Поддавшись импульсу, я подношу трубку ко рту и говорю: — Позвонить Дани.
Экран загорается. Вызов Дани отображается белым шрифтом на простом синем фоне. Затем раздается звук звонка.
— Алло?
Ни хрена себе. Это сработало.
— Дани, это я.
— Эмери?
— Да.
— Почему мой телефон показывает неизвестного абонента?
— Я использую этот странный бэтфон, который дал мне Каллум. Я даже не знаю, как он работает. Кажется, голосовые команды. Наверное, он сделал его на заказ у Илона Маска.
Ее тон становится взволнованным.
— Каллум дал тебе телефон?
Я оглядываю роскошный шкаф и вздыхаю.
— Да. Он подарил мне еще кое-что.
— О Боже. Если ты скажешь «герпес», я убью его.
— Нет, глупая! Почему ты так думаешь?
— Потому что ты говоришь так, будто только что побывала на похоронах.
— Близко. Свадьба.
Пауза, затем она резко говорит: — Нет.
— Да.
Вскрик, доносящийся по линии, настолько громкий, что я моргаю. Затем она кричит: — Ты не вышла замуж за Каллума, мать его, МакКорда! О Боже, сучка, скажи, что ты шутишь!
— Я не шучу. Я стою посреди его огромного шкафа в его гигантской спальне в его замке-доме, пока мы разговариваем.
Задыхаясь, она говорит: — Как? Когда ты уходила после ужина, то сказала, что написала ему сообщение. Что, блядь, произошло между этим моментом и тем, где в итоге вы поженились?
Она делает паузу, чтобы перевести дух, а затем требует: — И почему ты не пригласила меня на свадьбу?
Потирая лоб, я говорю: — Это было больше похоже на свадьбу с ружьем, только без беременности.
Мысли о сегодняшнем сумасшедшем дне утомляют меня. И, честно говоря, немного угнетают.
Я никогда не была одной из тех девушек, которые всю жизнь мечтают о большой свадьбе, но то, что кольцо мне надел на палец властный незнакомец, а потом перекинул через плечо и посадил в машину, тоже было не совсем то, чего я ожидала.
— Все произошло так быстро. Каллум появился у меня дома без предупреждения, у нас состоялся очень странный разговор, который ничего не решил, потом он пришел в магазин сегодня утром с контрактом и устроил Харпер, Вив и Тейлор спонтанные оргазмы, когда они его увидели. Затем он позвонил через некоторое время, чтобы уточнить детали оформления документов, и у нас состоялся еще один странный разговор, который ничего не решил, кроме того, что я согласилась выйти за него замуж. Потом Каллум бросил трубку и не прошло и получаса, как он явился со своим адвокатом и, заметьте, гребаным капелланом. А потом, в общем-то... мы произнесли наши клятвы.
Тот глухой звук, который я слышу, — это, наверное, Дани рухнула на ближайший стул.
Я говорю: — Если ты думаешь, что это было интересно, подождите, пока я не расскажу тебе, что он сказал мне в машине после церемонии.
— Что?
— Что он хочет шлепать меня по киске, пока я не кончу ему на руку.
После минутного молчания Дани вздыхает: — Бог есть.
Я стону.
— Все, что я знаю, это то, что я стою в чужом гардеробе, не имея ничего, кроме подписанного экземпляра «Outlander», странного мобильного телефона и черной карточки American Express, чтобы составить мне компанию, и я почти уверена, что у меня нервный срыв. Не могла бы ты прийти и взять меня за руку?
— Назад. Ты сказала «черная карта American Express»?
— Да.
Ее голос взволнован, Дани говорит: — О, милая. Я знаю идеальный способ вылечить нервный срыв.
— Какой?
— Терапия.
Когда я выдыхаю, она смеется.
— Розничная терапия. Ты только что вышла замуж за миллиардера, Эм. Давай пройдемся по магазинам.
Я на мгновение задумываюсь, а затем улыбаюсь.
— И именно поэтому я люблю тебя.
— Может, мне заехать за тобой?
— Нет, у меня есть идея получше. — Моя улыбка становится еще шире. — Какой твой любимый цвет Ferrari?
Оказывается, ответ на этот вопрос — красный.
Когда я подъезжаю к подъезду Дани на Ferrari Daytona SP3, ключи от которой мне дал Арло, и сигналю, она выбегает из дома, как будто он горит, кричит и размахивает руками.
— Я не могу поверить в это дерьмо! Боже мой, этого не может быть! У тебя же Ferrari! — Подруга перестает кричать и смотрит на мою левую руку, лежащую на руле. — И гигантская глыба льда. Эта штука настоящая?
— В данный момент я не думаю, что что-то реально. Садись в машину.
Она хмурится, глядя на дверь.
— Как? Здесь нет ручки.
— Наклонись. Она спрятана под выступом в двери. Но будь осторожна при нажатии, потому что дверь открывается вверх, а не наружу.
Дани наклоняется и нажимает на ручку, а затем отпрыгивает назад от удивления, когда дверь делает именно то, что я сказала.
Она наклоняется, чтобы осмотреть интерьер с округлившимися глазами.
— Эта штука похожа на космический корабль! Как быстро он летит?
— Я не знаю, но Арло сказал, что у него двигатель V12 мощностью более 800 лошадиных сил, так что я думаю, что он чертовски быстр.
Когда она колеблется, с сомнением глядя на контурное сиденье с ремнями безопасности, как у гоночных машин, я говорю: — Я не буду превышать скорость. Обещаю.
— Именно это ты сказала в тот раз, когда нас остановили на PCH4 и чуть не посадили в тюрьму за то, что мы ехали больше сотни.
Да, но мне было девятнадцать.
Она поджимает губы.
— Ты так говоришь, будто повзрослела за последние одиннадцать лет.
— Садись в машину, Дани.
Она забирается внутрь, соображает, как закрыть дверь, затем пристегивает ремень безопасности. И тут из дома выходит Райан с открытым ртом и выпученными глазами, держа на руках корчащуюся Мию.
— Святое дерьмо, — вздыхает он, благоговейно глядя на Ferrari, словно видит в краске изображение Девы Марии. — Ты хоть представляешь, сколько стоит эта машина?
— Нет, и даже не хочу.
— Более двух миллионов долларов.
Дани говорит: — Боже мой, Рай! Что она только что сказала? И откуда ты вообще знаешь, сколько это стоит?
— В прошлом месяце о нем писали в журнале CarandDriver. Они сказали, что их было выпущено всего пятьсот штук.
Два миллиона баксов за машину. Какая пустая трата денег.
— Думаю, это значит, что нам не стоит пить коктейли после шопинга. Повреждение крыла, вероятно, обойдется в сто тысяч. Я верну ее через несколько часов, Райан.
Мы выезжаем с подъездной дорожки, затем выезжаем из района Дани в сторону 405-го шоссе, где я понимаю, насколько глупо владеть машиной, которая может двигаться быстрее скорости света, когда ты живешь в городе с самыми перегруженными автострадами в Америке.
Мы ползем в пробке, помахивая рукой другим автомобилистам, глазеющим на нас, пока не выезжаем на бульвар Санта-Моника и не оказываемся в Беверли-Хиллз.
Потом я, как Джулия Робертс в фильме «Красотка», перехожу из одного дорогого бутика в другой, а все продавцы смотрят на меня с ужасом, как будто на мне платье из свежих экскрементов.
В каждом случае я испытываю невероятное удовлетворение, когда шлепаю черной Amex на прилавок.
Мне приходится звонить Арло по бэтфону, чтобы узнать адрес дома, куда отправлять все посылки, потому что у этой чертовой Ferrari нет багажника.
К тому времени, как мы заканчиваем, уже стемнело. Мы заходим в тот же ресторан, куда Каллум водил меня на ланч, и вдруг обнаруживаем, что Софи работает за стойкой хостес. Она улыбается, когда видит, что я подхожу.
— Мисс Иствуд! Добро пожаловать!
— Еще раз привет, Софи. Как дела?
— Просто замечательно, спасибо!
— Ты выглядишь отлично.
Она краснеет, прижимая к груди пару меню.
— Благодаря вам я получила прибавку к зарплате.
— Благодаря мне? Как?
— Потому что вы сказали мистеру МакКорду, что я этого заслуживаю. Сразу после вашего ухода в тот день он попросил встречи с моим боссом. И в следующий момент мой босс сказал мне, что я получу повышение.
— Вау. — Не знаю, что еще сказать. Я рада за нее, но в то же время удивлена. Наверное, зря, учитывая, что уже знаю, насколько Каллум щедр.
Но это не просто щедрость. Это забота.
Он добрый.
Как и в тот раз, когда отослал полицию от моего дома, он снова использовал свои суперспособности богатого человека во благо.
Если бы только он не был таким раздражающим в остальное время.
Софи усаживает нас за стол, и мы ужинаем с удовольствием. Мы обсуждаем все, что произошло, включая то, что Каллум написал в контракте о работе для Райана.
Дани не может в это поверить. Она также не может поверить, что Каллум сказал, что у меня может быть любовник, если я захочу.
— Я имею в виду, что это мечта, ставшая реальностью. Стоит купить лотерейный билет. Тебе невероятно везет.
— Я бы с радостью, но мне это не нужно. У меня есть двадцать миллионов в трасте на мое имя.
Мы некоторое время смотрим друг на друга через стол. Подруга говорит: — Должна признать, что для человека, который лечится спиртным, как рок-звезда восьмидесятых, ты справляешься со всем этим очень хорошо.
— Только снаружи. Внутри я выигрываю золотую медаль на Олимпиаде Паники.
— И как долго его не будет?
— Без понятия.
— Он уехал по делу?
— Каллум не сказал мне. Он просто ушел и отдал Арло свою кредитную карту.
Дани качает головой в недоумении.
— Это идеальные отношения. Он дает тебе двадцать миллионов баксов, говорит, что ты можешь делать все, что захочешь, а потом уезжает из города и оставляет тебе кредитную карту без лимита и гараж, полный роскошных машин.
Я хихикаю, делая глоток воды.
— И целую кучу веревок.
Дани поднимает глаза от своей тарелки с макаронами, нахмурив брови.
— Веревки?
— Да, я рылась в ящиках его комода и нашла все эти связки красивых разноцветных веревок в черном футляре.
Наклонившись вперед над столом, она говорит: — Ты нашла связки разноцветных веревок