[4], по аналогии с Ред-ривер в штате Виргиния на планете Земля. Ред была меньше километра в длину – бурный поток в окружении больших плакучих ив. Принц Кемаль Гавилан любил спускаться к ней после ужина. Там он мог побыть в одиночестве.
Неприятель укрылся за ивами. Двое – свалившиеся как снег на голову. Блеклые комбинезоны песочно-розовой расцветки, под стать марсианскому освещению, делали своих обладателей почти невидимыми. Это было классическое нападение, как по учебнику, не оставлявшее надежд. Но Кемаль безотчетно засек нечто смутное, неуловимое. Инструкторы называли это боевым чутьем, и оно пришло после изнурительных тренировок. Привилегированные курсанты академии хотели жить долго и добивались этого в поте лица.
Кемаль, когда на него напали, опрокинулся и занял оборонительную позицию по всем правилам марсианского искусства. Затем атаковал, почти одновременно нанеся два удара: пнул одного в пах, а второму врезал в висок молотом-кулачищем. Перекатился, оказался позади, схлопотал локтем по почкам и башмаком в голень. После этого он вскочил на ноги, готовый бить снова.
Но двое опустили руки, в знак примирения развернув их ладонями вперед. Поединок закончился.
Кемалю удалось овладеть собой, хотя в голове пульсировал адреналин, а генетически видоизмененные нервы грозили взрывом насилия.
Нападавшие отсалютовали.
– Отличная работа, сэр, – изрек один.
Оба были кадетами-первогодками. Инструкторы по навыкам выживания специально натаскали их для внезапных атак на искушенных старшекурсников вроде Кемаля. Это входило в подготовку. Конечно, самая соль заключалась в том, что никогда не было понятно, настоящее это нападение или нет.
– Надеюсь, я не зашиб вас, – сказал Кемаль, отметив, что один держится за ребра.
Вообще говоря, он остался доволен этим ударом.
– Ничуть, сэр, – отозвался кадет. – Надеюсь, и мы не были излишне суровы.
– Шутить изволишь? – спросил Кемаль. – Вы, ребята, меня и пальцем не тронули. Но атака была неплохой.
– Спасибо, сэр, – ответил один из первокурсников. – Командующий велел передать, что к вам пришли.
– А кто, не сказал?
– Он не уточнил, сэр.
– Опиши пришедшего.
– Сэр, я не видел его.
– Благодарю. – Кемаль козырнул в ответ. – Свободны!
Когда юнцы удалились, Кемаль осторожно пошел к воде, стараясь двигаться непринужденно, хотя почки болели отчаянно, а на голени, он в этом не сомневался, расцвел болезненный кровоподтек.
Карими, глубоко посаженными на бронзовом лице глазками он медленно оценил искусственную красоту реки. Склонившись над водой, узрел свое отражение – меркурианский принц, стесненный официальным пурпурным мундиром марсианской академии.
Кемаль направился по центральной аллее в общую гостиную, где принимали посетителей. Он терялся в догадках: кто к нему пожаловал? У него не было друзей на Марсе.
Дойдя до гостиной, Кемаль оправил мундир и проверил, не сбился ли галстук; затем вошел.
Мужчине, сидевшему в кресле возле распахнутого окна, было, на взгляд Кемаля, за пятьдесят: среднего роста, плотного сложения, румяный и с бородой; линия волос далеко отступила, обнажив загорелый череп. Он носил эмблему принца царствующей фамилии. Дорогой парчовый кафтан был скроен по последней столичной моде.
Гостем оказался Гаррик, один из дядей Кемаля. В его наружности обозначалась тугая мощь, общая для всех трех братьев, хотя он был младшим и самым мелким.
– Привет, дядюшка, – произнес Кемаль с предельной учтивостью и сел по своему усмотрению вопреки приглашающему жесту мужчины.
Пришлось приложить усилия, чтобы не выказать грубости манерами и тоном.
– Добрый день, Кемаль. Как поживаешь? – простецки откликнулся дядя.
Тому удалось обойтись без прямого оскорбления родственника и обвинения его в еще большей неловкости со стороны Кемаля. Они немного поговорили о пустяках. Гаррик явно нервничал и пытался скрыть это за частыми улыбками и шуточками насчет неудобств, причиненных маршрутом Меркурий – Марс.
– Итак, племянник, я полагаю, тебя удивил мой визит. Не буду томить дальше. Я прибыл по поручению твоего дяди Гордона. Он хочет, Кемаль, чтобы ты вернулся домой!
Если Гаррик рассчитывал на восторженную реакцию, то его ждало разочарование. Выражение лица Кемаля не изменилось – поджатые губы, циничная ухмылка в глазах.
– Домой? – переспросил Кемаль. – Ты имеешь в виду – на Меркурий?
– Разумеется! Или ты не оттуда? Он желает твоего скорейшего возвращения.
– Что за спешка у дяди Гордона через шестнадцать-то лет?
– У него есть на это причины, Кемаль, и он объяснит лично, когда ты прибудешь. Гордон шлет тебе душевный привет, как и все семейство.
– Мило с их стороны, – отозвался Кемаль. – Похоже, мне придется благодарить всех лично за многолетнее внимание. Особенно дядю Гордона.
Гаррик насупился.
– Послушай-ка, Кемаль, – молвил он, – тебе не стоит отправляться на Меркурий-Прайм с недобрыми чувствами. Обязанности меркурианского Короля-Солнце не назовешь простыми и легкими. Ты сам увидишь.
– Не сомневаюсь, – подхватил Кемаль.
Он встал и подошел к большому окну, выходившему на лесистый участок перед академией. Мелькнула птичка, и Кемаль представил, будто он сам наконец-то покинул навязанное «гнездо» и устремился по другую сторону ограды – более красивую, пускай и более опасную.
– Ты полетишь со мной? – спросил он у Гаррика не из боязни, но зная, что безопасность берется числом и при встрече с дядей Гордоном ему понадобятся все мыслимые союзники.
– Увы, я буду лишен этого удовольствия, – ответил Гаррик, вставая и явно понимая, что вновь бросает Кемаля на произвол судьбы. – Гордон послал меня на Деймос проинспектировать базу академии РАМ с прицелом на модернизацию нашего собственного оснащения. После этого мне предстоит турне по другим военным базам Внутренней Солнечной системы[5].
Хотя Кемаля мало учили политической истории Галактики, любому жителю Солнечной системы было известно о Русско-Американской Монополии – мегакорпорации, базировавшейся на Марсе. На самом деле было трудно не заметить, что ни одна политическая ситуация не обходилась без нее. РАМ напрямую диктовала академии едва ли не всю ее программу, и воссоздание на Марсе земных условий осуществлялось исключительно под ее контролем. Поэтому для Кемаля не стали новостью слова Гаррика, из коих вытекала связь между неуклонно разраставшейся корпорацией и всевластным режимом Короля-Солнце.
Кемаль не без опаски подумал, что присутствие Гаррика на Марсе для личной передачи вызова с последующим ненужным турне по военным базам означало только одно: это поездка в один конец, Гаррика отсылают. Но почему?
– Счастливо оставаться, дядя, – сказал Кемаль. – Я немедленно отправляюсь в путь, только соберу вещи и улажу дела.
Командующий Джеймс Миддлберри, начальник Военной академии Джона Картера, жил в солидном бунгало сразу за территорией училища. Кемаль отправился туда пешком, не пожелав воспользоваться монорельсовой дорогой с маленькими открытыми вагонами, которые были всегда наготове. Он миновал высокие темно-зеленые тополя, чьи ветви подрагивали на вечернем ветру под закатным небом розовых и золотых тонов, тронутым сумеречной синью. Стараниями РАМ марсианская погода была, как и все на планете, прекрасно отлажена. Когда сформировался земной климат, сюда завезли земные растения, животных и даже насекомых.
Кемаль достиг дома и постучал в дверь.
Миддлберри отворил. Обычно затянутый в начищенный, отутюженный офицерский мундир, сейчас он был в легком халате поверх выцветшего камуфляжа.
– Кадет Гавилан! Входите! Похоже, что мы расстаемся.
– Худые вести не лежат на месте, сэр, – произнес Кемаль. – Сам-то я узнал об этом только что.
– Ваш дядя, как положено, уведомил меня первым. Я уже подписал для вас проездные документы, и они лежат на каминной доске у двери. Вольно, мистер Гавилан. Не угодно ли шерри?
– Благодарю вас, сэр.
«Бумаги готовы, – подумал Кемаль. – Должно быть, и рейс уже выбран, и место забронировано. Когда есть приказ, от тебя избавляются без особых проволочек».
Миддлберри отошел к буфету и вернулся с двумя стаканами, наполненными янтарной жидкостью. Ему шел шестой десяток; он был невысок, с холодными голубыми глазами, тонкими губами и дурацкой щеточкой усов. Когда Кемаль поступил в академию, усы были каштановыми, а теперь они уже с проседью.
Будучи выпускником возрожденной, легендарной, теперь марсианской Военной академии Вест-Пойнт, Миддлберри принял участие в ряде боевых операций РАМ по всей Солнечной системе, ни одна из которых так и не была рассекречена. Наконец, когда РАМ прибрал к рукам все марсианские независимые штаты, Миддлберри получил должность начальника Военной академии Джона Картера в вольном княжестве Нью-Саут-Марс. Давняя верность РАМ сделала его предпочтительным кандидатом для совета НСМ.
– Итак, мистер Гавилан, вы провели с нами десять лет, – изрек Миддлберри, стоя очень прямо и держа за спиной сцепленные кисти. – У вас всегда были приличные оценки, хотя инструкторы часто отмечали, что вы способны на большее – достаточно захотеть. По навыкам выживания вошли в первую десятку среди сокурсников. Это поистине ценно для принца царствующей фамилии. Наши ребята – выходцы из властной элиты Солнечной системы, ее высших торговых, политических и военных эшелонов. Ваше положение подвергает вас великой опасности, но сопряжено с немалыми привилегиями. Вы можете стать важной фигурой в правительственных кругах вашей планеты. Не исключено, что когда-нибудь вы ее возглавите. Я надеюсь, вы не забудете основ, которые мы постарались преподать вам здесь, в академии Джона Картера.
– Нет, сэр, я не забуду их никогда.
Кемаль уловил в тоне командующего звенящие нотки. Он слышал их на выпускных церемониях, которые не касались его самого, но требовали присутствия всех кадетов, коль скоро те сами надеялись выпуститься.