– А я хочу после выпускного слетать с родителями во Флориду, – сказала голубоглазая девушка с задних парт. – Наверное, в Орландо. Жесть как хочу побывать в Диснейленде!
– Пф-ф-ф, тебе что, пять лет? – усмехнулся парень, сидевший слева от меня.
– Плевать на все, что будет после выпускного! – воскликнул другой парень. – Главное, не пропустить сам выпускной.
Мистер Хэммингс уселся на свой стул на колесиках, который выкатил ближе к доске, чтобы хорошо всех видеть.
– Мистер Конли, – вдруг позвал он Элиаса. – Может, и вы поведаете о своих планах?
– Ты прекрасно знаешь о моих планах, – как-то сухо и ужасно непохоже на него кинул в ответ Элиас. – Мы живем в одном доме.
– Но пока мы находимся внутри школы, я в первую очередь ваш учитель. Так что будьте добры говорить со мной в уважительном тоне.
Несмотря на все свое сопротивление, я все же взглянула в его сторону. Не сумела сдержаться. По его лицу казалось, что он в таком же паршивом настроении, что и я, хотя у него нет никаких на это причин.
– Я не смотрю так далеко в будущее, мистер Хэммингс, – сделав акцент на последнем, выдал наконец парень.
– Далеко? – У мужчины слегка приподнялись брови, а губы дернулись в улыбке.
– Да. Я могу умереть уже сегодня, не дожив до выпускного, так что незачем смотреть так далеко.
Его слова меня немало удивили. Они были пропитаны негативом. Очень на него непохоже… Хотя откуда я могла знать настоящего Элиаса, когда все это время он искусно врал и обводил меня вокруг пальца? Нет, я ничуть его не знала. Никогда.
Но видеть его недовольную физиономию было сплошным удовольствием, признаться честно.
– Ужасно мрачные мысли, – заметил мистер Хэммингс. – Совершенно не то, что я хотел услышать от преуспевающего ученика. Что случилось?
А я только сейчас задумалась: что подразумевал учитель, когда говорил о том, что он знает о случившемся? О нападении Честера? Или все же о предательстве Элиаса? Второй вариант может быть исключен, потому что прозвучавший вопрос значил лишь одно: он не имеет понятия о том, что сотворил его пасынок.
Элиас несколько секунд смотрел вперед, и со стороны могло показаться, что смотрел он на учителя, но на самом деле глаза его были устремлены куда-то в одну точку ближе к полу. А потом он кинул.
– Да неважно.
Мистер Хэммингс приставать с расспросами больше не стал. Вместо этого он переключил свое внимание на меня.
– А что скажете вы, мисс Уайт? Вам, наверное, есть что сказать, потому что вы выглядите очень расстроенной.
Я едва не выругалась вслух, поскольку не желала показывать и вида, что расстроена произошедшим. Мне следовало строить из себя холодную и непробиваемую девчонку, которой дела нет до всего, что случилось с ней чуть больше недели назад. Но, видно, из меня вышла бы отвратительная актриса.
– Хочу поступить в Хантер Колледж, если получится, – сказала я, стараясь придать голосу естественный тон. – И я не расстроена. Просто волнуюсь перед экзаменами.
– Мистер Конли справился со своей задачей? Вы все еще занимаетесь или уже закончили?
Стало понятно, что об истории с хиджабом он не в курсе.
Я знала, что он мог спросить об этом, но легче не стало.
– Да. Занятия уже закончились, и я думаю, что готова к экзаменам процентов на девяносто. Спасибо Элиасу за помощь.
Элиаса моя благодарность, видно, шокировала. По крайней мере, именно такой вывод я смогла сделать, исходя из удивления на его лице.
Мистер Хэммингс же просиял. Наверное, радовался тому, что его роль «спасателя несчастной девчонки» дала свои плоды.
– Я очень рад вашим успехам, мисс Уайт. Вы очень умная девушка. Думаю, у вас все получится. Все еще впереди.
Не знаю, поверила ли я его словам, но кивнула, сделав вид, что согласна. Хотя, может, и действительно так думала.
На перемене в столовой произошло нечто невообразимое. Со мной все-таки заговорил Элиас.
Я стояла с Руби около раздаточного стола, набирая на поднос полезные салаты и не совсем полезные напитки, когда вдруг учуяла знакомый запах свежести, а затем и увидела высокую фигуру рядом.
– Хэй, Ламия, можно с тобой поговорить? – сказал он, и я совершено не ожидала услышать его голос так близко снова.
Внутри все сжалось и продолжало сжиматься по мере того, как в голове возникали воспоминания. Я заметила все тот же карандаш в кармане его джинсов. Захотелось разломать его на кусочки голыми руками.
Я повернулась к Элиасу с искусственной улыбкой, которую натянула на губы.
– Да, конечно, – сказала я таким тоном, будто действительно была готова его выслушать. А потом добавила: – Только, мне кажется, тебе нужно сперва переодеться.
На подносе у меня стоял бумажный стаканчик с горячим шоколадом. Очень горячим. Без лишних колебаний я решила им воспользоваться. Но не совсем так, как изначально планировала.
Я выплеснула свой горячий шоколад прямо на идеально чистую футболку Элиаса.
Ошпаренный, он отпрыгнул, пока сладкая густоватая жидкость стекала на пол. Руби удивленно отошла в сторону, и я даже услышала, как она резко вздохнула.
– Не подходи ко мне больше, – процедила я, сменив прежде искусственно дружелюбный тон. Была бы возможность, я бы больно ткнула пальцем ему в грудь, говоря все это. – Если подойдешь, в следующий раз я плесну горячий шоколад тебе в лицо.
Я решила, что выиграла, поэтому, грубо толкнув его плечом, прошла мимо, так на него больше и не посмотрев.
Руби побежала за мной, слышен был стук ее каблучков.
– Здорово ты его… – сказала она. – Я, конечно, не из тех, кто тоже так смог бы, но ты поставила его на место, кажется.
– Все равно мне здесь осталось недолго. Напоследок я хотела немного ему отомстить.
Звучала я, должно быть, ужасно по-детски, но испытывала при этом радость от совершенного, поэтому не обратила на это внимания.
Учебный день шел ровно, не было в нем ничего особенного.
Я игнорировала всех, кто смотрел на меня, кто шептался за моей спиной, а также Честера с Кристиной, которые казались как всегда веселыми и радостными. Прошло больше недели, а они все смеялись надо мной.
Когда уроки подошли к концу, я по привычке достала учебник для подготовки к экзамену и замерла на несколько секунд, держа его в руке. На душе снова стало неприятно, и я в отчаянии и раздражении бросила его обратно в шкафчик с глухим стуком.
От удара вдруг открылась соседняя металлическая дверца, которая, как оказалось, была не заперта на замок.
Местечко, в котором хранились вещи Элиаса.
Я решила, что хочу что-нибудь с ними сделать. С его учебниками, может, с журналом и парой комиксов, которые лежали в стопке на полке. Мне хотелось взять их в руки и разорвать в клочья, а потом эти самые клочья запихнуть обратно, чтобы, когда Элиас откроет шкафчик, оттуда посыпались бы одни кусочки бумаги.
Я огляделась. Всем было все равно, никто на меня даже не смотрел, каждый занят своими глупыми разговорами. Мне показалось, это отличная возможность.
Все считают меня плохой? Отлично. Тогда я буду плохой.
Я приоткрыла дверцу шире и взяла первое, что попалось под руку: комикс X-Men. Выпуск выглядел совсем новеньким, будто Элиас купил его на днях. Здорово. Значит, боль от утраты будет сильней, если я разорву этот журнал.
Но я не успела воплотить свою задумку, потому что что-то упало к моим ногам. Небольшой сложенный лист бумаги, заточенный между страницами комикса. Я отложила журнал и наклонилась, чтобы подобрать листок. Это было что-то вроде записки.
Мое дурацкое отношение к Ламии Уайт.
Вот что было написано небрежным почерком на одной стороне сложенного вчетверо листочка. А внутри – много текста. Это было видно невооруженным глазом по текстуре и просвечивающим чернилам ручки.
Мне показалось невероятно интересным сейчас прочесть все, что излилось из его души. Я даже понимала, что прочитанное мне не понравится. Но сопротивляться… сопротивляться любопытству я, как всегда, не могла.
Я сделала вдох. Достаточно глубокий и долгий, чтобы успеть подготовиться морально.
Ожидания были самыми худшими. Ненавистью, наверное, пропитана каждая буковка. Это такая форма садизма, но в отношении самой себя. Так называлось то, что мне хотелось сейчас сделать.
Итак, я развернула лист бумаги.
В общем, не думал, что докачусь до чего-то подобного…
Блн Блин я как девчонка какая-то решил днвник дневник вести. На самом деле конечно это никакой не дневник а просто.
Ну типа просто хочу как-то высказаться что ли. По другому сложно. Нет никого кому мжно можно все это сказать в общем.
У Элиаса красивый почерк, но много исправленных слов. В некоторых местах букв не хватало. Я ничего не знала о дислексии, и, возможно, это одна из особенностей. Вероятно, кроме чтения, он испытывает трудности и с письмом.
Я продолжила читать, набрав в легкие еще больше воздуха.
А сказать-то я хочу о Ламии.
Восточная красавица. А она ведь рельно реально красавица. Я это заметил сразу еще тогда когда она в школу пришла певый первый раз. Такая необычная и хорошенькая.
От неожиданности я отодвинула руку, держащую листок, в сторону, чтобы переварить прочитанное. А потом продолжила.
Мне было стрмно стремно признаться в этом. Ну в том что мне она понравилась поэтому я как идиот пытался отмести все подозрения от себя. Сейчас себя виню за то что так обошелся с ней. А она ведь и так много плхого плохого повидала в жизни. Капец я мудаком полным был конечно. Я сравнивал свои чувства которые испытывал смотря на нее с некотрым некоторым противоречивым восторгом, которое испытывали девчонки глядя на какого-нибудь Банди. Даже несмотря на те зверства что он совершил и на то что его блин приговорили к казни на электрическом стуле и должны теперь через пару лет вроде казнить его.