— Каких парней?
— Один из тех богатых придурков, которые любят кричать на людей, потому что так они чувствуют себя важными.
Каллум берет один из бокалов с вином, делает глоток, а затем смотрит на меня в молчаливом раздумье.
— Почему ты ничего не говоришь?
— Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз кто-то называл меня придурком в лицо.
— И?
— Этого никогда не было.
— Наверное, потому что все тебя боятся... потому что ты придурок.
Когда он лишь изучает меня без комментариев, я посылаю ему победную улыбку.
— Уже жалеешь, что попросил меня выйти за тебя замуж, да? Я могла бы сказать тебе, что могу быть занозой в заднице еще в магазине, но наблюдать за тем, как ты разбираешься во всем сам, было гораздо интереснее. Ты не против, если я попробую глоток? Софи забыла мой мартини, и, поскольку она сейчас, вероятно, рыдает в твое картофельное пюре, я сомневаюсь, что увижу его в ближайшее время.
Не дожидаясь его ответа, я беру со стола второй бокал с вином и подношу его к губам. Затем проглатываю полный рот чего-то настолько богатого, вкусного и декадентского, что мои глаза расширяются.
— Святое дерьмо, — вздыхаю я пораженно. — Что это?
— Chateau d'Yquem, — раздается веселый ответ. — Это французское белое. Тебе нравится?
Я смеюсь.
— Нравится? Я хочу родить от него детей! Это невероятная штука! — Чтобы убедиться, я пью еще, а потом киваю. — Да, это лучшее, что я когда-либо брала в рот.
Когда понимаю, как это прозвучало, к моим щекам приливает жар.
Потом становится еще жарче, когда Каллум бормочет: —Уверен, мы сможем найти для тебя что-нибудь получше, чтобы положить в рот, Эмери.
Мне приходится упираться обеими ногами в пол, чтобы сохранять вертикальное положение в кресле.
— Ладно, вам придётся умерить свой пыл, мистер МакКорд, потому что я эмоционально не готова ко всему этому, даже не попробовав свой куриный салат.
Подняв брови, он невинно спрашивает: — Всему этому?
Я вздыхаю.
— Ну вот, опять ты охотишься за похвалой. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Все это. — Я машу рукой в его сторону, указывая на его лицо, тело и общую горячность.
— Ты пытаешься сделать мне комплимент? Потому что если так, то у тебя ничего не получается.
— Еще раз так ухмыльнешься, и я дам тебе по голени.
Тихонько смеясь, Каллум поворачивается и отпивает из бокала. Я с беспомощным восхищением наблюдаю, как его адамово яблоко подрагивает, когда он глотает.
Как такая простая вещь может быть такой разрушительной? Если бы у меня была хоть капля внешности этого человека, я бы никогда не отходила от зеркала.
Я допиваю остатки восхитительного вина несколькими большими глотками, а затем с шумом ставлю бокал обратно на стол. Наступает приятное возбуждение, которое должно помочь мне сориентироваться в дальнейшей беседе.
Учитывая, что мой мозг давно отключился, я должна на что-то полагаться.
Софи приходит с большой стеклянной бутылкой воды по завышенной цене. Дрожащими руками откручивает крышку. Она наливает сначала Каллуму, потом мне, ее взгляд опущен, а лицо покраснело.
Я мягко говорю: — Спасибо, Софи.
Она вздрагивает, смотрит на меня расширенными глазами, потом сглатывает.
— О. Не за что. — Затем поворачивается к Каллуму. — Я... я могу еще что-нибудь принести для вас, сэр?
— Только вино к основному блюду.
— Да. Конечно. Я не забуду.
Она поворачивается, чтобы уйти, но оборачивается, когда я произношу ее имя.
— Да?
Моя улыбка искренняя.
— Я просто хотела сказать, что вы отлично справляетесь со своей работой.
Если бы я ударила ее прямо по лицу, Софи бы выглядела не более шокированной.
Она неуверенно говорит: — Правда?
— Да. Я знаю, что ресторанный бизнес — дело непростое, когда приходится иметь дело с таким количеством придурков. — Я чувствую, как Каллум хмурится, не глядя на него, но игнорирую это. — Мне тоже приходится иметь дело с публикой по работе, так что я все понимаю. Но помни, что ты здесь главная, а не они.
Софи бросает взгляд на Каллума, бледнеет при виде его выражения лица, а затем снова смотрит на меня. Похоже, ей потребовалось все ее мужество, чтобы спросить: — Почему именно я главная?
— Потому что все эти богачи умерли бы с голоду, если бы им не приносили еду такие люди, как ты, — я жестом указываю на Каллума. — Думаешь, этот парень знает, как сварить яйцо? Нет. Он даже не водит собственную машину. Так что не стоит себя недооценивать. И не позволяй никому помыкать тобой. При этой экономике ты можешь найти работу где угодно. Все владельцы бизнеса, которых я знаю, нуждаются в хороших сотрудниках. На самом деле, тебе стоит попросить о повышении зарплаты. Ты ее заслужила.
Софи смотрит на меня с приоткрытыми губами, моргая, как во сне. Затем она бормочет: — Спасибо, — и отходит от стола.
Я смотрю на ее удаляющуюся фигуру, довольная тем, что сделала свое доброе дело на сегодня.
— Браво. Какая вдохновляющая речь.
Одобрительные слова Каллума противоположны его сухому тону.
— Это действительно было так, не так ли? — Мне нравится его неодобрение. Не знаю почему, но меня заряжает мысль о том, что я, возможно, единственный человек в его вселенной, который осмелился сделать что-то настолько революционное, чтобы вызвать его раздражение.
— Может быть, в следующий раз тебе стоит пойти на кухню и возглавить профсоюз?
— Я бы с радостью, но у меня низкий уровень сахара в крови. Где этот салат?
— Похоже, ты больше рада своему салату, чем моему предложению.
— Да. На самом деле, это напоминает мне о том, что ты должен знать, если я собираюсь стать твоей женой. Каждый вечер садиться за нормальный ужин — это не обсуждается. Желательно в формальной одежде. Уверена, у тебя есть смокинг, верно? Я надену все свои бриллианты.
Его уверенный взгляд становится тлеющим.
— Вижу, ты все еще не воспринимаешь меня всерьез.
Подкрепив уверенность алкоголем, я смеюсь над ним.
— Да ладно! Все это так нелепо, что ты не можешь рассчитывать на то, что я буду воспринимать тебя всерьез. Если бы тебе действительно нужна была жена, я уверена, что в мире нашлось бы миллион девушек, более подходящих, чем я.
Раскаленный взгляд Каллума горит все сильнее и сильнее. Он лезет в пиджак. Из внутреннего кармана достает маленькую черную бархатную коробочку, ставит ее на стол, подвигает ко мне через белую льняную скатерть, а затем, не говоря ни слова, садится обратно в кресло.
Сердце бешено колотится, когда я смотрю на коробку.
— Пожалуйста, скажи, что это не то, о чем я думаю.
— Открой и узнаешь.
Я слышу ухмылку в его тоне, но не могу оторвать взгляд от маленькой черной коробочки. Это может быть и бомба, насколько опасной она кажется.
Каллум мягко приказывает: — Открой.
Моя рука повинуется ему раньше, чем я успеваю принять решение не делать этого. Я поднимаю коробку, открываю крышку и задыхаюсь.
Внутри лежит огромное обручальное кольцо с бриллиантом, сверкающее холодным огнем.
— Восемь карат, если тебе интересно, — говорит Каллум, беря устрицу.
Я поднимаю глаза, чтобы увидеть, как он подносит раковину ко рту, высасывает устрицу и глотает. Он облизывает губы и издает тоненький звук удовольствия в горле, а затем кладет пустую раковину обратно на блюдо. Затем берет другую и поднимает ее над головой.
— Устрицу?
— Подожди секунду. Я пытаюсь найти свой мозг.
Он повторяет ритуал со второй устрицей, а затем говорит: — Кумамото — отличный сорт. Очень сладкий. Их каждое утро привозят свежими из Британской Колумбии.
Маленькая черная коробочка в моей руке стоит не менее десяти тысяч фунтов. Свет вокруг нас обжигающе яркий. Моё сердце колотится, в животе всё переворачивается, а крошечные волоски на затылке встают дыбом.
Тем временем Каллум заводит непринужденный разговор о морепродуктах.
— Лобстеры здесь тоже бесподобны. Ты любишь омаров? Я и сам их люблю. В Карибском море есть остров Анегада, где водится необычный вид. Очень сочный и вкусный. Местные жители жарят его на барбекю в открытых бочках из-под масла. Я посещаю Британские Виргинские острова каждый май. Это одно из моих любимых мест для плавания.
— Звучит потрясающе.
— Так и есть.
Устав от его самообладания, я говорю: — Может, мы вернемся из отпуска и поговорим об этом камне, который я держу в руках?
— Этот камень — твое обручальное кольцо, дорогая. Не желаешь кусочек фуа-гра?
Я несколько мгновений моргаю, пытаясь примирить абсурдность ситуации с тем, что Каллум небрежно произносит «дорогая», как будто он говорил мне это за обедом каждый день на протяжении многих лет.
Затем мой темперамент выходит из-под контроля.
Я захлопываю коробку и кладу ее на пустую устричную раковину. Глядя ему прямо в глаза, я говорю: — Хорошо. Здесь я сойду с сумасшедшего поезда. Приятно было познакомиться. Счастливой жизни.
Встаю, хватаю сумочку и направляюсь к выходу из ресторана, по пути пропуская Софи.
— Помни, что я сказала насчет повышения, подруга, — говорю я, проходя мимо.
У парковки останавливаюсь, чтобы заказать Uber. Приложение сообщает, что водитель находится в двух минутах езды. Иду вперед, пока машина не подъезжает, затем сажусь на заднее сиденье, наполовину ожидая, что за мной запрыгнет большой красивый безумец в сером костюме.
Но машина отъезжает от обочины, и я остаюсь ее единственным пассажиром.
Первым делом я звоню Дани. Она отвечает, требуя: — Серьезно, какого хрена?
— Ха! Ты спрашиваешь меня? Я понятия не имею, что только что произошло.
— Начни с того, как ты познакомилась с Каллумом МакКордом, счастливая сучка!
— Он зашел в магазин.
— Твой магазин? Маленький богемный книжный магазинчик со всеми этими бродячими кошками и обшарпанной мебелью? Какого черта миллиардеру туда заходить?
— Боже мой. Спасибо за поддержку. Почему мы вообще дружим?