Каллум наклоняется вперед и опирается предплечьями на колени. Сжимая в руках виски, он пристально смотрит мне в лицо.
Почему он такой красивый? И так хорошо пахнет? Боже, он ужасен.
Мне неловко, и я говорю: — Это слишком близко для разговора.
— Я не знал, что существуют правила относительно расстояния.
— Разве ты никогда не слышал о личном пространстве?
— Я не фанат этого. — Он смотрит на мой рот и облизывает губы.
Держи себя в руках, девочка. Сохраняй покер-фейс. Выгляди суровой. Выгляди скучающей. Ты контролируешь ситуацию!
— Как хочешь, — говорю я и делаю еще один глоток вина.
Мужчина наблюдает за мной с сосредоточенностью человека, замышляющего убийство. Затем он делает глоток виски и говорит: — Десять миллионов будут положены на условно-депозитный счет, который будет преобразован в безотзывный траст на твое имя, как только будет подписано согласие на брак.
Я чуть не выплевываю вино ему в лицо от шока, но мне удаётся взять себя в руки. Сглатываю и вежливо кашляю, прикрываясь рукой.
— Ты не из тех, кто стесняется в выражениях, не так ли?
— Я знаю, поэтому ты и написала мне.
— Давай не будем забегать вперед. У меня есть вопросы. Очень много вопросов.
— Например?
— Для начала, как насчет секса?
Он так близко, что вижу, как быстро расширяются его зрачки. Затем хриплым тоном он спрашивает: — А что с ним?
Дерьмо. Я должна первой заговорить о самом постыдном.
Я неловко ерзаю, но заставляю себя сохранять зрительный контакт. Мне кажется важным не дать ему понять, как он меня раздражает.
— Я просто... хотела спросить.
Каллум молча смотрит на меня, ожидая, когда я снова открою рот, чтобы продолжить атаку на свою самооценку. Наконец мне удается спросить: — Это ожидается?
Он долго изучает меня, его глаза свирепы. Затем он говорит: — В контракте не будет упоминаний о сексе.
Я пытаюсь разобрать это, чтобы понять смысл, но не получается.
— То есть ты хочешь сказать, что у нас не будет секса?
— Я говорю, что этого не будет в контракте.
— Да, я слышала эту часть, но я имею в виду...
— Ты хочешь заняться со мной сексом? — перебивает он.
Сердце пропускает несколько ударов. Прилив жара обжигает щеки. А затем мой разум беспомощно представляет меня обнаженной, извивающейся и кричащей под ним, пока он трахает меня до следующей недели.
Не смей смотреть ему в глаза, слабачка!
Я легкомысленно отвечаю: — Честно говоря, я об этом не думала.
Каллум задумчиво изучает выражение моего лица. Затем его взгляд становится забавным.
— Я серьезно, — настаиваю я, смущаясь. — Это не то, что было на первом месте в последнее время, учитывая все пожары, которые я пытаюсь потушить в своей личной жизни.
Глаза сверкают, он откидывает голову назад и смотрит на меняв сверху вниз. — Хм...
Боже, как же сильно в нем чувствуется самодовольство.
— Послушай, я уверена, что ты думаешь, что ты весь такой, но ты действительно не мой типаж.
— О? А какой у тебя типаж?
Он издевается надо мной. Это чувствуется в его тоне, ухмылке, языке тела. Я перехожу от неловкости к ярости и бросаю на него взгляд.
— Мужчина, у которого нет богатого лица, для начала.
— Богатое лицо?
— Высокомерный, претенциозный, презрительный взгляд, который носят некоторые богатые люди. Это выражение преувеличенного чувства собственного достоинства, которое появляется у вас, когда вы ходите вокруг да около, изображая из себя миллиардера, и насмехаетесь над простыми людьми вроде меня.
Его глаза темнеют, как и его энергия. Он молча смотрит на меня с минуту, а потом говорит: — Ты не обычная. И я никогда бы не стал насмехаться над тобой, Эмери. Никогда.
Я была готова выплеснуть ему в лицо свое вино, но теперь он меня обезоружил. Я смотрю на него, чувствуя разочарование, беспомощность и растерянность.
— Если я спрошу тебя о чем-то, ты будешь честен со мной?
— Да.
Его ответ быстр и однозначен. Это придает мне уверенности, необходимой для продолжения.
— Ты серьезно? Это соглашение, которое ты предлагаешь, законно?
— Да.
И снова его ответ тверд. Каллум поддерживает зрительный контакт, пока говорит. Он не моргает, не вздрагивает, не делает каких-то странных движений, на которые я могла бы наброситься с криком «Ах-ха!». Он просто выглядит как человек, говорящий правду.
Допиваю остатки вина, затем сжимаю пустой бокал в руках и надеюсь, что он не заметит, как сильно дрожат мои руки.
— Что еще? Спроси меня о чем угодно, — мягко говорит он, все еще глядя мне в глаза.
Его голос гипнотизирует, а глаза завораживают. Аромат его кожи опьяняет меня. А может быть, дело в вине, но все в этом мужчине словно создано для того, чтобы притягивать женщину к себе. Его лицо и тело расставляют ловушки, но именно его глаза — настоящий капкан.
Тепло его взгляда — это бархатный темный соблазн, обещающий все и вся, возбуждающий и пугающий одновременно.
Он — силовое поле, мощная темная звезда, медленно втягивающая меня в свою орбиту и удерживающая там лишь силой своего притяжения.
Каллум произносит мое имя так тихо, что это едва слышный шепот. Нежный, интимный шепот, такой, каким любовник произносит его близко к моему уху, когда проникает в меня.
Что, конечно же, заставляет меня полностью развалиться на части.
Я выпаливаю: — Я просто размышляла о планетах и гравитации, когда у меня случился небольшой приступ. Пожалуйста, извини меня, мне нужно ещё вина.
Рывком встаю на ноги. Каллум протягивает руку и берет меня за запястье. Он тянет меня обратно в кресло и держит там, глядя в мои глаза с обжигающей силой.
Затем говорит: — Для этого мне нужно, чтобы ты была трезва.
— Тогда, может быть, нам стоит поговорить завтра, как я и хотела. Потому что сейчас я хочу напиться.
— Не стоит бороться со стрессом, напиваясь.
— Пока что это работает отлично.
— Нет, не работает.
Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и выдох. Затем открываю их и смотрю на него.
— Ты прав. Но это действительно не твое дело.
— Все, что касается тебя, — это мое дело.
— С каких пор?
— Поскольку ты собираешься стать моей женой.
Эти слова звенят у меня в ушах, я сижу, и мое сердце готово выпрыгнуть из груди.
Словно почувствовав, что я нахожусь на грани полного душевного краха, Каллум отпускает мое запястье, откидывается на стуле и делает глоток виски. На мгновение он задумывается, а затем начинает говорить низким, успокаивающим голосом.
— Я понимаю, что это странно. Если бы я был на твоем месте, я бы тоже отнесся к этому скептически. Но мое предложение реально. В тот вечер, когда я подслушал твою беседу с сотрудниками в Jameson's, я ужинал с женщиной, которая мне не нравилась. Она модель, очень красивая, но настолько эгоцентричная и поверхностная, что мне было физически больно слушать ее слова. В обычной ситуации я бы никогда не стал встречаться с такой. Но, зная о ситуации с моим наследством, мой адвокат предложил мне встретиться с Александрой, подругой его жены. Если тебе интересно, почему мне нужен адвокат, чтобы назначать мне свидания, то причина в том, что мне трудно... очень трудно найти общий язык с большинством людей, главным образом, потому что нужно вести светские беседы.
— А ты нетерпеливый и властный.
Каллум смотрит на меня. Я говорю: — Прости, — и жую внутреннюю сторону губы.
Через мгновение он кивает.
— Ты права. Я и то, и другое.
Удивившись, что он со мной соглашается, я начинаю чувствовать себя глупо из-за того, что указываю на его недостатки.
— Я имею в виду, никто не идеален.
Он говорит: — Почти никто.
— Я не знаю, что это значит.
С задумчивым видом Каллум смотрит на свой стакан с виски и медленно крутит в нем лед.
— Ты... — осторожно начинает он. На мгновение замирает, а затем добавляет хриплым голосом: — Ты необычный человек.
Внешне я совершенно неподвижна. Но внутри вибрирую от эмоций, которым не могу дать названия, потому что никогда не испытывала их раньше. Жду, пока он продолжит, а мое сердце и другие органы пульсируют.
— Ты чувствительна, но ненавидишь это в себе, поэтому стараешься скрыть. Ты хочешь все контролировать и обо всех заботиться, но эти усилия истощают тебя. Ты никогда не попросишь о помощи, потому что твоя гордость не позволит тебе этого сделать. Ты сильная, поэтому все на тебя полагаются, но ты также одинока и слишком много беспокоишься. И тебя никто никогда не спрашивал, что ты хочешь делать со своей жизнью, потому что все уже было решено за тебя еще до твоего рождения. Поэтому ты обижаешься и в то же время испытываешь чувство вины за эту обиду, потому что знаешь, что, несмотря ни на что, твоя жизнь была намного лучше, чем у большинства.
Каллум поднимает взгляд. Наши глаза встречаются. Я борюсь с внезапным и непрошенным желанием заплакать.
— Как близко я подошел?
Я облизываю губы и сглатываю комок в горле.
— Откуда ты все это обо мне знаешь?
— Поскольку мы так похожи, я мог говорить о себе.
Он дает мне немного посидеть с этой бомбой, прежде чем продолжить.
— И все, что мне понадобилось, чтобы понять это, — это послушать, как ты говоришь своим сотрудникам, что тебе придется закрыть магазин. Ты была опустошена. Единственное, о чем ты могла думать, — как это отразится на них. Я сидел, прислушиваясь одним ухом к вашему разговору, а другим — к банальному словесному потоку из уст Александры, и понял, что хочу узнать тебя. Я хотел помочь. И если мне придется искать жену, то хорошо бы, чтобы она была кем-то, кого я не нахожу отталкивающим.
Я моргаю.
— Вау. Ты держал меня в напряжении до самого конца.
— Я сказал, что не нахожу тебя отталкивающей.
— Я знаю, Ромео, это может стать для тебя шоком, но женщины не считают неотразимым, когда им говорят, что их лучшее качество — не быть отталкивающими.