Прежде чем приступить к началу операции «Свадьба» Полоскин решил собрать разведданные. Хорошо, что среди массы поставщиков информации у него был подполковник милиции. Изредка Ростислав писал, как подчиненные под его непосредственным руководством обезвреживают всех подряд.
Подполковник сидел за столом и распространял свежий запах одеколона «Шипр». Но даже он стопроцентно не гасил аромат экспортной «Столичной». Подполковник радостно смотрел на Полоскина и с грустью подумал о том, что ему нечем порадовать журналиста. Вместо того, чтобы ловить тех, о ком интересно газете, его милиционеры усиленно принюхивались к прохожим на улице и боролись с алкоголизмом. Хотя совсем еще недавно они, забегая в рестораны, не обращали внимания на то, что люди очень часто мелькают рюмками. Тогда их интересовал только один вопрос: «Что вы здесь делаете в рабочее время?»
- Слушай, Вася, - фамильярно обратился Полоскин к подполковнику, - не пора ли тебе получить третью звездочку на погоны?
Вася понимал, что давно пора. Только его руководство об этом не имело никакого представления.
- Кстати, это правда, что в пригороде состоялась безалкогольная свадьба? - продолжал спрашивать журналист с совершенно безразличным видом.
Зрачки у привычного ко всему милиционера немного расширились. Благодаря своим сотрудникам и их стукачам он знал очень многое. Подполковник Вася был готов спокойно встретить известие о готовящемся ограблении банка и даже о налете на собственное учреждение. Но такое известие просто не укладывалось в голове. Как это не выпить на свадьбе? Такую опасную игру, с его точки зрения, не могла начать даже иностранная разведка.
Подполковник сделал вид абсолютного безразличия и сказал:
- Недавно ребята в селе сунулись аппарат искать на свадьбе. Так их там чуть не разорвали. Триста человек гуляло - а в наряде... сам понимаешь. И собака куда-то пропала.
О собаке областная газета сообщила в том же номере, где хвалила ее начальника. Это была специально подготовленная ищейка с нюхом на самогонные аппараты. Фотография собаки украшала милицейскую Доску почета и витрины одного из сельских магазинов. Ниже на витрине было помещено объявление: «Она у тебя еще не была? Быстро сдавай самогонный аппарат, а то эта собака придет к тебе до хаты». Местные жители на всякий случай сдавали образцы безнадежно устаревших аппаратов и конспиративно гнали по-прежнему. Борьба с алкоголизмом дошла до такой степени, что самогон стали гнать даже те, кто прежде не мог отличить змеевик от оглобли. Беспощадное сражение за всенародную трезвость увеличило ряды самогонщиков и шеренги наркоманов. И вот в такой ситуации Полоскин был обязан сыграть безалкогольную свадьбу. Это было все равно, что выкрасть Гитлера накануне битвы за Сталинград, если еще не сложнее. Но Ростислав не отчаивался, хотя кроме лозунгов «Всем попробовать пора бы - хороши без пива крабы» и «Коль на свадьбе пьешь коньяк - значит ты совсем дурак» на ум не приходило. Особенно, когда он вспоминал об «Арарате». Плохо, что рюмки у Ответственного маленькие...
Журналист сделал вид, что ему очень жаль пропавшею четвероногого борца с самогоноварением. И на всякий случай он попытался зайти в тыл подполковника:
- А из твоих ребят никто не собирается жениться?
- Нет, - твердо ответил подполковник Вася и тут же добавил: - к сожалению.
А сам представил, что бы ему сказал сержант Петренко, который послезавтра устраивает собственную свадьбу. Ну что бы он в самом деле сказал? Ничего нового: служба и так собачья, квартиру второй год подряд обещают, а тут еще с таким издевательством пристают. Не понял бы своего подполковника сержант Петренко -как это, на свадьбе и не выпить? Точно так, как не понимал этого сам подполковник, с деланным сожалением разводя руками перед носом журналиста Полоскина.
Заскочив в свой кабинет, Ростислав начал судорожно крутить диск телефона. Он обзванивал секретарей парткомов предприятий, являющихся самыми надежными помощниками по поводу починов комсомольско-молодежных бригад и ударной информации в честь любого праздника.
- Алле! Иван Трофимович? Здравствуй, дорогой, Полоскин на проводе. Нет, не надо. И это тоже. Да пошел ты со своими отчетами и выборами, кому они сейчас надо? У тебя кто-то женится? Какой еще план? Слушай...
Озадачив таким образом своих почти добровольных помощников, Полоскин бросил на рычаги покрасневшее от перенапряжения главное орудие производства и на мгновение прикрыл усталые глаза. В дверь постучали.
- Войдите, - не сообразив бросил Ростислав, а потом в спешном порядке добавил: - Я занят!
Но было поздно. В кабинет боком просочился внештатный автор газеты Владимир Петушинский. И в мирное время Ростислав относился к Петушинскому без особого уважения, хотя ежегодно пятого мая награждал его Почетной грамотой. Но сейчас накануне операции «Свадьба» появление надежного помощника печати Петушинского было еще более нежелательным, чем всегда.
Петушинский отнюдь не был чернорабочим газеты. Он считал себя поэтом и всем об этом рассказывал. Его стихи печатались в газете крайне нерегулярно, зато всегда в связи с какими-то важными политическими событиями. Стоило только начаться конфликту между Китаем и Вьетнамом, который в Одессе тут же окрестили Первой Социалистической, как уже на следующий день Петушинский положил на стол Полоскина поэму в триста строк, заканчивающуюся словами:
«Мы помощи руку Вьетнаму протянем!
Делам Хо Ши Мина и Ленина - жить!
Бессмертно марксизма победное знамя!
Ханою под игом Пекина не быть!»
Полоскин тогда точно не знал: будут ли протягивать Вьетнаму руку помощи, но поэму подписал и подбросил ее главному редактору - пусть сам решает. Ростислав всегда поступал разумно, потому что боец идеологического фронта имеет право ошибаться не чаще, чем сапер. Даже когда после сообщения в программе «Время» о нападении на Гренаду американской военщины Петушинский следующим утром принес в редакцию стихи со словами: «Захватчик не будет собою рад! Кубинский рабочий, бери автомат», - Полоскин отправил их к главному мимо ответственного секретаря.
Потом Петушинский приносил стихи о сгнившем на корню Западе, про необходимость увеличить план на полпроцента и другие шедевры подобного рода. Сейчас поэт Петушинский протягивал Полоскину измятый листик бумаги, и Ростислав даже немного напрягся: вдруг что-то произошло на планете целых полчаса назад?
Прочитав первую строчку он облегченно вздохнул: Петушинский по-прежнему разрабатывал начатую месяц назад золотоносную антиалкогольную тему.
- В общем-то неплохо, - резюмировал Ростислав, не читая дальше, - однако текст несколько сыроват. Нужно немного почистить и чуть-чуть усилить акценты. А в общем то хорошо. Иди доработай.
Петушинский не понимал, как это можно дорабатывать написанное, когда за это же время вполне успеешь накатать что-то новое. Но вслух он возражать не стал и вытащил из кармана поэму «Водка погубила, вино довело» на тридцати шести страницах, которую создавал в течение целых пяти часов.
- Оставь, я потом посмотрю, - произнес Ростислав, прикидывая, уляжется ли это произведение в корзину для мусора целиком. Вроде бы должно поместиться. А что если...
- Слушай, Вова, ты же можешь написать такое... Есть очень важная тема. Вот представь себе, безалкогольная свадьба. Представляешь?
- Нет, - честно ответил Петушинский. - Такое представить невозможно даже поэту.
- А ты все-таки попробуй, - гнул нужную Ответственному тему Полоскин, - вместо водки на столах цветы. Жених пьет ситро и никто никого не бьет, - фантазия журналиста неслась галопом по кабинету и он с сожалением подумал: «жаль рюмка Ответственного не была стаканом». Тогда бы он вместо Петушинского поэму навалял. И опубликовал бы за Вовкиной подписью.
Петушинский слушал журналиста и на всякий случай уже прокатывал рифмы «вино - не нужно», «кагор - прошлого багор», «где жених и невеста - там шампанскому не место».
- Старичок, ты, значит, поэму набросай пока, а я тебе потом для правдоподобия пару фамилий подброшу.
- А когда напечатаешь? - спросил о самом главном поэт-нештатник.
- В следующем номере, - торжественно поклялся Полоскин, положив руку на «Справочник корректора».
- А когда я уже получу рекомендацию в Союз писателей? - начал наглеть Петушинский, чувствуя, что в нем нуждаются, как никогда прежде, - ты мне это уже двенадцать лет обещаешь.
- Сделаем - тут же выпалил Ростислав, но добавил: - Знаешь, как это трудно. Там же завистников - пруд пруди. Ты же пишешь не хуже их.
А про себя подумал: «И во всяком случае - не лучше многих». При этом вспомнил, что нужно уже серьезно поговорить с писателем Приголубько, который вполне может дать рекомендацию. Пусть пока хоть одна рекомендация будет. На всякий случай. А Приголубько никуда не денется. Газета иногда печатает фрагменты его романов. Ростислав недавно дежурил по номеру, читал что-то детективное об агентах империализма, но так ничего и не понял. Несмотря на то, что был как стеклышко и «свежей головой» по номеру. Как говорят профессионалы, «свежопоголовным». Так что пусть Приголубько один раз бесплатно для нужд газеты накатает опус. Ему это не впервой - трем парням из своей деревни дал рекомендации. Теперь двое из них тоже писатели. Может заказать кому и роман об антиалкогольной свадьбе? Ответственный вполне одобрил, за инициативу похвалил бы, хотя такого указания не давал. И издательство наше тут же роман напечатает. Они если что и с удовольствием публикуют, то только те книги, которые сами читают с отвращением.
- Будет тебе рекомендация, - твердо пообещал Полоскин, с удивлением смотря на расширяющуюся прямо на глазах грудь Петушинского. - Иди работай.
Ростислав подождал пока за поэтом закроется дверь и ловким движением руки послал его рукопись «Водка погубила, вино довело» в корзину для мусора. Теперь она была заполнена доверху, как папка ответственного секретаря антиалкогольными статьями.