Я не знаю, что буду делать, но понимаю, что нужно что-то предпринять. Вздохнув, опускаю взгляд на бумаги в своих руках.
Во-первых, я должна решить, выйду ли я замуж за Каллума МакКорда.
После того как девушки уходят, я три часа изучаю Каллума в Интернете, но так и не могу понять, кто он такой и что в нем такого. О характере человека нельзя узнать только из статей о благотворительных пожертвованиях и слиянии компаний, ассортименте продукции и планах расширения.
Одна вещь, которую я нахожу необычной, заключается в том, что во всех статьях, написанных о его семье и их бизнесе, нет ни одного рассказа от первого лица.
Ни один МакКорд никогда не выступал с заявлениями по этому поводу.
Они не общаются с прессой и не дают интервью. Они улыбаются в камеру, когда приходят и уходят с различных вечеринок и мероприятий, но никогда не останавливаются, чтобы пообщаться с фотографами или репортерами, которые называют их по имени.
Я размышляю над тем, что Каллум сказал мне в ресторане о том, что умеет хранить секреты.
«В том положении, в котором оказалась моя семья, мы никогда не знаем, кому можно доверять. Поэтому мы никому не доверяем».
Невозможно, чтобы генеральный директор публичной компании не комментировал состояние дел в компании подобным образом, но частная компания McCord Media не обязана отчитываться перед акционерами.
Они управляют своей многомиллиардной международной империей в полном молчании.
Половина меня восхищается этим.
Другая половина задается вопросом, что им нужно скрывать.
Когда заканчиваю поиск информации в интернете, я просматриваю контракт Каллума.
Здесь много запутанных технических юридических терминов и латинских слов, которые мне приходится гуглить, а также длинные абзацы, касающиеся имущества супругов и финансовых договоренностей. Но раздел, который действительно привлек мое внимание, имеет зловещее название «Неотменяемость».
Вкратце, он гласит, что условия контракта не могут быть аннулированы после заключения брака, а также не могут быть оспорены или изменены одной из сторон по какой-либо причине.
Полагаю, я могу рассматривать это как преимущество. Каллум не сможет отказаться от своих финансовых обещаний, данных мне, и это единственная причина, по которой я рассматриваю идею этой безумной сделки.
С другой стороны, в этом слове есть что-то пугающее.
Безвозвратно.
Это тревожное постоянство.
Еще одна странность заключается в том, что в нем нет упоминания о том, что произойдет в случае развода. Я не специалист по брачным контрактам, но мне кажется, что это их главная цель.
Когда сижу за столом и размышляю об этом, звонит мой мобильный телефон. Я отвлекаюсь и отвечаю.
— Привет, дорогая, — говорит Каллум, его голос горловой. — Что ты думаешь о бумагах?
Я стону в отчаянии.
— Перестань называть меня дорогой. И не мог бы ты дать мне больше пяти минут на то, чтобы разобраться с этим, пожалуйста?
— Почему?
— Потому что я не знакома со всей этой юридической терминологией. Мне нужно найти адвоката, который будет работать за книжные закладки, чтобы помочь мне разобраться во всем этом.
— Нет, я имел в виду, почему ты хочешь, чтобы я перестал называть тебя дорогой?
Откидываюсь на спинку стула, закрываю глаза и тру виски.
— Пожалуйста, постарайся не усугублять мое состояние. Прошло всего десять секунд. И, кстати, где все, что касается того, что произойдет в случае нашего развода? Мне кажется, ты забыл несколько страниц.
— Ничего не было забыто.
Хмурюсь.
— Тогда почему этого здесь нет?
— Потому что развода не будет.
Жду, что он рассмеется и скажет, что шутит, но мне следовало бы знать лучше. Каллум МакКорд не из тех, кто шутит. Возможно, это потому, что он не считает ничего смешным.
Кроме меня, когда я говорю ему, что не думала о сексе с ним.
— Ты говоришь очень уверенно, миллиардер.
— Да.
— Прости, что я так говорю, но это просто глупо.
— Здесь также нет пунктов о жестоком обращении или супружеской измене. Можешь догадаться, почему?
— Я понимаю, к чему ты клонишь, но твоя логика неверна. Если ты что-то опускаешь в контракте, это не значит, что этого не произойдет. Контракты должны предусматривать все непредвиденные обстоятельства, а не делать вид, что их не существует.
Он весело говорит: — Понятно. Не думал, что ты такой знаток.
— Не наглей. Я забочусь об этом для нас обоих. Давай вернемся к тому, что касается насилия и прелюбодеяния.
— А что с ними?
Я думаю о его эмоциональности и о том, что ему всегда приходится останавливаться, чтобы взять себя в руки, когда он так нервничает.
— Для начала, ты агрессивен?
Его голос понижается на октаву.
— Насилие — часть человеческой природы.
Я насмехаюсь.
— Отличный обходной маневр, миллиардер. Ты только что заставил меня подумать, что ты женоизбиватель. Попробуй еще раз.
— Я не женоизбиватель.
Он говорит мне то, что я хочу услышать, но почему-то это все равно не приносит удовлетворения.
— Но у тебя никогда не было жены.
— Еще нет.
— Подожди, теперь я еще больше запуталась! Просто скажи мне правду. Ты бьешь женщин или нет?
— Нет. Конечно, нет. Если бы я это сделал, об этом сообщили бы все новостные агентства мира.
Он высказал хорошую мысль. К тому же, то лёгкое недоверие, с которым он ответил, было искренним. Я могу понять, когда он считает меня смешной, просто по тону его голоса.
Как будто мы уже женаты.
— Мне нужны разделы о жестоком обращении и супружеской неверности.
— Зачем? Ты планируешь избить меня и изменить с садовником, дорогая?
Стиснув зубы, я говорю: — Я могу с уверенностью сказать, что не буду изменять с садовником, дорогой, но насчет того, чтобы бить тебя, присяжные еще не определились.
Слышу шум, который может быть приглушенным смехом. Затем Каллум снова включается, звучит холодно и спокойно.
— Хорошо. Я включу разделы, касающиеся насилия и супружеской измены. Что-нибудь еще?
— Да. Я хочу, чтобы ты взял мужа моей лучшей подруги на работу в вашу компанию.
— Готово. Дальше?
Я удивленно моргаю.
— Неужели ты даже не хочешь узнать, чем он занимается?
— Мне все равно, чем он занимается. Мы найдем для него место. И будем платить ему вдвое больше прежней зарплаты.
Это слишком важно, чтобы остаться неоспоренным.
— Да ну? А если бы он зарабатывал миллион в год?
Каллум вздыхает.
— Ладно, хорошо, он не зарабатывал миллион в год. Я просто не понимаю, как ты можешь обещать нанять человека, о котором ничего не знаешь.
Горячим голосом он говорит: — Потому что моя жена попросила меня об этом. И я дам ей все, что она захочет.
Я сижу, неровно дыша и удивляясь кульбитам, которые проделывает мое сердце в груди, пока он не спрашивает: — Ты еще здесь?
— Большая часть меня. Мой мозг ушел в отпуск.
— Почему тебе так трудно поверить, что я дам тебе все, что ты захочешь?
Я смеюсь.
— Ну, я не знаю. Все красивые богатые парни, которые делают мне предложение за устрицами, говорят одно и то же.
Его тон становится резче.
— Красивые?
— О Боже. Опять началось.
— Не говори так отвратительно.
— Почему ты всегда жаждешь от меня комплиментов? Разве недостаточно того, что все остальные женщины в мире постоянно пускают по тебе слюни?
Последовавшее за этим молчание поражает воображение. Затем, голосом одновременно мягким и опасным, он говорит: — Нет. Мне все равно, что думают обо мне другие женщины. Потому что они — не ты.
Черт, он хорош в этом. Я нервно сглатываю и ерзаю на своем стуле.
— Мне нужно кое-что сказать.
—Ты можешь просто сказать об этом. Необязательно сначала делать объявление.
Он отвечает властно. Если бы я только могла дотянуться и задушить его.
— Не нужно пытаться ослепить меня сексуальным дымовым шоу. Я не питаю иллюзий, что это не деловая сделка, так что не нужно флиртовать.
Еще одна наэлектризованная пауза. В этом разговоре мы действительно начинаем их накапливать.
— Эмери.
— Да, Каллум?
— Ты хочешь заняться со мной сексом?
Я стону и опускаюсь на стол, прижимаясь лбом к дереву.
— Это не ответ.
— Нет, это была сумма моих чувств по поводу этого вопроса.
—Так что?
— Не могу поверить, что ты спрашиваешь меня об этом.
— Почему бы и нет? Это вполне разумная вещь для мужа, чтобы спросить свою жену.
— Да, только мы еще не муж и жена.
Он набрасывается на эту фразу, как тигр, и лукаво спрашивает: — Ну так что?
Я сижу прямо и смотрю на плакат с изображением актера Сэма Хогана в роли Джейми Фрейзера в телевизионной версии Outlander, висящий на стене напротив моего стола.
— Знаешь, что нам нужно включить в этот контракт? Раздел о психиатрической помощи. Потому что, если бы я вышла замуж за тебя, мне бы понадобилась постоянная терапия, чтобы справиться с напряжением от брака с такой занозой в заднице.
Он усмехается.
— Это еще одна наша общая черта.
Я говорю: — Включи пункт о том, что убийство — приемлемый способ расторгнуть брак.
— Дорогая, — мурлычет он, — ты так очаровательна, когда злишься.
— Перестань флиртовать. И перестань называть меня «дорогая»! Это сводит меня с ума!
— Я знаю. Почему, по-твоему, я это делаю?
— Знаешь что? Мое кровяное давление больше не выдержит этого разговора. Я перезвоню тебе, когда перестану придумывать способы спрятать твой труп.
Отключаюсь, бросаю телефон на стол и сижу так, пока желание расчленить некоего наглого миллиардера не пройдет.
Именно в этот момент Каллум звонит снова. У него потрясающая синхронизация.
Я отвечаю резким «Что?».
Он хмыкает.
— Ты забыла сказать, что любишь меня, прежде чем повесить трубку.
Закрываю глаза и сжимаю телефон так сильно, что просто чудо, что корпус не трескается.