– Спасибо, – кивнула я, и в этом кивке собралась вся неловкость мира.
– Если что, ты всегда можешь сесть за наш столик. Можем познакомиться поближе.
Но не успела я подобрать слова для вежливого отказа, как позади нее, возвышаясь над худощавым телом, возник Элиас. Она его, конечно, заметила сразу, вздрогнула и отошла в сторону.
– О чем болтаете, девчонки? – произнес он обманчиво дружелюбным тоном. – Могу я к вам присоединиться?
Дожидаться ответа Элиас не стал и уселся рядом со мной. Снова слишком близко, слишком навязчиво. Слишком раздражающе.
– Позволь спросить, восточная красавица, что это было? На биологии.
Я позволила себе к нему повернуться.
– Ты о чем? Не понимаю. – Прозвучало как острое желание его проигнорировать. Это был риторический вопрос. Ответа слышать я не желала.
Но несмотря на это он хитро усмехнулся и выдал:
– Твоя дерзость до добра не доведет. Не в этой школе.
– Мне все равно. Катись отсюда.
Девушка в желто-розовом прикиде прикрыла ладонью рот: то ли от шока, то ли из-за вырывавшегося смешка. Элиас метнул на нее взгляд, и, изменившись в лице, она быстро ретировалась.
– Слушай, Эл, – встрял Рэй, привлекая к себе внимание, – а что там с сегодняшней вечеринкой? Все ведь в силе?
Лишь на пару секунд Элиас оторвал от меня взгляд и повернулся в сторону парня.
– О, спасибо, что напомнил! – По вернувшемуся ко мне взгляду Элиаса было ясно: отвлекающий маневр Рэя феерично провалился. – Знаешь, мне даже интересно, что ты наденешь.
– Твою шкуру, если не отвалишь.
Раздался несдержанный смешок. Оказалось, это Рэй так отреагировал на мои слова. Я повернула голову в его сторону, но взглядом наткнулась на Руби, в шоке раскрывшую рот.
Неужели и впрямь никто никогда не отвечал этим нахалам? Иначе как объяснить эту странную реакцию?
– Неплохо, восточная красавица, – усмехнулся Элиас и вдруг дернул меня за платок, но, к счастью, не так сильно, чтобы показались волосы. Однако этого вполне хватило, чтобы ткань сползла.
От неожиданности я едва усидела на стуле и в ужасе округлила глаза.
– Не надевай эту тряпку на вечеринку, – произнес он, комментируя свое безобразное действие. – Только настроение всем испортишь.
– Если вам так дорого настроение ваших безмозглых друзей, могли бы меня не звать, – сквозь зубы прошипела я и злобно сдвинула брови. – И не угрожать мне.
Элиас демонстративно ухмыльнулся шире, и в этой усмешке собрался весь яд, вся желчь его ужасного нрава.
– Но разве это было бы весело?
Сказав это, он встал, кинул обманчиво дружелюбное прощание Рэю и Руби, продолжавшим молчать, и ушел к столу, за которым его уже поджидали друзья.
А я осталась с неутешительными мыслями о том, что мне придется бороться за себя, надеть доспехи воина и отбиваться от жестоких врагов.
Но кто же знал, что и учителя войдут в ряды моих противников? Я поняла это, когда, войдя в столовую и попросив всех соблюдать тишину, миссис Дейфус попросила меня пройти с ней в ее кабинет.
Я поняла одно – дело, скорее всего, снова в моем хиджабе.
Глава 8
Что испытывают заключенные, когда их ведут на смертную казнь? Думаю, теперь я знаю.
Сперва, пока в столовой вокруг меня все шептались и бесконечно обсуждали сложившуюся ситуацию, миссис Дейфус попросила меня захватить свой рюкзак. А спустя минуту мы уже поднимались на второй этаж. Не спеша и без разговоров. Но мое колотящееся сердце все не унималось. Забавно даже. Я вроде и не волновалась, ведь точно знала, что буду продолжать отстаивать свои права, но, с другой стороны, мне очень не хотелось портить отношения с человеком, от которого немало зависела. По крайней мере, пока являюсь ученицей этой проклятой школы.
В общем, я оказалась на перепутье, и оба варианта меня не вполне устраивали.
Прошло меньше минуты, прежде чем мы оказались посреди полупустого коридора, возле двери в кабинет директрисы. Когда же миссис Дейфус распахнула дверь, я увидела еще двоих незнакомых, как мне показалось, учителей.
И только сейчас я подумала, что дело предстоит куда более серьезное, чем хиджаб, и мои нервы натянулись, словно струны.
– Входите, мисс Уайт, – произнесла директриса, и я на ватных ногах вошла в кабинет.
Незнакомцы – молодой мужчина и женщина постарше – окинули меня неодобрительными взглядами. Впрочем, я не придала этому особого значения. С чем-то подобным мне частенько приходилось сталкиваться.
– Покажи свой рюкзак, – бесцеремонно начала женщина.
– Маргарет, – попытался одернуть ее мужчина, а потом посмотрел на меня. – Можете, пожалуйста, открыть ваш рюкзак?
У меня внутри все сжалось, как если бы я провозила контрабанду через границу.
Перед мысленным взором возникла сцена, произошедшая пару месяцев назад. Тогда полицейский грубо схватил меня за локоть и развернул к себе. На его лице отражалась неприязнь, и он приказал мне немедленно вытащить рюкзак и открыть его. Я так и сделала. А что мне оставалось? Пойти против представителя закона и нажить куда более тяжкие проблемы?
Находясь в полном замешательстве, я сперва посмотрела на миссис Дейфус, которая сохраняла все то же непроницаемое выражение, потом снова на учителей, не сводящих с меня грозных взглядов. Мне резко поплохело. Я ждала поддержки, но, разумеется, ее на территории всей школы и даже района, не найти.
– Извините, а зачем? – Наверное, я выглядела сейчас, как полная дура, слишком широко распахнувшая рот от негодования.
– Мы просто хотим удостовериться, что все в порядке, не волнуйся, – произнесла директриса. И вроде бы говорила она тоном, который должен был означать хоть какую-то маломальскую поддержку, однако я этого не почувствовала. Голос оставался холодным. – Прошу, Ламия, дай мне свой рюкзак.
Она протянула руку, выжидающе и очень серьезно на меня глядя.
Пару мгновений я ощущала себя паршиво настолько, что желудок выворачивался наизнанку. Страшное и плотное ожидание чего-то плохого нависло надо мной мрачной тучей. Здравый смысл подсказывал мне, что нужно задавать больше вопросов и помнить о своих правах.
Но я быстро сдалась.
Пришлось протянуть ей рюкзак. Мне нечего было скрывать. Ситуация настолько выбила меня из колеи, что я не нашла в себе силы попытаться сперва разобраться в происходящем.
И вот, миссис Дейфус схватила рюкзак, прошла к столу и вытряхнула все, что было внутри. На стол полетели подушечка для булавок, которые я использовала для закрепления платка, гигиеническая помада, сложенный коврик для намаза, пара ручек и резинка для волос. А следом, в самую последнюю очередь, из рюкзака выпало что-то небольшое, но тяжелое, судя по звуку. Оно сверкнуло лишь на миг, но я сразу поняла, что это украшение. Сережки. И, кажется, золотые.
Я обомлела. Голова была готова разорваться от ужаса, неприятной неожиданности и вместе с тем невыносимого страха.
Чувства были такие, словно я и впрямь провинилась перед кем-то.
Миссис Дейфус отложила рюкзак в сторону, взяла в руку сережки и многозначительно на меня посмотрела.
– Грязная воровка! – крикнула незнакомка, а мужчина, отличавшийся более спокойным поведением, схватил ее за локоть, будто желая успокоить. – Что, в своем Афганистане украшений в глаза не видела и решила, что здесь можно спокойно их красть?!
Голос отказывался мне подчиняться. Я так и стояла, не в силах что-либо сказать, хотя в голове проносились миллионы мыслей.
– Будь добра, объясни, что это делает у тебя в сумке? – спросила миссис Дейфус.
И этот ее взгляд… Мне захотелось умереть на месте. Нет, правда, легче было умереть, чем видеть, как на тебя смотрят с таким омерзением, с такой ненавистью… Как на настоящее чудовище. Наверное, так же смотрели на Эда Гина[17], когда узнали правду о нем. Иными словами, я удостоилась такого же взгляда, как один из самых жестоких серийных убийц. Приятного в этом мало.
– Не знаю, как эти украшения оказались в моем рюкзаке, – сказала я и тут же об этом пожалела. Именно так оправдываются воры, которых поймали на месте преступления.
– Конечно, ты не осмелилась бы признаться, грязная трусиха! – Женщина почти плевалась, и видно было, насколько сильно она ненавидит таких, как я. Исламофобов всегда видно издалека. У них есть общая черта, которую я каждый раз с легкостью распознавала.
– Миссис Фолк, пожалуйста, будьте аккуратны в выражениях, – попросила директриса.
Я бы могла решить, что она заступилась за меня, но не это только что произошло. Прервав яростную речь женщины, она пыталась вести себя, как подобает нормальной директрисе. Не из сочувствия ко мне миссис Дейфус это сделала, точно нет.
Я стояла перед тремя взрослыми людьми и не знала, куда себя деть. Желудок скрутился в тугой узел, голова вот-вот готова была закружиться, а язык предательски онемел. Мне не удалось и слова выдавить.
А была в этом хоть крупица смысла?
– Можешь идти. – Миссис Дейфус опустила голову, с разочарованием и усталостью вздохнув. – Мы поговорим об этом позже. Желательно, чтобы твои родители тоже присутствовали.
Я вышла из кабинета, пока мне в спину летело очередное оскорбление. Склизкое, неприятное чувство прошлось вдоль позвоночника. Вернулись ненависть и злость.
Моя жизнь словно начала рушиться. Эта школа стала пристанищем дьявола для меня. В ней мне не было места. Здесь меня презирают, не считаются с моими желаниями и мнением. Я чужая, отвратительная, мерзопакостная и опасная девчонка, которую никогда никто не примет. Только не в этом мире.
Я прикусила нижнюю губу. От бессилия, от страха, от разочарования в самой себе, в своих умениях и характере. Вонзила зубы так сильно, что почувствовала металлический привкус.
Я продолжала терзать свои губы до тех пор, пока не вышла на улицу, не бросила рюкзак на газон и не села рядом, поджав ноги. Внутри образовалась пустота, которую очень хотелось заполнить хоть чем-то. Разговором. А пока единственным, кто меня выслушает, кто не осудит, кто будет милостив и добр ко мне, был Бог. Я понятия не имею, как живут люди, которые не верят в Него. Наверное, тяжело не иметь поддержки.