Тесть Дани ворчит. — Ну и слабак.
Дани говорит: — Папа!
Он отмахивается от нее с ворчанием.
— Если мужчина поджимает хвост и убегает, когда другой мужчина угрожает ему, значит, он слабак. Счастливо оставаться. Считай, что тебе повезло, что ты не попала к этому недоумку, девочка.
Я свирепо смотрю на него.
— Я думала, вы глухой?
Он моргает, смотрит на меня, прищурившись, и поднимает руку, чтобы зажать одно ухо.
— А?
— Не обращай внимания на него, Эм, давай сосредоточимся на тебе. — Дани хлопает меня по руке. — Что теперь будет?
Вздохнув, я закрываю глаза.
— Теперь я с ним разведусь.
Когда молчание затягивается, я бросаю взгляд на Дани. Она смотрит на меня, втянув губы между зубами.
— Что это за лицо?
— Мне очень жаль, и, пожалуйста, прости меня за эгоизм, когда вся твоя жизнь — сплошная помойка, но...
— Но что?
— Думаю, Райану придется начать искать другую работу.
— Нет, потому что я собираюсь сказать Каллуму, что, если он уволит Райана, я обращусь в СМИ и разоблачу его как мошенника-манипулятора.
— Ты сказала, что больше никогда не будешь с ним разговаривать.
— Ты права. Я отправлю ему сообщение.
Мы смотрим друг на друга, пока я не говорю: — Почему у меня такое чувство, что ты пытаешься поддержать друга, но на самом деле у тебя есть куча вещей, которые, как ты думаешь, мне не понравятся, поэтому ты их не говоришь?
— Потому что так и есть.
— Для этого мне понадобится еще вино.
Она встает, идет на кухню, наполняет мой бокал вином и возвращается. Передавая его мне, она говорит: — Ладно, теперь будь непредвзята.
Я бормочу: — Это должно быть интересно.
— Пей своё вино и молчи. Я собираюсь сказать кучу разных вещей, которые могут показаться бессмысленными, но ты знаешь, что я думаю, когда говорю, так что потерпи. Ну вот. Гигантская татуировка с твоим именем на спине Каллума Она смотрит на меня с интересом.
Я вздыхаю и пью еще вина.
— Подписанный экземпляр твоей любимой книги. Все бесценные первые издания. Огромное обручальное кольцо. То, что он сказал своему брату о том, что видит свое будущее в твоих глазах. То, что он сказал тебе о погружении в ваш океан. Двадцать миллионов долларов. Двадцать миллионов долларов.
— Ты сказала это дважды. И я жалею, что рассказала тебе о его любовных утехах, потому что ты слишком романтична.
— Хочешь поговорить о потрясающем сексе, который был у вас двоих?
— Я никогда не рассказывала тебе ничего о нашей сексуальной жизни.
— Значит, это было ужасно? Никакой связи, да? Вы ничего не почувствовали?
— Что, черт возьми, с тобой происходит, Дани? Он заплатил тебе, чтобы ты была на его стороне, или что? Этот человек лгал мне в лицо обо всем!
Ее свекор гогочет.
— За двадцать миллионов баксов я бы тоже позволил ему врать мне.
Дани ругается: — Папа.
Он цокает языком.
— Он мужчина. Сделал то, что должен был сделать, чтобы получить то, что хотел. Ты просто злишься, что узнала об этом.
Я смотрю на него.
— Извините, что я не слушаю советов о жизни от человека, который выкрикивает непристойности в адрес Ванны Уайт ради хобби. И, между прочим, если бы у него не было столько денег, все бы согласились, что он должен сидеть в тюрьме за преследование.
— Деньги и лицо. И тело тоже, — говорит Дани так, как будто это может быть полезно.
В этот момент я вспоминаю все те приятные вещи, которые говорила ему о его характере, и жалею, что не могу вернуться в прошлое и ударить себя по носу.
У Дани звонит домашний телефон. Она идет на кухню, чтобы ответить. Когда она поворачивается и смотрит на меня расширенными глазами, я понимаю, кто это.
— Меня здесь нет! — Я сажусь прямо, сдвигаю пакет с Doritos, и он падает на пол, рассыпая чипсы повсюду. Полотенце падает с моего лба и оказывается поверх чипсов.
— Ее здесь нет. Ага. Хорошо. И вам спасибо. Пока.
Она кладет трубку и смотрит на меня с выражением вины.
— Это была самая дерьмовая ложь, которую я когда-либо видела. Это был Каллум?
— Да.
— Что он сказал?
— Он поблагодарил меня за заботу о тебе.
— Я могу сказать, что это не так, по твоему щенячьему лицу. Что еще?
— Тебе это не понравится.
— Дани!
— Он просил передать, что в конце концов собирался во всем признаться, но сначала хотел дать тебе время влюбиться в него. И еще, что он обожает тебя и сделает все, что ты захочешь, чтобы загладить свою вину.
Выражение ее лица заставляет меня хмуриться.
— Не смей думать, что это романтично.
— Я не сказал ни слова.
— Тебе и не нужно было. Я вижу, как ты падаешь в обморок отсюда. Он солгал мне.
— Я знаю.
— Не похоже, что ты знаешь.
Вздохнув, она возвращается к кофейному столику.
— Он был неправ. Я понимаю это. Теперь ты не можешь ему доверять, а без доверия невозможно строить отношения.
— Именно!
— Но если бы у меня был богатый, роскошный муж, который гнул себя в кренделя, потому что был так безумно влюблен в меня, что не мог думать ни о чем другом, я бы, наверное, потратила минуту на то, чтобы оценить ситуацию и понять, какую пользу я могу извлечь из нее, прежде чем выплеснуть ребенка вместе с водой из ванной5.
Тесть Дани говорит: — Аминь.
Мы оба поворачиваемся к нему и говорим: — Замолчите!
Снова звонит домашний телефон. Прежде чем я успеваю сделать ей строгое предупреждение, Дани поднимает руки.
— Я знаю, знаю, тебя здесь нет.
Но когда она отвечает на звонок, это не Каллум. Это Мерф, звонящий из магазина.
Дани протягивает мне трубку. Я беру ее, в ужасе от того, что он может сказать.
Оказалось, что все гораздо хуже, чем я могла предположить.
— Эмери, звонил твой адвокат. Он говорит, что ты должна перезвонить ему немедленно.
— Обязательно. Подожди, как ты узнал, что я здесь?
— Каллум позвонил в магазин и сказал, что я могу найти тебя сегодня у Дани на случай непредвиденных обстоятельств.
Скрежеща зубами, бросаю трубку и проклинаю имя Каллума. Он наверняка установил на мою машину маячок, маньяк.
Затем я звоню адвокату и с нарастающим шоком слушаю, как он сообщает свои новости.
— Когда я получил ваш факс, то первым делом зашел на сайт регистратуры округа Лос-Анджелес, чтобы узнать дату вашего брака и переслать ее адвокату по семейному праву, к которому я собирался вас направить. Но там не оказалось никаких записей о браке ни вас, ни мистера МакКорда.
Он делает паузу, давая мне возможность высказаться, но я теряю дар речи. Я не знаю, к чему это приведет, знаю только, что это будет плохо.
— Тогда я попросил своего помощника проверить базы данных регистраторов остальных сорока девяти штатов и территорий США. Там тоже не нашлось ни одного совпадения. Тогда мы обратились к международному сайту Государственного департамента.
Он делает паузу. Я хочу закричать «И!», но у меня пересохло во рту.
— Вот так мы и нашли то, что искали.
Должно быть, я издаю какой-то звук, свидетельствующий о признании, потому что адвокат продолжает.
— Ваш брак был зарегистрирован в Риме. Точнее, в Ватикане.
Я нахожу в себе силы заговорить и сказать: — Но мы не были там женаты. Я не понимаю.
— Я тоже ничего не понимаю, но документы были правильно заполнены и поданы. Местный чиновник подписал бумаги. Все в порядке.
Я вспоминаю, как смазано прошла в тот день свадебная церемония в магазине, как Каллум торопил меня, а я едва успела взглянуть на бумаги, которые подписывала, и у меня переворачивается желудок.
— Значит, мне придется пригласить адвоката по бракоразводным процессам?
— Нет. В Ватикане нет адвокатов по разводам.
— Почему нет?
— Потому что разводы там запрещены законом.
Боже мой. Пункт о безотзывности в свадебном контракте.
Все то вино, которое я выпила, вот-вот снова даст о себе знать.
Я вскакиваю на ноги и кричу в трубку: — Вы хотите сказать, что я должна оставаться за ним замужем?
— На данный момент — да. Мне придется найти эксперта по международному брачному праву, чтобы распутать это, но, скорее всего, это займет какое-то время.
— Сколько времени?
— Если это вообще удастся сделать, а это очень большое «если»... годы.
Годы.
— Нам придется заявить о мошенничестве и доказать его. Вам следует приготовиться к долгой и некрасивой борьбе. А учитывая финансовые возможности вашего мужа, если он решит все оспорить...
Ему не нужно заканчивать это заявление.
Мы оба знаем, что я в полной заднице.
Этот ублюдок расправился со мной еще до того, как я поняла, в какую игру мы играем.
Перезваниваю Мерфу в магазин и назначаю его ответственным за работу на неопределенный срок. Затем заказываю такси, чтобы оно забрало меня от Дани. Водитель заезжает в мой банк, где я снимаю достаточно денег, чтобы прожить месяц, затем велю ему выехать на Тихоокеанское прибрежное шоссе и ехать на север, пока я не скажу остановиться.
— Как вы собираетесь платить, леди?
Бросаю пачку денег на пассажирское сиденье. Он пересчитывает их, присвистывает и включает радио на станцию мягкого рока.
Я ложусь на заднее сиденье седана и смотрю на крышу, воспроизводя в памяти каждый момент, пока пролетают мили. В моей голове звучат слова Каллума, сказанные в день нашего знакомства, как будто он находится прямо здесь и шепчет их мне на ухо.
— У меня есть к вам предложение.
— Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж.
— Скажем так, вы мне кажетесь интересной.
Когда я издаю разочарованный вопль, водитель увеличивает громкость стереосистемы, но в остальном игнорирует меня.
Деньги дают большую свободу для плохого поведения.
Я уверена, что мой лживый, манипулирующий, негодяй муж слишком хорошо об этом знает.
Мне больно, да. Я в шоке, да. И почти вся я его ненавижу.