Так что я очень сомневалась в своем ответе, который крутился в голове, быстро сменяясь другим.
– Можешь позвать Элиаса, если хочешь, – неожиданно добавила Руби и заставила меня удивленно распахнуть глаза.
Кого я пыталась обмануть, когда уверяла себя, что никто ничего не подозревает? Видимо, только саму себя. Потому что только слепой не заметил бы, как менялось выражение моего лица, когда рядом оказывался Элиас.
Вот и мои друзья прекрасно все понимали, судя по всему.
Однако эта находка ничуть меня не успокоила.
– Почему ты решила, что я захочу его позвать? – Спрашивая, я очень старалась, чтобы мой голос прозвучал незаинтересованно. Но меня выдавала мимика.
Руби с Рэем переглянулись и улыбнулись одновременно.
– Он ведь тебе нравится, – шепнула девушка.
– Что за глупости?! – попыталась отмахнуться я.
– Ничего такого!
– Ой, Ламия, поздновато отрицать. – Она коротко хихикнула, прикрыв ладошкой рот. – Да и в самом деле, что в этом такого? Здорово, что ты нашла того, кто заставляет тебя чаще улыбаться. Особенно когда вокруг одни гады.
– Он мне не нравится, Руби, – отчеканила я. – Ясно? Он… Он не может мне нравиться. Элиас… другой.
– Вот именно! Вот что больше всего меня и поражает! В хорошем смысле. Вы такие разные… Но глядя на вас, кажется, что вы всю жизнь провели вместе. Все о вас говорят. Тебя уже не считают… ну… той, кем считали до этого. Мы думаем, что во многом благодаря вашему общению.
Я испустила смешок, но он выдался очень мрачным, а не веселым.
Мне хотелось сказать ей, что все, кто меня обсуждают, вовсе не высокого обо мне мнения. Что, даже если они не считают и не обзывают меня больше террористкой, я все равно остаюсь чужой. Той, над кем можно издеваться. Смотреть, как на урода в цирке.
Но ничего из этого я не сказала.
– Наверное, я не приду, – сменив тему, выдала я. – Я забыла, что у меня планы. Перед окончанием учебного года родители хотели устроить праздник в мою честь. Так что… не получится. Простите.
Разумеется, я соврала. Ничего подобного не предвиделось. Мне просто в очередной раз стало страшно. А страх перед неодобрительными взглядами оказался намного сильнее, чем желание порадовать друзей.
Но они, видно, не сильно расстроились, а с пониманием отнеслись к отказу.
– Ладно, хорошо, Ламия, – улыбнулась Руби. – Как хочешь. Но спасибо за уделенное время.
Я кивнула, слабо улыбнувшись в ответ.
– Тогда увидимся завтра? Тебе пора на занятия с Элиасом, кажется… А мы с Рэем хотели еще успеть в торговый центр.
– Да, конечно. Пока, Руби. Пока, Рэй.
Мы попрощались, и они ушли по коридору, обнимаясь и, кажется, признаваясь друг другу в любви.
А я осталась думать, правильно ли поступила. А еще о том, как бы поскорее забыть о случае в раздевалке и как теперь смотреть в глаза Элиасу.
На следующий день я была в школе позднее, чем обычно. А все потому, что рюкзак, который я бросила у порога накануне, неожиданно испарился. Пришлось потратить больше получаса, чтобы его найти.
И вот, я снова в Олдридж Хай Скул. Но что-то было не так. Снова.
Меня одолело странное дежавю, как только я ступила внутрь здания. Все смотрели на меня так, будто видят в первый раз. Шептались, провожали хихиканьем. Я едва сдержалась от того, чтобы пониже натянуть свой капюшон, чтобы никто не видел моего лица, которое наверняка еще и раскраснелось.
Все продолжалось в таком же духе, когда я поднялась наверх, когда шла по коридору. Все на меня оглядывались, что-то шептали друг другу.
Мне стало душно.
Когда я встретилась глазами с Рэем и Руби, меня наконец охватило облегчение. Я сразу побежала к ним.
– Привет, Руби. Привет, Рэй, – поздоровалась я, встав спиной ко всем остальным пялящимся на меня подросткам.
В руках оба держали по небольшой фотокарточке, и я решила, что это приглашение на выпускной, потому что уже видела нечто подобное в других школах. А еще они оба казались смущенными.
– Что происходит? – спросила я. – Вы не знаете, почему все на меня так смотрят?
Они переглянулись в искренней досаде, которая отражалась на их лицах. Меня это лишь больше насторожило.
– А ты не знаешь? – произнесла Руби таким голосом, будто очень не хотела меня обидеть.
Сегодня она уже не была той милой улыбчивой Руби, какой была еще только вчера, приглашая меня в кафе.
Я очень медленно отрицательно покачала головой, все еще ничего не понимая.
Тогда Руби нехотя осторожно протянула мне фотокарточку.
Только тогда я поняла, что это вовсе не дурацкое приглашение на выпускной. Ничего подобного. На снимке была я.
Без хиджаба.
У меня задрожали руки, а внутри все сжалось. Я прижала фото к своей кофте, желая скрыть изображение. Но в этом уже не было никакого смысла. Я начала замечать подобные снимки у всех, кто меня окружал. Они были в руках девушек и парней, которые разглядывали мои волосы и ехидно на меня поглядывали. Наверное, для них это было соразмерно тому, что увидеть меня голой. По крайней мере, для меня именно так все и было.
– Ч-что… – начала я дрожащим голосом. – Ч-что это… Откуда…
И лишь спустя несколько секунд меня поразила догадка. Мощная, точно ударившая молния.
Темно-синяя толстовка. Мужская раздевалка, в которую я случайно зашла. Зеркало передо мной. А я ничего не подозреваю и собираюсь надеть хиджаб.
Эта фотография сделана в тот момент, когда Элиас застал меня вчера в раздевалке.
Толстый ком подкатил к горлу, мешая дышать. Сердце застучало с такой скоростью, что мне показалось, осталось всего ничего до того момента, когда я упаду замертво.
А вокруг продолжались перешептывания, разглядывания, смешки.
Но на этот раз было в сто, в миллион раз хуже, чем когда это происходило в обыденные дни.
– Слушай, а у тебя ниче такие волосы! – крикнул какой-то парень. – Вот бы увидеть побольше.
Я взглянула на Руби и Рэя, которые смотрели на меня с жалостью. В руках Рэя фотокарточка была порвана на множество кусочков: вероятно, он это и сделал.
– Ламия… – начала Руби осторожно.
– Откуда это? – Мой голос по-прежнему дрожал, но на сей раз сильнее, словно я готова была вот-вот зарыдать. Впрочем, так и было.
Но я не была готова услышать ответ. После небольшой паузы тихо, все с той же жалостью она сказала:
– Элиас… Фотографии по всей школе разослал он.
– Нет, нет, нет. – Я отрицательно покачала головой, отходя на несколько шагов назад. Повторила еще много-много раз, будто бы этим могла повернуть время вспять и сделать так, что Руби эти слова не произнесет. – Нет, ты ошибаешься. Нет.
Но глаза девушки не врали. И глаза Рэя тоже. Они были уверены. Смотрели на меня так, словно я очень многого о жизни еще не знаю.
Я сжала фото в руке и прошла сквозь толпу школьников, провожавших меня взглядами, к лестнице. Спустилась на первый этаж, увидела знакомую компанию, которую еще со вчерашнего дня думала никогда не увидеть вместе.
Но вот они – Честер, Кристина, Руф и… Элиас. Рядом с ними.
Я почти подбежала к ним. В руках они держали по снимку. На мое появление отреагировали все.
– Вау, вот и наша киса, – произнес Честер, омерзительно ухмыляясь. – А ты чего так скрывала свои прекрасные волосы? Ну ничего, благодаря Элиасу мы-таки их увидели.
Кристина хохотнула, прижимаясь к нему, Руф хихикнул, продолжая разглядывать фотографию.
Мне показалось, что я умерла. Ровно в тот момент, когда Честер упомянул Элиаса в своих издевательских словах.
– Ч-что? – Я взглянула ему в глаза. В черные глаза, которые посмотрели на меня в ответ. – Э-это…
На его губах появилась улыбка.
А я захотела превратиться в пепел.
– Почему ты улыбаешься? – Мой голос звучал ужасно жалко. Он был тихим и дрожал. А на глазах предательски выступили слезы. Впервые я дала себе выпустить наружу боль. – Скажи, что они врут.
– Извини, – сказал он и пожал плечами. – Такова жизнь, восточная красавица.
Это я виновата. Я сама во всем виновата.
Обессиленная, я отпрянула. В миг лицо, которое мне нравилось еще вчера, исказилось до безобразия. Элиас предстал передо мной страшным чудовищем.
Раньше я и не догадывалась, что такое душевная боль. Не знала, что такое предательство. Оказалось, она раскрывается внутри, словно огонь, выжигающий каждую клетку существа. Это непередаваемая агония, которая охватывает разум, сердце и душу.
Душевная боль страшнее физической, потому что ты беспомощен против нее. Ты ничего не можешь сделать, пока она не пройдет сама собой. Не можешь наложить бинты или выпить обезболивающее.
Остается только терпеть.
Вот и сейчас я пыталась терпеть.
– Наверное, теперь думаешь, что зря ему доверилась? – произнесла Кристина. – Так в жизни и бывает, когда ты наивна и тупа.
Мертвыми глазами я взглянула на Элиаса вновь. Не знаю, наверное, я просто надеялась, что он вот-вот скажет, что пошутил. Как это обычно и бывало. Ведь он всегда был шутником и любил надо мной прикалываться.
Но он так и не опроверг своих слов, растоптав меня окончательно.
Тогда я развернулась и, минуя образовавшуюся пропасть, пошла вперед, ни разу не обернувшись. Казалось, вместо сердца у меня образовалась глубокая дыра, а в глазах скапливалось все больше и больше слез, пока они не начали стекать по щекам, как водопады.
Я себя ненавидела. Правда ненавидела. И винила за то, что произошло.
За свое слепое доверие.
Глава 25
Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь…
Я не хожу в школу ровно семь дней.
Понедельник, вторник, среда, четверг, пятница длятся, словно вечность. Наступают выходные, а потом я снова не иду ни в понедельник, ни во вторник. Звонят директриса, учителя. У мамы для всех один и тот же ответ: Ламии нездоровится, мы принесем справку. Последнее она добавляет, чтобы меня не поперли из школы. И мне даже временами становится стыдно от того, что теперь родителям придется тратиться на липовую медицинскую справку.