Отец мужа выглядит так же, как на фотографиях. Важный — вот слово, которое приходит на ум.
Он одет в двубортный костюм в полоску. Его часы такие большие и золотые, что их можно было бы использовать как чокер. Его темные волосы с сединой на висках, глаза остры, а осанка царственна, и я ожидаю, что он начнёт расспрашивать меня о моих отношениях с его сыном, и я буду чувствовать себя подавленной и стыдящейся, неделями залечивая своё уязвлённое самолюбие.
Вспомнив, что Каллум рассказывал мне о том, как фанатично его отец хранит обиду, мне хочется вжаться в диван и исчезнуть.
Поэтому так удивительно, когда он направляется ко мне с протянутой рукой и тепло улыбается.
— Здравствуйте. Я Конрад, отец Каллума.
Чувствуя себя не в своей тарелке, я встаю и беру его за протянутую руку.
— Привет, — робко говорю я, глядя на Каллума, который смотрит на нас исподлобья, как тюремный надзиратель. — Я Эмери. Приятно познакомиться.
Сжимая мою руку в своих, он восторженно говорит: — О, моя дорогая, это мне очень приятно. Честно говоря, я никогда не думал, что этот день настанет. Когда Коул позвонил мне и сообщил новости сегодня днем, я был вне себя от радости. Я так, так счастлив познакомиться с тобой. Добро пожаловать в нашу семью.
Ладно, это странно. Этот мужчина совсем не похож на того, каким его представлял Каллум. Я ожидала увидеть Чингисхана, а не мистера Роджерса.
— Спасибо. Вы очень добры.
— Мне очень жаль, но я ничего о вас не слышал, потому что мой сын предпочел бы отрывать ногти щипцами, чем обсуждать с родителями свою личную жизнь.
Каллум, заметно взволнованный, предупреждает: — Папа.
Конрад отмахивается от него, словно от мухи.
— Давайте присядем, дорогая?
Все еще сжимая мою руку, он усаживает меня рядом с собой на диван, а затем осматривает с ног до головы и вздыхает.
— Просто прелесть. Хотя, признаться, я удивлен, что вы брюнетка. Он всегда предпочитал блондинок. Чем глупее, тем лучше. Однажды Каллум привел домой на ужин девушку, которая была такой воздушной башкой, что мы с матерью ожидали, что она взлетит к потолку и будет болтаться там, как воздушный шарик, наполненный гелием.
Не зная, как на это реагировать, я говорю: — Эм... спасибо?
Каллум выглядит так, будто его голова вот-вот взорвется.
— Это было пятнадцать лет назад. Я учился в колледже.
— Да, и в последний раз, когда ты привел домой пару.
Каллум бормочет: — Не могу представить, почему.
Входит Арло и почтительно кланяется старшему МакКорду.
— Кто-нибудь желает выпить?
Каллум огрызается: — Нет. Мы с женой как раз собирались ложиться спать.
Конрад смотрит на него, как на потерявшего рассудок.
— Спать? Еще нет и семи часов. Не будь смешным. — Отстранившись от него, он поворачивается ко мне и улыбается. — Простите, что врываюсь к вам без предупреждения, но я знал, что, если скажу Каллуму о своем приходе, он выключит весь свет и сделает вид, что его нет дома.
— Папа, — снова предупреждает Каллум, и на его виске вздувается жилка.
Отец не обращает на него внимания.
— Я возьму мартини Grey Goose, Арло. Спасибо. А вы будете, Эмери?
— Звучит здорово, спасибо.
— Тогда два мартини Grey Goose. — Конрад бросает взгляд на Каллума, стоящего там с видом ребенка с плакатом о подавленном гневе, и кисло добавляет: — И, возможно, клизму для моего сына.
Мне кажется, я уже люблю этого человека.
Совершенно очарованная им, я говорю: — Я очень благодарна вам за то, что вы так радушно приняли меня. Я не знала, чего ожидать.
Конрад усмехается.
— Уверен, что мой мальчик рассказал вам обо мне какой-нибудь ужасный анекдот, но, уверяю вас, дорогая, я безобиден.
— Как гремучая змея.
Меня шокирует яд в тоне Каллума, но Конрад делает вид, будто не слышит его. Он говорит: — Так расскажите мне, Эмери. Как вы познакомились?
Не успеваю я разлепить губы, как Каллум вмешивается: — В ее книжном магазине.
Конрад выглядит заинтересованным.
— Вы работаете в книжном магазине?
— Я владею им.
— Предприниматель! Как чудесно! — восклицает он с таким видом, будто я только что сказала ему, что изобрела лекарство от рака.
Его энтузиазм заставляет меня чувствовать себя неловко.
— Ну, я не начинала. Это сделали мои родители, еще в восьмидесятых. Я управляю им с тех пор, как умер мой отец.
Конрад еще больше взволнован этой новостью. Он бросает взгляд на Каллума.
— Она управляет семейным бизнесом, — говорит он с благоговением. — Прямо как ты!
Удивительно, что коренные зубы Каллума еще не превратились в пыль.
Конрад снова поворачивается ко мне.
— Мне жаль слышать, что вашего отца больше нет. Надеюсь, ваша мать все еще с нами?
— Нет. Она умерла двадцать лет назад.
— О нет. У вас есть братья и сестры?
— Я единственный ребенок.
Опечаленный, он обвиняюще смотрит на Каллума.
— И ты сразу не представил ее своим братьям?
Когда в ответ лишь молчание, Конрад сурово говорит: — У этой бедной девушки нет семьи, сынок. Она сирота. Это бессовестно, что ты держишь ее при себе.
Обычно я бы обиделась на то, что кто-то ведет себя так, будто я маленькая сиротка Энни, но весь этот обмен мнениями так взъерошил перья Каллума, что я не могу. Вместо этого я смеюсь.
— Не волнуйтесь, мистер МакКорд. Я в порядке. Но спасибо вам за это. И мне не терпится познакомиться с остальными членами семьи.
— Пожалуйста, зовите меня Конрад, — тепло говорит он.
Когда мы улыбаемся друг другу, Каллум огрызается: — Ты не просил никого называть тебя по имени за все время, что я живу.
— У меня никогда не было невестки, — спокойно отвечает он. Снова обращаясь ко мне, Конрад говорит: — Все мои мальчики — холостяки, к моему огорчению. Если я сказал это однажды, то скажу и миллион раз: мужчина — ничто без поддержки хорошей женщины. Мы бы до сих пор охотились с копьями в джунглях, если бы не представительницы слабого пола. По сути, мы — дикие животные, которых нужно приручать.
У него есть несколько интересных идей о мужественности, но сейчас не время обсуждать их.
Арло возвращается с нашими напитками и виски для Каллума, о котором он не просил, но которое ему явно необходимо. После того как он раздает их и уходит, Конрад поднимает свой бокал за меня.
— За мою прекрасную невестку. Спасибо, что вышла замуж за моего сына. И удачи. — Он смеется, а затем делает большой глоток своего мартини.
Не такой свадебный тост я ожидала, но, опять же, то, что я видела до сих пор об этих миллиардерах, заставляет меня думать, что все они немного чокнутые.
Мы еще минут двадцать болтаем и узнаем друг друга получше, прежде чем терпение Каллума окончательно иссякает, и он заявляет: — На сегодня хватит.
На середине фразы Конрад смотрит на Каллума, потом на меня.
— Боюсь, что часы пробили полночь, моя дорогая. Мне пора превращаться в тыкву. Но пообещай, что уговоришь Каллума как-нибудь поужинать с нами. Моя жена жаждет встречи с вами так же, как и я, но, к сожалению, на этой неделе она гостит у своей сестры на острове Мартас-Винъярд.
Я улыбаюсь ему.
— Не могу обещать, что уговорю его пойти, но я обязательно приду.
— Ты никуда не пойдешь без меня! — кричит Каллум.
Конрад забавно качает головой.
— Видите? Дикое животное.
Он поднимается, как и я. Снова сжимает мои руки, задерживает их на мгновение, глядя мне в глаза, затем отпускает и отворачивается.
— Я хотел бы переговорить с тобой, прежде чем уйду, — говорит он Каллуму низким голосом и выходит из комнаты.
Я смотрю на мужа, подняв брови. Он рычит: — Иди наверх и готовься ко сну. — Затем поворачивается и уходит.
Этот человек никогда не учится.
Я проглатываю остатки мартини, ставлю бокал на кофейный столик и на цыпочках следую за Каллумом и его отцом, останавливаясь в дверном проеме, чтобы подставить ухо.
Услышав слабый звук голосов, доносящийся со стороны парадного входа, я снимаю туфли и босиком иду по коридору, прячась за углом, когда оказываюсь рядом. Наклонившись ближе, я прислушиваюсь.
— Она знает?
— Нет.
Первый голос принадлежал Конраду, второй — Каллуму. Интересно, что это такое? Я не знаю, но они продолжают говорить.
— Ты собираешься рассказать ей?
— Нет.
— Должен.
— Почему?
Конрад смеется мягко и недоверчиво.
— Ты еще спрашиваешь?
— Ей ничего не угрожает. Я об этом позабочусь.
— Сынок. Ты не можешь контролировать все.
— Черта с два я не могу.
— Это безрассудно, и ты это знаешь. Ты не можешь всегда быть рядом.
— Я не могу, но кто-то может.
Наступает напряженная пауза, затем Конрад говорит: — Ты не можешь ему доверять.
— У меня нет выбора.
— Этот человек...
— Я знаю, кто он, — перебивает Каллум, его голос тверд. — Но у меня нет выбора. Ты сам позаботился об этом, когда втянул нас в этот беспорядок.
— Это не беспорядок. То, что мы делаем, важно. Это необходимо.
— Можешь не заниматься пропагандой. Я слышал ее миллион раз и все равно не куплюсь на нее.
Голос Конрада становится все более нетерпеливым.
— Наша семья находится в уникальном положении. Ты это знаешь. Мы контролируем средства массовой информации. Наша власть незаменима для дела.
Их прерывает звонок мобильного телефона. Звучит мелодия «London Bridge is Falling Down», жутким эхом отдаваясь во внезапно наступившей тишине.
— МакКорд, — говорит Каллум, его тон грубоват. Несколько мгновений длится молчание, затем он говорит: — Я не могу снова уехать так скоро. — После очередной паузы он снова начинает говорить, и его тон стал смертоносен. — Я только что женился, черт возьми.
Я стою, спрятавшись за углом, навострив уши, сердце бешено колотится, пока не слышу, как Каллум бормочет проклятия.
— Хорошо. Но мне нужно как обычно. — Пауза. Затем: — Мне плевать, на Луне он или нет, приведите его сюда, или я не уйду.