Пять – до «Новослободской».
С ударением халтурю,
За иронию сойдёт.
Пятьдесят процентов дури,
Пятьдесят – наоборот.
«Запасусь пустяками…»
Запасусь пустяками,
Вспомню детство руками,
Сотворю оригами
Из газетно-кленовых листков,
Из глазастых цветков-ноготков,
В золотой тициановской гамме.
Мой дизайн непонятный
Из бумаги измятой,
Где прогнозы невнятны,
Из иллюзий, изживших свой срок,
Из печатных убористых строк,
Где желтеют осенние даты.
Мир моих оригами —
Хаотичный цунами —
Замесил вверх ногами
И бумажного глянца клочок,
И осеннего солнца зрачок,
Как в любой человеческой драме,
В терракотово-солнечной гамме.
…И какой-то ещё пустячок.
«На поверхности блестящего подноса…»
На поверхности блестящего подноса
Изучала я следы изящных пальцев.
Их таинственность, как дым от папиросы,
Как затейливое па большого вальса.
След старинный на серебряной посуде.
Что за женщина в руках ее держала?
Что за яства на изысканнейшем блюде
Другу милому под вечер подавала?
Вдруг тревожно стало в лавке антикварной,
Словно призраки вокруг меня сгустились.
Поспешу домой на посвист самоварный.
Хорошо, что мы с тобою помирились.
«Стихи, как сны, ко мне приходят ниоткуда…»
Стихи, как сны, ко мне приходят ниоткуда,
И тут же могут возвратиться в никуда.
И если сразу их записывать не буду,
То наваждение растает без следа.
Они порою мне нещадно мозг взрывают.
Где чёт и нечет – невозможно угадать.
То с ними я, а то они со мной играют,
Но знаю: вместе с ними мне не проиграть.
Они возникнут невзначай, когда придётся, —
В людской толпе, на тихом пляже у реки…
И если б знала я, откуда что берется,
То это были бы уже не те стихи.