Темный маг метнулся к книге, еще раз пробежался по всем фигурам и рунам, сверил углы и с потаенной надеждой еще раз запустил ритуал, подправив выцветшие от силы линии.
Темный дым, взмах, удар и история повторилась.
— С таким усердием ты только оружие испортишь, — не постеснялся комментировать маг земли происходящее.
— Так не должно быть! — взревел Мадар и, подхватив остатки глазного яблока, кинулся за черным мелом. — Сейчас! Я запущу поисковое заклинание и…
Он перехватил мел и, поглядывая в книгу, принялся чертить поисковый ритуал.
— Я бы мог вам посоветовать «Голос камня», но вы же…
— Я сам прекрасно справляюсь, — прошипел Марад и, закончив простенький ритуал, наполнил его силой, поместив ошметки глазного яблока в ключевую руну.
Вместо положенных в этом случае вспыхивающих рун, ритуал выдал всего один знак. Серую руну пустоты.
— В смысле не существует? — выпучил глаза темный маг. — Это невозможно! Так не должно быть! Это…
— Больше не нашел, — произнес Жак, молодой парнишка, свалив в кучу хворост, который притащил. — Там еще одно бревно старое есть, но оно вроде как трухлявое малость.
— Тащи, — кивнул Гурт, подкладывая мелкие веточки в разгорающийся костер. — Трухлявое тоже хорошо. Дольше тлеть будет.
Молодой воин кивнул и снова скрылся в темноте. Остальные сидели вокруг костерка и занимались своими делами. Вар чистил меч, Билл в десятый раз перебирал припасы, а Рум, по своему обыкновению, продолжал ворчать:
— Может, он действительно оттуда не вылезет, — пробормотал он. — Тогда что делать будем?
— Вон ту козью гору обойдем и через туманный перевал в империю выходить будем, — махнул в сторону Гурт. — Но то только после того как маг наш дышать перестанет.
— Носишься с ним как маленьким, — недовольно пробормотал Рум. — А он головы, что яблоки спелые, срывал с людей! Ты видел, что он в том лагере творил? Сначала обезглавленных в тварей обратил и в засаду заложил, а потом всех мертвых воинов саторских заставил на собственные копья сесть. Нормальный человек такое творить не будет! А призраки?
Тут Рум от воспоминаний передернул плечами и начал говорить тише, словно Мак под землей мог его услышать.
— У меня, когда он их зовет, словно сердце кто ледяной рукой сжимает! А потом, когда до ветру хожу — моча черная, как глаза у него! А что на заставе было? Уж сколько я повидал, но чудом в штаны не наложил, когда он морок на лагерь наводил!
— Болтал бы ты поменьше, — вмешался Вар, продолжая водить точильным камнем по кромке меча. — Глядишь, проживешь подольше.
— А что я? — тут же возмутился воин. — Я со всеми на равных бился! Я не за то говорю, что маг наш плохой. Я за то, что, если ему надо будет, он нас тоже в расход пустит.
— А ты еще не понял, что тут плохих или хороших нету? — спросил Гурт, оторвав взгляд от разгорающегося пламени костра. — На войне вообще ни хороших, ни плохих нет.
— А если уж понадобится, для дела, — кивнул словам десятника Вар. — То я сам под нож лягу. Лишь бы сук саторских извести побольше…
— Да вы себя послушайте! — недовольно всплеснул руками Рум. — С чего вы помирать-то собрались?
— Война — дело…
— Да кто вам вообще сказал, что тут война? То, что Сатория в наши земли рвется — это еще не война! Это на границе конфликт…
— Конфликт, — кивнул молчавший до этого Билл. — Десять тысяч рыл, конфликтовать пришли.
— Всяко бывает, — насупился Рум. — Но то, что маг этот говорит, мол, со всех сторон империю атакуют, — это вилами по воде писано!
— Тебе мага слова мало? — хмуро поинтересовался Гурт. — Тогда вот тебе мое слово — ущелье это — наша земля. Ты присягу императору давал, жизнью и душой клялся, что земли империи хранить будешь, не жалея себя. Так что…
— А я от клятвы своей не отрекаюсь! Я вам о другом толкую! К нашим надо выходить и от мага этого подальше держаться! — не унимался Рум. — Он в свою тьму смотрит и кровь как водицу льет! А как прижмет его — он нас в расход пустит! А я живым еще империи послужить хочу, а не умертвием тупым, как наши…
В этот миг Вар резко вскинул руку и повернулся в сторону небольшого холмика, из которого торчала трубка.
— Показалось, — расслабившись произнес десятник. — Дышит…
В следующий миг холм приподнялся, и из него показалась голова, плечи и руки Мака. Спустя несколько секунд он, откашливаясь, выполз из ямы. Постанывая от боли, дрожа от холода, он подошел к костру, на ходу стряхивая с себя пыль и комки земли.
— Как оно? — кивнул Билл, всматриваясь в перемазанное лицо парня.
— От-от-от… отбился, — кивнул подмастерье, едва попадая зубом на зуб. — Я-я-яма остыла быстро. Д-д-думал, замерзну н-н-насмерть.
— Луна полоборота по небу сделала, — произнес Гурт, кинув взгляд на небосвод, усыпанный звездами. — Мы уж за худое думать начали.
— Маг тот темный, может, и мастер, — отхлебнув теплого супа, согретого на расходящемся костре, парень начал рассказывать: — Но в ритуалистике — ноль полный. Он меня проклянуть по-старому пытался. А проклятья старые все на тех, кто по земле ходят.
— Потому ты в землю зарылся, — догадался Вар. — Мертвого изображал?
— И да, и нет. Для проклятья я мертвый, а для поисковых заклинаний — меня не существует. Нет, и все. — Мак сделал еще несколько больших глотков и продолжил: — После третьего ритуала он, видимо, глаз совсем извел. Четвертое заклинание он пытался без ритуала сделать. Только ничего не вышло у него. Я успел глаз в гной обратить, пока он заклинание на поиск сделать пытался.
Воины переглянулись.
— Так значит, вышло все? — спросил Билл.
— Вышло, — кивнул подмастерье.
— Завтра с утра в путь? — с надеждой поинтересовался Гурт.
— К заставе, — приходя в себя, кивнул Мак.
Вар продолжил точить меч, а Билл решил поставить кашу еще раз, видя, как быстро умял остатки подмастерье. Гурт продолжил постепенно подкладывать ветки, и только Рум больше не произнес ни слова. Разве что несколько раз кинул встревоженный взгляд на мага.
— Говорят, внешнюю заставу делали как первый фронт, — бормотал Гурт, устало переставляя ноги. — Там планировали серьезную стену построить и перекрыть ущелье совсем, но, как обычно бывает… Кто-то увел деньги, кто-то начал верещать о излишних военных расходах… А еще болтают, что клан «Древней сосны» отказался выполнять распоряжение императора. Вроде как он на них повесил строительство стены.
— Не, — подал голос Вар. — Там не так было. Никто не смеет ослушаться указа императора. Даже великие кланы. «Древняя сосна» выпросила у императора отсрочку в пятьдесят лет. У них наследники грызню начали. Внутри клана почти война.
— И император разрешил им грызться дальше? — с сомнением поинтересовался Мак. Его взгляд устремился на вершину, до которой было еще несколько часов ходу.
— А бог его знает, но стена у внешней заставы и крепость накрылись медным тазом, — пожал головой Гурт. — От степняков хватает, а саторцы могли и в обход пройти в империю. Через ущелье оно, конечно, ближе, но на нем клином свет не сошелся.
— Как видишь, сошелся, — Вар оглянулся назад. Остальные солдаты тоже едва переставляли ноги. Весь дневной переход они шли без остановок и сейчас были готовы упасть прямо на камни там, где стояли.
— Надо передохнуть малость, — произнес Гурт, оценив состояние солдат. — Передохнуть и последний рывок сделать. С этой сопки заставу видно. Тут часа два ходу, не больше.
Мак кивнул и присел у огромного валуна, покрытого мхом.
— Дышать тяжело, — тихо произнес он, растирая колени руками, одетыми в стальные перчатки. — И колени гудят…
— Это горы силу забирают, — подал голос Билл. — Горы всегда забирают твою силу, если ты их не по чину оседлать решил.
— Верно говоришь, — кивнул Гурт, усаживаясь рядом. — И пока ты с них не сойдешь — силу не вернут…
— Горная болезнь, — еле слышно произнес Мак по-русски.
— Перекусить надо, — произнес Рум, доставая кусок подсохшего хлеба. — И думать, как костер жечь будем. Тут дров нет…
— У Жака мешок, — кивнул на молодого парня Вар. — С навозом засохшим. Горит слабо и воняет, но долго, и весит не много.
Каравай хлеба и небольшой кусок сыра разделили на всех и пустили по кругу бурдюк с сильно разбавленным самогоном.
— А руки у тебя навсегда черными останутся? — вдруг спросил Вар, глядя, как Мак облизывает стальные накладки на пальцы.
Мак замер и взглянул на грязные перчатки, которые не снимал уже несколько дней. Потом взгляд перешел на воина.
— Навсегда, — кивнул он. — Да и не руки это, если разобраться.
— А что?
— Артефакты. Артефакты из моей плоти. — задумчиво ответил подмастерье. — По другому было бы долго и сложно. Мне, чтобы биться силой так, как сейчас, еще полгода заниматься надо было бы.
Парень устало вздохнул и поднял взгляд к голубому небу.
— Помнишь, мы медь собирали и золото? Перед тем как на лагерь перевалочный напасть? Вот с той меди, золота и своей плоти я артефакты и сделал. — Мак обвел взглядом воинов. — Не было у меня другого выхода. А то, что осталось — вечерами на заготовки для баньши делал.
— А как ты теперь с ними, — Гурт указал на стальные перчатки. — Ты теперь до смерти будешь в перчатках ходить?
— Лучше так, чем силой все подряд пачкать, — пожал плечами Мак. — Ладно бы я магом жизни был или света. Если я пальцем живого коснусь, оно помереть может, а не погибнет, так проклятье заработает.
Мак стащил перчатку и отломил рукой кусок хлеба. Прямо на глазах воинов хлеб начал темнеть и покрываться плесенью.
Вар и Гурт переглянулись.
— Больно высока цена, — покачал головой седой десятник.
— А меня торговаться не звали, — выдавил подмастерье горькую усмешку. — Либо так, либо никак.
Мак кивнул Биллу.
— Там еще немного осталось огонь-воды? Рану бы промыть…
Здоровяк кивнул и достал из своей сумки почти пустой бурдюк с самогоном и остатки чистой тряпки.
— Держать надо? — спросил Вар, глядя, как укладывается на спину подмастерье.