– Привет, Руби, Рэй, – быстро сказала я и протянула им записку. – Что это значит, как вы думаете?
Руби взяла из моих рук клочок бумаги, прошлась взглядом по тексту и с удивлением посмотрела на Рэя, который, в свою очередь, казался не менее удивленным.
– Откуда это у тебя? – спросил он.
– Кто-то подбросил это в мой шкафчик.
– Честер пригласил тебя на свой день рождения.
Это и без того было очевидно, поэтому я даже успела пожалеть о том, что вообще решила показать им приглашение.
– Это удивительно, потому что их вечеринки в честь дня рождения обычно закрыты для посторонних. Они приглашают только, как у нас любят говорить, избранных.
– Может, они ошиблись и подкинули записку не в тот шкафчик? – произнесла я то, о чем действительно задумывалась.
– Нет, Ламия. Тут твое имя написано.
Руби указала на надпись на обратной стороне записки: «Для Ламии Уайт». Теперь меня одолело раздражение. Я не стала забирать записку, закатила глаза и кинула короткое «ясно», прежде чем развернуться и потопать дальше.
– Хэй, куда ты? – окликнула Руби и, крепче прижимая учебники к груди, остановила меня. – Так ты придешь? Нас с Рэем тоже пригласили. Можем поехать вместе.
– Нет, никуда я не пойду. Разве это не очевидно?
– Но почему? На твоем месте любая другая новенькая была бы уже на седьмом небе от счастья.
– Неужели не понятно, что они хотят в очередной раз надо мной поиздеваться? Они обещали, что я пожалею о том, что смела им дерзить, так что ничего хорошего от них ждать не приходится. Я не любитель подобных вечеринок, так что можете ехать без меня.
Не дав Руби возможности еще что-нибудь произнести, я быстро ушла к лестнице и поднялась на второй этаж, чтобы найти кабинет биологии. Однако, неожиданно заметив Кристину и Честера, идущих с противоположной стороны коридора, затормозила и мигом спряталась за стену. Очень не хотелось сейчас выслушивать от них еще какие-нибудь едкие комментарии, не хотелось тратить на них свою энергию, которая была мне очень нужна для подготовки и сдачи экзаменов. Нет у меня времени на школьные драмы и роль главной героини в них.
– От кого прячешься? – раздался шепот прямо над моим ухом.
Я подскочила на месте и резко развернулась, услышав вслед за шепотом короткий смешок.
– Упс, я тебя снова напугал?
Элиас стоял в углу и довольно смотрел на то, как я пыталась выровнять свое дыхание. Его черные глаза загорелись озорством.
– Тебя пригласили на день рождения, – сказал он так, будто это должно было заставить меня подпрыгнуть от радости. – Пойдешь?
Я поправила учебники и тетради в своих руках, потом платок на голове и пошла прочь.
– Ты чего такая грубая? – быстро настигнув меня, поинтересовался Элиас. – Обиделась на мои слова? – Он снова засмеялся. – Я же просто шучу.
– Ты дружишь с Кристиной. Это уже веская причина обходить тебя стороной.
Я удивилась самой себе и неожиданно появившемуся интересу к его персоне. Вернее, нет, не так. Я удивилась тому, что вновь позволила себе с ним заговорить. Обычно такого не случалось.
– Будь дружелюбней. – Элиас снова усмехнулся, и я подумала, что это, должно быть, обычное выражение его лица. – Разве вас не учат быть покорными?
Меня поглощало желание дать ему пощечину, которую он навсегда бы запомнил. Но, разумеется, я этого не сделала.
Развернувшись, я зашагала в противоположном направлении, но успела увидеть, как дернулась его рука, как он хотел вновь схватить меня, но будто сдержался, вспомнив о том, что у нас так не положено. Хотя у него вполне могли быть и другие мотивы, которые мне не понять.
В общем, я пошла по коридору дальше и вошла в свой класс.
Кабинет аж трясся от шума, что учиняли подростки, и я, переживая очередные неприятные ощущения, вошла и начала искать удобное место. Элиас вскоре тоже оказался здесь. Его весело встретил Честер, выкрикнувший через весь класс:
– Ты где ходил, брат? Чего первый урок пропустил?
– Готовился к завтрашней вечеринке, – ответил Элиас. – Напился, чтобы не думать о том, что меня будет ожидать.
С такой скоростью, будто за мной кто-то гонится, я прошла дальше, отметила взглядом самое желанное местечко у окна, почти в конце кабинета, и устремилась туда.
Но не успела я даже учебники достать, как Элиас уселся за соседнюю парту. Я резко повернулась и наградила его пронизывающим до костей и вместе с тем полным недоумения взглядом.
– Ты же не против, если я составлю тебе компанию? – едко улыбнулся он и подпер ладонью щеку, опершись локтем о стол. – Восточная красавица.
Я ощутила, как по коже пробежали мурашки от осознания ужаса, что за этим снова последует. И так, в общем-то, и получилось: каждый присутствующий в классе счел необходимым вылупиться в нашу сторону. Среди десятков пар глаз я заметила взгляды Кристины и Честера, которые шептались, почти впритык прижавшись друг к другу. Хотя нет, я соврала. Кристина сидела у него на коленях.
– Хэй, ребята, чего уставились? – махнув рукой, устало произнес Элиас. – Глазки в учебники, пожалуйста.
И все, кроме членов элитной компашки, тут же послушно отвернулись, словно приказ отдал король, а не всего-навсего одноклассник. Но пара человек все же решились наблюдать за нами исподтишка.
Хотелось пересесть на другое место, но как только я об этом подумала, в класс вошел мистер Хэммингс, учитель биологии, и мне пришлось смириться.
– Доброе утро, мои юные проказники! – начал он, поправляя свой разноцветный галстук. Улыбался он так, будто сегодня какой-то праздник. – Я очень рад видеть всех в здравии! Как проходит ваш учебный процесс?
– А вы как думаете, сэр? – крикнул кто-то. – Подготовка к экзаменам отнимает все наше время!
– Мне очень жаль это слышать, Маккензи, но что поделать? Учеба требует жертв, если вы хотите вырасти образованными и успешными людьми. Высококлассными специалистами в той области, что выберете… Я, кстати, слышал о новенькой у вас в классе. Можно познакомиться с мисс Уайт лично?
Он начал выискивать в классе девушку с фамилией Уайт, то бишь меня, хотя вряд ли знал, как я выгляжу.
Но все уже смотрели на меня.
Я встала со своего места и постаралась казаться дружелюбной, когда смотрела на мистера Хэммингса, лицо которого тут же просияло при виде меня.
– Это очень интересно, – протянул он, улыбаясь, как Чеширский кот. – Мисс Ламия Уайт, верно? Откуда вы родом? У вас такая занятная фамилия…
Конечно, он хотел услышать о моей национальности, но я решила ответить не так, как он ожидал:
– Я родилась здесь, в Штатах.
– Интересно-интересно… Вы, должно быть, мусульманка? Придерживаетесь ислама?
– Да, так и есть.
– И как вам дается учеба в нашем чудном заведении?
– Пока неплохо. Не считая того, что меня считают террористкой. В остальном все нормально.
Сама не знаю, почему я вдруг сказала об этом. Прозвучало ужасно нелепо и жалко, будто я бедная девочка, которая подвергается насмешкам и не может за себя постоять. Выражение мистера Хэммингса сразу это подтвердило.
– Это ужасно! – воскликнул он, обводя взглядом каждого сидящего в классе. – Кто, скажите мне на милость, разбрасывался подобными оскорблениями?
Ученики лишь глупо захихикали.
Кристина криво улыбалась, поглядывая на меня, и в ее взгляде читалось, что она очень довольна собой и своим поведением. Она внаглую и открыто пялилась на меня, совсем не пытаясь оставаться в стороне, чтобы создать иллюзию полного своего безучастия.
И учитель тут же заметил странное выражение ее лица.
– Что здесь смешного, мисс Никотера?
– А то, что это правда. Я всего лишь назвала вещи своими именами. Не удивлюсь, если она шпионка из какой-нибудь «Хезболлы»[16].
– Так это вы называли мисс Уайт террористкой? И почему я не удивлен… – Мистер Хэммингс присел на край своего стола и скрестил руки на груди, будто очень хотел услышать, что Кристина скажет дальше. – Аргументируйте мне свои мысли. У вас ведь должны быть неопровержимые доказательства, раз вы так уверенно утверждаете нечто подобное.
Кристина молчала, и я мысленно ликовала, глядя на ее недоуменное лицо.
– Нечего сказать? – вскинув брови, поинтересовался мистер Хэммингс. – Позвольте кое-что уточнить, мисс. Насколько я понял, вы всех мусульман причисляете к убийцам или потенциальным убийцам, верно? Но давайте начнем с того, что, если бы у вас была хотя бы половина мозга, вы никогда бы такого не утверждали. – Кристина ахнула и очень недовольно свела брови, видно, готовясь сокрушить преподавателя и как-то заткнуть его. – Прошу прощения за свои слова… Знаете, как-то во времена Холодной войны Элтон Джон пел: «Я надеюсь, русские тоже любят своих детей». И, в общем-то, так оно и есть. Большинство людей, большинство членов абсолютно любого общества стремятся зарабатывать на жизнь, защищать свои семьи, растить детей и смотреть вечерние шоу по телевизору. Большинство мусульман, которых так любят называть террористами, находятся в своих странах и защищают родину от настоящих террористов – людей, вторгнувшихся на их земли. А те люди, что взрывают метро и убивают простых мирных жителей, – это самые настоящие сектанты… А знаете ли вы, сколько в мире было насилия, учиненного людьми, исповедующими другие религии? Почему-то никто не причисляет их к бандитам и убийцам. Почему же? Неужели вы не слышали о крестовых походах? Об ужасах, которые тогда творили эти люди?
Мистер Хэммингс сделал небольшую паузу, будто собирался набрать воздух в легкие, и спустя несколько секунд продолжил:
– Я сам убежденный христианин. Мой отец работал в церкви, мама каждый день ходила на церковную службу, и меня очень расстраивает подобное отношение к нашим братьям мусульманам. Я уважаю любую религию, и никто не заслуживает быть несправедливо названным террористом. Вы когда-нибудь читали Коран, мисс Никотера? Хоть раз читали хотя бы кусочек перевода? Уверен, что нет. Ну так вот, убийства невинных запрещены и стоят на втором по счету месте в числе смертных грехов. Вы попробуйте перестать слушать СМИ и изучите этот вопрос, войдя в среду самих мусульман. Пообщайтесь и узнайте много нового от самих приверженцев религии, которым гораздо лучше известно, позволены ли им убийства или же нет.