На этот раз я пыталась изобразить свое вечное чувство падения и собственные мысли, сопровождавшие его.
Я нарисовала голову, затем прикрытые полупрозрачные веки, сквозь которые слегка виднелись радужки глаз. Потом дорисовала шею, скрюченное туловище, которое как бы падает куда-то, худые руки, обхватившие голову, а между пальцев протиснулись темные волосы. Мне нравилось передавать через рисунки всю свою боль. От этого становилось легче. Равносильно тому, как кому-то становится легче от душевного разговора.
Закончив скетч, внизу маленькими красивыми буквами вывела слова:
Мое вечное чувство падения.
Указала дату, закрыла блокнот, и внутри снова стало спокойнее.
– Таким образом, понимание структуры и функционирования клетки является основой для понимания многих процессов, происходящих в живых организмах.
Половина класса спала с открытыми глазами. И я была в их числе.
Уж саму себя не стоит даже пытаться обмануть.
Я снова сидела за последней партой и вгрызалась в карандаш, прокручивая в голове неутешительные сцены. А именно то, как вхожу в дом Честера на его день рождения. Я и представить себе не могла, что меня ждет, но быстро отмахивалась от этих мыслей так, будто прогоняю надоедливую муху.
Все ради Кани.
Сидя за последней партой в заполненном классе, ты получаешь некую привилегию, если так, конечно, можно сказать. Отсюда видно все и всех. Большинство одноклассников делали вид, что внимательно следят за доской, на которой преподаватель чертил клетки и подписывал их. Кто-то закрыл учебником обзор на свою тетрадь, где вырисовывал странные узоры; чем все мы обычно занимаемся от невыносимой скуки.
Я старалась не поворачиваться в сторону Честера и Кристины, но стоило произнести про себя их имена, как взгляд сам туда стрельнул.
Она жевала жвачку, откинувшись на спинку стула и глядя на доску. Он положил руку на спинку ее стула так, чтобы приобнимать за плечи. На меня они не смотрели, и только от этого на душе сделалось легче.
О Аллах, какая же я все-таки трусиха. И как же бесполезно пытаться себя в этом переубедить.
– Цитоплазма содержит различные молекулы и органеллы, такие как митохондрии, рибосомы и Гольджи. – Мистер Хэммингс наконец отложил мел. – А теперь ответьте, какая ДНК содержит ядро?
В классе поднялась лишь одна рука.
– Да, мистер Конли? – кивнул учитель.
– Ядро содержится в ДНК, которая кодирует генетическую информацию, – ответил знакомый голос.
Это был Элиас.
Я напряглась.
– Очень хорошо, мистер Конли. – Учитель широко улыбнулся. Такое впечатление, что он всегда радуется успехам своих учеников. – Верный ответ.
Элиас выглядел так, будто именно этих слов и ожидал услышать. Он водил ручкой по тетради, а потом снова заговорил:
– Мистер Хэммингс, а как вы считаете, какими будут дальнейшие важные направления развития биологии? Я сейчас варюсь в этой теме для последующего поступления в колледж. Просто ужасно интересно.
Преподаватель прошел к своему столу и сел за него.
– Это очень интересный вопрос, юноша. Я считаю, что в ближайшем будущем биология будет развиваться в направлении биотехнологии и генной инженерии. Также важным направлением будет изучение экосистем и биоразнообразия, так как это напрямую связано с нашей жизнью и благосостоянием планеты.
Элиас кивнул, а потом произнес:
– Я с вами согласен… И вообще, знаете, мистер Хэммингс, мне кажется, главной задачей нашего поколения все-таки является сохранение и защита природы. Учитывая то, сколько урона мы ей уже успели нанести.
– Прекрасные мысли! Совершенно верно. И за вас лично, если ваши размышления серьезны, волноваться мне не придется. Я уверен, вы внесете свой вклад в сохранение природы и развитие науки в целом.
Происходящее меня немало удивило.
Наверное, странно считать всех подобных Кристине, Честеру, Элиасу… в общем, всех членов так называемых школьных элит, полными лентяями и бездельниками, неспособными учиться.
Однако именно такое отношение сложилось у меня в голове. Популярный для меня равно тупой, бестолковый, напыщенный… и куча других похожих прилагательных.
Но Элиас своими вопросами учителю чуть не опровергнул мое мнение.
– Мисс Уайт, а что вы думаете по этому поводу? – Услышав свою фамилию, я едва не вздрогнула.
Ненавижу это чувство.
Мистер Хэммингс посмотрел на меня все с той же свойственной ему улыбкой. Порой мне кажется, этот человек не умеет не улыбаться, и эта мимика – единственная в его арсенале.
Я еле сдержалась, чтобы не цокнуть.
– Вы правы, – все, что я смогла ответить.
– А поподробнее?
На меня снова все смотрели. Может, я сумею привыкнуть к этому?
– Ну же, выскажите свое мнение более корректно и детально, пожалуйста, – попросил преподаватель, опираясь на свой стол. – Как в вашей религии, допустим, относятся к природе? Вернее, как вам следует относиться к природе по предписаниям ислама?
Я очень разозлилась на него, хотя и понимала, что он задал этот вопрос, желая как-то сблизиться со мной. Но я ненавижу последовавшие за этим взгляды.
– Природа создана Богом, и мы не имеем права наносить ей вред, – произнесла я быстро, и в моем голосе возобладало острое желание покончить с этой темой.
– А с чего ты вообще взяла, что Бог существует? – вдруг спросил Элиас.
Я подняла голову.
Он ухмылялся, очень заинтересованный тем, что я скажу дальше.
Я набрала в легкие побольше воздуха и задумалась, стоит ли отвечать или лучше перевести тему.
– Тебе привести доказательство космологическое, моральное, онтологическое или теологическое? – произнесла я после недолгих раздумий.
На этот раз Элиас не сумел справиться со своими эмоциями и удивленно вскинул брови.
Боковым зрением я заметила, как в суетливом интересе зашевелился мистер Хэммингс, явно довольный руслом, в который мы с Элиасом повернули беседу. И хоть он вел уроки биологии, мне все чаще казалось, что религиоведение ближе ему по интересам.
– Думаю, ты и слов таких не знаешь, – продолжила я.
Мои слова заставили кого-то хихикнуть.
Я испытала очень странное и незнакомое чувство.
Смеялись не надо мной. И, кажется, впервые.
– Самая умная? – произнес Элиас, и его губы не переставали растягиваться в ухмылке. То есть он совсем не злился, как это, к примеру, произошло бы с Кристиной.
– Не самая глупая, – ответила я таким же тоном.
Наши взгляды вполне могли бы сразиться друг с другом на настоящей дуэли. И, скорее всего, победил бы он. Ну конечно, с его-то черными, как ночь, глазами, которые и в сравнение не идут с моими светло-зелеными, слишком спокойными для победы.
– Так, – хлопнул в ладоши мистер Хэммингс, заставив наш зрительный контакт разорваться, – думаю, не стоит обсуждать столь личные темы на уроках биологии. Для этого у вас всегда есть перемены или внеклассное время.
Я одарила его сотней благодарностей у себя в голове и наконец-то сумела расслабиться окончательно. Не то что Элиас, который продолжил изучающе на меня смотреть.
Пришлось игнорировать его весь оставшийся урок.
Столовая. Шум. Разговоры.
Руби сидела на коленях у Рэя напротив меня и показывала ему свой новый маникюр, а он смотрел так, будто ему и впрямь было интересно. Я пила молочный коктейль и гнала от себя прочь все непрошеные мысли, стараясь думать о подготовке к экзамену.
– Что ты в итоге решила, Ламия? – спросила Руби, и хотя в столовой стоял шум гораздо громче ее голоса, я вздрогнула от неожиданности.
– Насчет чего? – спросила я.
– О дне рождения Честера.
И я словно только сейчас вспомнила об угрозе. Отставила коктейль в сторону и быстро потеряла к нему интерес. В ушах зазвучали слова Честера и Кристины.
– Я пойду, – выпалила я. – Придется.
Рэя и Руби мои слова заинтересовали и заставили переглянуться.
– Что значит придется? – поинтересовался парень.
Так уж и быть. Ничего ведь страшного не случится, если я хоть кому-то в этом мире открою маленькую частичку себя?
– Они сказали, что причинят вред моему младшему брату, если я не соглашусь.
Они не изменились в лице. Для них сказанное мной было столь же очевидно, как и тот факт, что Земля круглая.
– Я не удивлена, – шумно вздохнула Руби. – Да и никто бы на моем месте не удивился.
– Но и идти тоже не лучший вариант, – добавил Рэй, хотя это я понимала и без него.
На этот раз вздохнула я.
Мне почти удалось окунуться в свои мысли, но рядом вдруг кто-то появился. Конечно, первое, что пришло в голову, – Элиас явился мстить за мою дерзость.
Но, повернувшись, к счастью, вместо его черных глаз я встретила взгляд девушки в ярко-розовой юбке и кофточке цвета апельсина.
Она что, улыбается мне?
– Привет, – произнесла незнакомка так, словно я должна была тут же ее узнать.
– Привет… – ответила я из чистого любопытства.
– Слышала тебя на биологии. Хочу сказать, что ты крутая.
Это какая-то шутка?
Я даже успела решить, что она ошиблась, или, может, слепа на оба глаза и приняла меня за другого человека. Или это проекция моего настрадавшегося мозга, нуждающегося хоть в капле уважения?
В общем, это могло быть чем угодно, но только не тем, чем предстало в реальности.
– Я… – Я запиналась, как дура, не способная найти подходящие слова.
– Давно пора было утереть нос этим придуркам, – продолжила девушка, а я не понимала, о чем речь. – Не думала, что вы можете быть такими…
– Прости, но… что ты имеешь в виду? – прервала ее я в надежде избавиться от неловкости, спровоцированной ее появлением.
– Я о том, что ты сказала Кристине вчера, и о том, что случилось на биологии сегодня, – во все тридцать два улыбнулась девушка.
Тогда-то меня и осенило.
Но я понятия не имела, что должна ответить и даже чувствовать.
С одной стороны, ужасно приятно, что мои слова кто-то счел «крутыми», но с другой… Совершенно не хотелось становиться центром чьего-то внимания, ведь я прекрасно знала, с какой скоростью распространяются новости в старшей школе.