Я, конечно, возненавижу себя за это утверждение, но от Элиаса приятно пахло. Это не был запах каких-то конкретных духов. Скорее, аромат чистоты. Совсем не подходящий для такого гнилого человека. Меня это бесило.
– Еще не поздно отказаться, восточная красавица, – произнес он неожиданно, отвлекая меня от размышлений. Потом развернулся, посмотрел все теми же бездонными глазами и кинул желтый скейтборд на землю.
Я и не заметила, как мы вышли во двор, полный кучи подростков, глядящих на нас.
– Боишься проиграть? – Я постаралась придать этому вопросу более утвердительный тон, издеваясь над ним.
В ответ его губы сложились все в ту же ухмылку.
Неправильно, наверное, после случившегося в кабинете директрисы демонстрировать всей школе свою беззаботность и наплевательское отношение. Я, можно сказать, назло вышла во двор, не опуская от стыда глаза, и сейчас буду утирать носы этим самоуверенным придуркам.
Потому что я ни в чем не провинилась, а так хоть сумею отвлечься от предстоящего прихода в школу моих родителей.
Школьный задний двор – это огромное заасфальтированное пространство с несколькими скамейками. Баскетбольная площадка окружена железной сеткой и стоит поодаль, внизу, чтобы не мешать отдыху остальных учеников, перекусывающих на перемене. Отсюда хорошо виднелось здание школы, а значит, и изнутри любой мог подойти к окну и стать очередным зрителем.
Впрочем, так многие и поступили. Я убедилась в этом, лишь взглянув в сторону окон. Двор школы превратился в стадион.
– Я пытался отговорить тебя, но, увы, ты слишком упряма, чтобы признать свое поражение заранее, – продолжал Элиас.
И я уже устала это слушать.
– А мы приступим уже к делу? Или так и будешь трепать языком?
От моих слов на его лице показалось удовольствие. Он будто бы наслаждался нападками в свою сторону.
Наконец представление началось.
– Дамы и господа, мы с вами стали свидетели невероятного события, – прокричал в мегафон знакомый голос. Мне потребовалось больше минуты, чтобы понять, что это говорил Руф – один из тупоголовых друзей Элиаса. – Внимание на сцену!
Подростки ликовали, будто и впрямь заявились на какие-нибудь бои или настоящие соревнования. По сути, в чем-то они были правы. Они столпились вокруг нас, и я неосознанно представила себя на арене в Колизее.
Слишком много людей. У меня немного начала кружиться голова от волнения и чуть не затошнило.
Элиас неотрывно смотрел на меня. Казалось, он упивался мыслями о том, что вот-вот окунет меня лицом в грязь, прямо здесь, посреди двора, наполненного его горячо любимыми друзьями. Будто я была его врагом номер один. Интересно, что я такого сделала, чтобы заслужить эту ненависть?
А толпа вокруг продолжала ликовать, радуясь и создавая впечатление, что в этой школе не осталось ни одного человека, не обожавшего бы Элиаса.
– Смотри внимательней, восточная красавица.
Я фыркнула.
Наконец он поставил скейтборд на землю, почти с любовью на него взглянул, отрывая от меня бездну своих черных глаз. Поставил на доску одну ногу, а второй оттолкнулся. Первые секунды две он ездил медленно, пока катился к резкому спуску вниз. Но этот спуск не был предназначен для катания на скейте – такого в школе не имелось. Он подъезжал к ступенькам, ведущим вниз, к баскетбольной площадке.
Скейт разгонялся с каждой секундой, и ни один человек в здравом рассудке, не владеющий профессиональными навыками катания на скейтборде, ни за что не повторил бы того, что сделал Элиас. Он подпрыгнул так, что рука чуть коснулась края доски, затем оказался на перилах и покатился вниз прямо по ним, ловко сохраняя равновесие. В самом низу Элиас так же ловко подпрыгнул снова, и доска приземлилась на колеса, которые еще пару мгновений крутились, таща его вперед.
Толпа выкрикивала ему что-то ободряющее, я даже разобрала комплименты в его адрес от сопливых девчонок. А вот он обернулся и посмотрел на меня с победным выражением лица. Таким взглядом, будто он король этого мира, а я – мусор, валяющийся у его ног.
– Даю тебе последний шанс, восточная красавица, – проговорил Элиас громко. – Пока еще можно отказаться. Пока я еще добрый.
Ну уж нет!
Я схватила один накинутый на плечо край хиджаба, затем второй и завязала их узлом позади. Проверила, видны ли волосы. Убедившись в том, что полностью готова и ничто мне мешать не будет, я скрестила руки на груди.
Элиас издал смешок, поднимаясь по ступенькам. Он кинул скейт на землю и подтолкнул его в мою сторону. И тоже скрестил руки на груди, копируя мою позу.
Я подняла скейт и закатила глаза. Он еще будет локти себе кусать и плакать оттого, что вообще все это затеял.
Скейтборд полетел на землю, я встала на него одной ногой, взглянула вперед, оценивая предстоящий маневр и прикидывая в уме, как мне двигаться, чтобы повторить то, что сделал Элиас.
Вокруг повисла тишина. Все наблюдали за мной, затаив дыхание, собирая, наверное, в уме все самые едкие и язвительные шуточки, которыми они закидают меня после эпичного падения и переломов всего, что только может сломаться.
Вот только этого не случится. Они пока просто не знают.
Я оттолкнулась одной ногой, при этом помогая себе и руками. Так скейт поедет быстрее.
Не отрывая взгляда от приближающихся перил, я слегка наклонилась и согнула колени, готовясь прыгать. Взялась кончиками пальцев за край доски, снова поработала ногой, толкая себя вперед. Скейт покатился быстрее, хиджаб на моей голове зашевелился под напором ветра.
И вот прошла одна-единственная секунда, прежде чем я взлетела в воздух, отталкиваясь от земли всем телом и подтягивая за собой скейтборд. Доска лег на перила, и я покатилась вниз, пока деревянное покрытие подо мной натиралось об железное.
Самое сложное во всем этом – удачно приземлиться.
Я снова наклонилась, чтобы быть готовой в случае чего удержать равновесие. Скейт снова взлетел в воздух, сердце ускорилось, время замедлилось.
Но я приземлилась удачно. Колеса стукнулись об асфальт, и мне даже удалось остановить скейт быстрее, чем это сделал Элиас.
Я как-то раз упоминала, что у меня есть хобби. Так вот, это оно и есть.
Тишина, царившая вокруг, оказалась гораздо приятнее, чем если бы последовали вопли восторга. Я впервые за долгое время позволила себе высоко поднять голову, посмотреть на всех вокруг с гордостью за себя, с полной уверенностью и бесстрашием.
Все молчали, никто не мог и слова сказать. Я видела разинутые рты и удивленные глаза, увеличившиеся до размеров спелых дынь.
Но истинное удовольствие мне принесло лицо Элиаса. На нем отразилась растерянность, даже не удивление. Он впервые не казался самоуверенным идиотом, возомнившим себя лучше всех.
Внутри меня все ликовало, кричало, радовалось, восторгалось.
– Продолжим? – спросила я. – Или уже не хочется?
Что-то еще мелькнуло в его черных глазах. Вот насколько они были черными: малейшее движение каким-то образом в них отражалось. Прямо как сейчас.
Элиас провел рукой по волосам, наклонил голову вбок и усмехнулся, снова возвращаясь в привычное русло. Он пошел в мою сторону, и я напряглась, а триумф резко выветрился из головы.
А он просто наклонился и забрал свой скейт.
– Ладно, ты меня поразила, – не соврал Элиас, но я все равно успела усомниться в правдивости сказанного им. – Но с тебя еще два трюка.
Не затягивая с разговорами, он двинулся вперед. Элиас отошел как можно дальше от лестницы, только теперь направил все свое внимание в другую сторону. Если до этого он ехал к ступенькам, намереваясь скатиться вниз по перилам, то теперь решил просто взлететь в воздух в том месте, где лестницы не было, зато был резкий обрыв.
Отталкиваясь от земли, помогая себе руками, он все ускорялся и ускорялся, а ветер обдувал его лицо, закидывая черные волосы назад.
И вот, достигнув края, он сперва наклонился ближе к земле, потянувшись вниз и сгибая колени, а затем резко выпрямился, оттолкнулся и взлетел.
Его тело находилось далеко от земли, а он, будто игнорируя все законы физики, прокрутился. В тот момент, когда Элиас все еще находился в воздухе, он пнул свой скейтборд и круто взмахнул им, дважды прокрутив.
Я сразу вспомнила название этого трюка: он выполнил флип на 360 градусов – скейтборд сделал полный оборот вокруг своей оси.
В детстве мои разодранные колени, руки, спина были покрыты слоем синевато-фиолетовых синяков, пока я тренировалась делать этот трюк на заднем дворе нашего тогдашнего дома. Мне было десять, но я была достаточно крепка, чтобы игнорировать боль. У меня была четкая цель – научиться делать так же круто, как те люди, что катаются в скейтпарках. Вот и все. Остальное было не важно.
После исполненного трюка Элиас без проблем приземлился и прокатился вперед, а потом резко повернулся обратно, надавив на хвост скейта носком своих кедов.
Зрители ликовали не так бурно, наверное, еще находясь под впечатлением от моего триумфа. Мысль об этом придала сил и уверенности.
– Готова разбить себе лицо? – издевательски протянул Элиас, въезжая на скейте обратно на ровную поверхность.
Он быстро спрыгнул с него прямо на ходу, а доска покатилась ко мне, но я быстро остановила ее ногой.
Проще некуда.
Пнула скейт, чтобы он лежал ровно, встала на него и замахала руками так, будто бегу, а одной ногой отталкивалась от земли. Я покатилась к краю с невероятной скоростью, представляя, как взлечу в воздух.
И в следующую секунду я действительно взлетела.
Внутри на миг запорхали бабочки. Люди обычно используют это дурацкое выражение, описывая влюбленность. Но я была влюблена в скейтбординг, так что мне вполне позволительно испытывать нечто подобное во время полета в воздухе.
Прошли жалкие две секунды, а я успела смахнуть ногами доску, отчего она прокрутилась.
С таким же невероятным успехом я приземлилась на доску.
Трюк номер два был выполнен.
На этот раз последовали перешептывания.