– С тобой все хорошо, Ламия? – Голос звучал неожиданно тихо и заботливо, уже не так, как всего мгновение назад. – Скажи правду. Они успели… что-нибудь…
– Нет, – отрицательно покачала головой я. – Ничего они не успели.
Он кивнул. Скорее сам себе, наконец, удостоверившись в том, что я в порядке.
Мне захотелось разрыдаться прямо перед ним.
Но он снова разозлился, когда взглянул на подростков, все еще сидевших за своими партами. Его взгляд уперся в Руфа.
– Каждый из вас пожалеет о том, что произошло в этом кабинете, – процедил он сквозь зубы. – Каждый. Я об этом позабочусь.
Я опустила взгляд на карандаш, который Элиас достал из заднего кармана. Он заляпал его кровью, которой были перепачканы пальцы. Но тот конец карандаша, что смотрел в мою сторону, был чист.
Я взялась за него.
Это наша договоренность. Наша единственная физическая связь.
Мы вышли из кабинета и двинулись по тихому коридору к лестнице. Дошли до скамьи, стоявшей возле двери в кабинет миссис Дейфус, и обнаружили там Честера. При виде нас он сморщил окровавленный нос и сжал челюсти от злости.
– Мистер Бака, начнем с вас, – произнесла выглянувшая из кабинета директриса.
Он вошел внутрь. Мы с Элиасом сели на скамью.
Я не осмеливалась заговорить. Меня обуревали неловкость, стыд и страх одновременно. Грудь все еще теснило желание зарыдать, как маленькая девочка.
Прежде никто и никогда не доходил настолько далеко. С головы не пытались сорвать хиджаб, не собирались даже пальцем ко мне прикасаться. Нападки всегда ограничивались одними угрозами и насмешками, и потому осознание произошедшего заставляло меня мысленно биться в истерике с удвоенной силой.
– Мы придумаем что-нибудь, – вдруг сказал Элиас.
Я подняла глаза.
– Что?
– Мы что-нибудь придумаем, – повторил он. – Я не хочу оставлять все как есть. Чес всегда был не прочь творить беспредел, но сейчас… Сейчас это другое. Не могу все так оставить.
Мне хотелось его благодарить сотню раз подряд. За свое спасение, за заступничество, которого никогда прежде в моей жизни не было. Больше всего на свете хотелось его обнять. Крепко обнять, выказывая благодарность через прикосновение.
Но я не могла.
– Как же тяжело… – вдруг произнес Элиас, не дав тишине продлиться больше минуты. – Тяжело вот так сидеть, смотреть на тебя в таком состоянии и не иметь возможности утешить.
– Ты уже утешил меня, – сказала я, надеясь его успокоить. – Ты сделал гораздо больше.
Я удивилась нежности, которая проскользнула в голосе. Никогда не подозревала, что могу быть такой… искренней с кем-то, далеким от моей семьи, от моего мира.
А может, теперь мы живем в одном мире, образовавшимся от столкновения двух? И вот сейчас творится полный хаос, но в конце все обязательно наладится?
– Что Честер может хранить в прозрачных пакетиках?
Элиаса мой вопрос удивил. Он сперва и не понял, о чем я, но затем до него дошло.
– Честер Бака считает себя королем школы, а короли могут позволить себе много лишнего, ведь так, восточная красавица? – сказал он. – Поэтому торговля наркотиками для него не под запретом.
Выходит, я оказалась права в своих подозрениях.
Честер продает запрещенные вещества. Другими словами, совершает преступление на территории школы.
Однажды эта информация может мне пригодиться.
– И все об этом знают? – спросила я, боясь услышать положительный ответ.
– Ученики… Не все, но многие знают, а учителя нет… – Парень вдруг замолчал и взглянул на меня встревоженно. – Ты уверена, что готова сейчас обсуждать именно это? После того, что…
– Все уже нормально. Я не переживаю, и тебе не стоит.
Он продолжил смотреть на меня с негодованием, но голос директрисы, позвавший его по имени, заставил Элиаса встать и пойти к двери, за которой его ждала взбучка, пока я сидела и продолжала крутить про себя новый интересный факт: за меня вполне могут заступаться даже популярные парни.
Глава 24
Миссис Дейфус отпустила нас после долгого полуторачасового разговора. Ничего нового я о себе не услышала. Все то же самое.
Элиаса обвинили в провокации драки, которая, по ее словам, не имела никакого смысла. То есть он накинулся на Честера просто так. Я поверить не могла, что кто-то мог посчитать, что Элиас способен врезать кому-то без причины. Я вообще только что узнала, что он может кому-то врезать.
В общем, какой-то бред.
Выйдя из кабинета директрисы после долгих нотаций, я устало вздохнула и успела вспомнить о том, что до конца учебного года осталось не так много времени, а значит, мне совсем скоро можно будет не волноваться насчет этой дурацкой школы и дурацких людей. Как здорово. Настроение от этих мыслей слегка приподнялось.
– Пойдем в столовую?
Я обернулась на голос Элиаса, который, видно, все это время ждал, пока миссис Дейфус закончит посыпать меня антиисламскими фразочками в своем кабинете.
– Не знаю, – честно выдала я. – Может, не стоит нам вообще появляться вместе? Мне кажется, миссис Дейфус думает, что это я на тебя так повлияла.
– Не неси чушь, восточная красавица, – отмахнулся парень, засунув руку в карман. – К тому же мы используем этот карандаш довольно редко. Поэтому стоит периодически уделять ему время. – Он снова достал карандаш, который уже успел оттереть от крови.
Я не смогла удержать улыбку. Снова. Так непохоже на меня и в то же время невероятно приятно.
– Ламия, на этот раз я, блин, не хочу оставлять тебя одну, – продолжил Элиас. – После того, что эти уроды хотели сделать… Ты не в безопасности в школе. Может, только рядом со своими друзьями и… со мной.
Он так смутился сказанному… Удивительно, что активный и веселый Элиас Конли вообще может смущаться.
Я кивнула, и тогда мы вместе пошли в столовую, все так же держась за разные концы карандаша. Наверное, мы выглядели глупо со стороны, но меня уже давным-давно не интересовало мнение окружающих.
Столовая была переполнена, как и всегда на больших переменах. Отовсюду раздавался звон столовых приборов, стаканов, тарелок. Мимо проходили школьники с подносами в руках, заполненными картошкой фри, хот-догами и другими вкусными, но не самыми полезными продуктами.
Мы с Элиасом встали в очередь за раздаточный стол. Он тоже взял себе хот-дог, а я – одноразовую тарелочку с салатом.
– Ты не ешь здешнего мяса, да? – спросил Элиас, когда на моем подносе помимо салата появился лишь стаканчик с горячим шоколадом.
– Да.
– Потому что оно не было приготовлено по исламским традициям?
– Да.
– К тому же оно может оказаться свиным, верно?
– Да, верно.
Парень вдруг взглянул на свой хот-дог и отложил его обратно.
– Тогда и я попробую его не есть, – сказал он и улыбнулся, чем всерьез меня удивил.
– Ты серьезно?
– Да. Как я уже говорил, я хочу узнать твой мир. А для этого нужно придерживаться некоторых правил, ведь так?
Я не знала, что на это ответить, поэтому промолчала. Внутри у меня творился настоящий хаос. Столько чувств и эмоций, которые я не была способна показать. Мне казалось, все это сплошной сон.
Рядом нет никакого Элиаса, который всеми силами вдруг начал меня поддерживать, а я – просто свихнувшаяся девчонка, разговаривающая сама с собой. Наверняка его придумало мое воображение, чтобы хоть как-то облегчить нахождение внутри абсолютно другого мира.
Мы сели за стол.
– Расскажи мне еще немного о своей вере, – попросил парень. – Чтобы отвлечься. Да и мне интересно было бы послушать.
– А что ты хочешь услышать?
– Почему в исламе так много запретов?
Эта тема была достаточно сложной, но я все-таки решилась ответить самостоятельно:
– Во-первых, их не так много. В сравнении с количеством всего дозволенного их можно посчитать на пальцах. А во-вторых, все запреты во благо человеку.
Элиас ненадолго задумался, а потом попросил меня перечислить примеры. Я отказывать не стала.
– Например, распитие алкоголя. Вспомни, что происходит с тем, кто выпьет больше, чем нужно. Люди превращаются в животных. К тому же алкоголь вреден для здоровья, разрушает печень. А курение? То же самое.
– А что насчет свинины?
– Ученые давно доказали ее вред. Это животное грязное, оно питается мусором и… ну…
– Дерьмом? – улыбнувшись, добавил Элиас. – Скажи это слово. Дерь-мо. Нечего стесняться. По крайней мере, меня точно.
– Не буду я это говорить.
Он издал смешок, тыкнув карандашом в кончик моего носа. Я даже опешила.
– Ты такая милашка, Ламия. Прямо само очарование. И когда ты стесняешься… Короче, мне очень-очень хочется тебя потискать.
От такого заявления я, наверное, раскраснелась еще больше.
– И то, что я не могу до тебя дотронуться… – Голос Элиаса вдруг стал более серьезным, а веселая улыбка сползла с губ. – Должен признаться, иногда это невыносимо.
Я промолчала, боясь взглядом подтвердить его слова. Потому что и мне порой хотелось, чтобы он обнял меня. Мне точно полегчало бы.
– А у тебя никогда такого не бывает? – спросил он внезапно. – Ну, то есть, когда ты влюбляешься в парня, тебе не хочется взять его за руку? Или поцеловать? Хотя бы в щеку.
– Я никогда прежде не влюблялась, – честно ответила я.
Мой ответ его шокировал. Он отпил немного своего бананового коктейля и пододвинулся на стуле ближе к столу.
– Реально? На самом деле не влюблялась?
– Нет.
– А как так? Тебе ведь семнадцать. За семнадцать лет ты не успела в кого-нибудь втрескаться?
А потом случилось то, чего я меньше всего ожидала от самой себя. Потому что я, хоть и тихо, но все же различимо произнесла:
– Разве что в тебя.
Элиас молчал мучительно долго, а я не смотрела на него, опустив глаза к своему салату на тарелке. Мне очень не хотелось видеть его выражение лица в этот момент. Иначе я точно умерла бы.
Получается, я только что призналась в любви?
Как странно, ужасно, нелепо даже.