Да, однажды он покинет меня. Найдет себе жену – такую же красивую драконицу, как он сам. У него будет своя семья, детишки и жизнь, наполненная теплом и любовью. Однажды он покинет меня… но сейчас – он рядом. И я ценила эти мгновения, чувствуя, как в сердце разливается благодарность, смешанная с еще одним, до этого момента неведомым мне чувством.
Кажется, прошла вечность, прежде чем под ликующие выкрики и пение хора, мы добрались до алтаря. Встав по левую руку от невесты, мы замерли, так и не убрав воздушную ткань с лиц. Пока клятвы не принесены, у злых духов еще есть шанс.
Музыка затихла, и слово взял жрец.
– Этот мир зародился из искры. Самой древней, самой сильной, что люди назвали влюбленностью. Постепенно искра разгоралась, становилась все больше и ярче, пока не превратилась в пламя. Этот огонь люди назвали любовью. Здесь и сейчас мы собрались для того, чтобы стать свидетелями перерождения искры в пламя. Когда два сердца забьются в унисон, согревая и поддерживая друг друга до скончания веков.
Браярат марр Арат, клянешься ли ты изначальным светом хранить и любить названую невестой? Стать ее жизнью и душой?
– Клянусь всем богам во всех мирах!
– Марика, рожденная дарной, клянешься ли ты изначальным светом хранить и любить названого женихом? Стать его жизнью и душой?
– Клянусь всем богам во всех мирах!
– Призываю в свидетели богов, Пять лун и всех собравшихся! В этот день и в этот час пусть ваша искра превратится в пламя!
Стоило последним словам сорваться с губ жреца, как от пары отделились крошечные искры. Взмыв на несколько метров над землей, они покружили, а затем с силой ударились друг о друга, раскрываясь огненным куполом и пряча влюбленных от чужих глаз.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем яркое пламя угасло, оставляя после себя целующуюся пару с обручальными татуировками.
– Ну, собственно да, целуйтесь, – хмыкнул жрец и махнул на молодоженов рукой. – Думаю, праздник можно начинать без них.
Собравшиеся рассмеялись, а подружки невесты принялись стягивать с себя фату. Я тоже попыталась, но увы, руки отказывались слушаться. Уже хотела попросить помощи у ближайшей девушки, когда рядом оказался друг.
– Тебе идет, – улыбнулся дракон, заправляя мне за ухо непослушную кудряшку.
– Вуаль для лица? Что ж, думаю, некоторые из моих однокурсниц согласились бы с тобой!
– Нет, вредина, тебе идет образ невесты.
– Возможно, когда-нибудь так оно и будет.
– Возможно… – эхом отозвался друг, а затем повел меня к столам с закусками.
Так как руки меня все еще не слушались, моим насыщением самоотверженно занимался дракон. При этом весьма профессионально разгонял всех желающих заменить «уставшего кавалера» на этом посту. Но при этом, сам он с лицами противоположного пола беседовал охотно, отвечая на улыбки и приветствия. Меня, понятное дело, девушки игнорировали, но я не обижалась – кажется, успела привыкнуть.
Вот только это было ровно до того момента, как среди гостей появилась она… Невероятной красоты незнакомка буквально приковывала взгляды всех присутствующих, и мой друг не стал исключением. Вначале улыбнулся ей невероятно светлой улыбкой, а затем нахмурился, когда обзор загородил плечистый оборотень.
– Аника, прости, мне надо ненадолго отойти.
– Да, конечно.
Проводив друга взглядом, я отошла к ближайшему украшенному дереву и замерла возле него. Музыка журчала, словно ручей, мягко обнимая за плечи и заставляя покачиваться ей в такт. Глядя на танцующую в центре пару, я не могла сдержать слёзы радости. Подруга была невероятно счастлива, и от этого делалось тепло на душе.
Увы, счастье было недолгим.
Среди танцующих я увидела Карима. В его объятиях грелась та самая незнакомка, озаряя мир яркой улыбкой.
Внутри что-то оборвалось, а пространство покачнулось.
Всматриваясь в знакомые лица сестёр, я пыталась найти поддержку хоть в одной из них, но понимала неприглядную истину – я осталась одна. Мне всегда сложно было найти общий язык с окружающими. Не знаю, виной тому была моя внешность или характер, но… Я снова осталась одна.
Это понимание давило, заставляло кусать губы и лишь силой воли сдерживать слёзы. Эгоистично думать о таком на свадьбе подруги, но эти мысли, как яд, проникали в разум и душу, отравляя горечью счастливый день.
Шаг… Ещё шаг… И я скрылась за лапами пушистых кустов, прячась в тени. Снова. Мягкая трава пружинила под ногами, манила прилечь, забыться. Но, рано, слишком рано. Вокруг ещё сновали гости, бросая в мою сторону любопытные взгляды. Все равно. Плевать на них, на мир, на себя.
Я шла и шла, пока огни не сменились тенями леса – не чудовищами, что пугали маленьких детей, а ласковой тьмой, в которой я всегда находила пристанище.
Подол платья скользил по земле серебряной змейкой, редкими всполохами разгоняя мрак, но затем и он угас под напором сгущающейся тьмы. Как и мое сердце…
Когда боль окончательно накрыла, сжимая так, что нельзя было протолкнуть в себя вдох, я безвольно упала. Вокруг не было ничего – лишь непроглядная темнота. Единственная, кто принял меня такой, какая я есть – наследница света и хаоса…
* * *
Покой.
В этой колыбели жизни и смерти всегда был покой. Мы выходили из тьмы и возвращались в неё вновь. Прожигали отпущенные часы, думая, что жили. А жили ли?
Разве можно назвать жизнью погоню за мечтой? Всегда несбыточной, ведь в конце одной неизбежно появлялась другая. Так изо дня в день, из года в год, пока не оставалось сил бежать. Там, на самом пороге вечности, приходило осознание – все это время ты бежал назад.
А то, что действительно было важно, прошло мимо. И больше нет ничего и никого.
Лишь эта тьма – мать всего сущего и начало начал.
Я наслаждалась своим забвением, переосмысливая многие вещи. Больше не было страха и боли. Больше не было выжигающего одиночества. Лишь океан спокойствия и клубящаяся внутри сила.
Иногда мне казалось, что сквозь плотное покрывало доносился чей-то глухой голос, а может эхо моего собственного? Без разницы…
Иногда мерещились образы из прошлого – без лиц, без имён. Безмолвные отражения в разбитых осколках.
А порой… Порой я чувствовала прикосновения. Они жги раскалённым железом, оставляли слёзы от разрядов молний и горечью растекались на губах.
Именно эта горечь заставляла мое сознание раздваиваться, напоминая об Анике из прошлого и Аникэлле настоящей.
Снова голоса. Образы. Прикосновения…
Кто-то отчаянно пытался пробиться ко мне, потревожить мой покой. Кто, зачем?
Кажется, я смутно помнила его в мгновения боли – сапфировые волосы, насмешливые глаза и озорная улыбка.
Не друг, не любимый, не мой…
Боль от этих мыслей была в тысячу раз сильнее всего, что мне доводилось почувствовать. Мое сознание дрогнуло, покачнулось, а затем стремительно полетело в неизвестность, со скоростью света разбиваясь о реальность.
Пробуждение было мучительным. Яркий свет бил в глаза, вызывая солёные капли на ресницах. Дёрнувшись, я неловко повернулась, а затем блаженно выдохнула. Невесомый шёлк закрыл от солнечных лучей, принося с собой прохладу. Странная ткань, незнакомая, с мельчайшими светящимися частицами магии. Завораживающее красиво!
– Ани! – раздался знакомый голос, и я почувствовала прикосновение. – Аника, ты очнулась?
– Да, – ответ вышел хриплым, а я даже не сделала попытку выбраться из кокона.
– Аника, ты не могла бы сложить их? Мне надо тебя осмотреть.
Голос Марики звучал странно, и это заставило на некоторое время вынырнуть из воцарившегося в разуме равнодушия.
– Слишком много света. Мне больно.
– Ох, сейчас!
Быстрые шаги, шелест ткани и в помещении ощутимо потемнело. Рискнув слегка отогнуть край своей защиты, я убедилась, что источник боли исчез, а затем медленно села, с недоумением разглядывая укрывающую меня ткань.
– Что это? – спросила тихо, любуясь всполохами магии, покрывающими темно-фиолетовый шёлк.
Из-за мельчайших песчинок ткань казалась сотканной из сине-фиолетового песка, вспыхивающего в лучах полуденного солнца. Прочная, и в тоже время невероятно нежная, напитанная магией.
– Это твои крылья, Ани.
– Что? – неверяще выдохнула я и прямо на кровати всклочила на ноги, окончательно расправляя ткань и понимая – подруга права, это действительно были крылья.
Огромные и мощные, как у настоящего сильфа, только их крылья чернее ночи и…
У сильфид нет крыльев!
– Ты первая сильфида из Хаоса, – раздался властный голос Верховной, заставивший меня дернуться и почувствовать странное натяжение на кончиках крыльев.
Взглянув на них, я окаменела от ужаса и восхищения – на самом краю появились наросты.
Пока ещё мягкие и полупрозрачные, но я точно знала – не пройдёт и месяца, как они станут смертельным оружием.
– Как же так вышло… – беспомощно спросила я, глядя на Верховную.
– Боль, отчаяние, одиночество. Кровь хаоса знала, на что откликнуться, чтобы защитить своё дитя. Ты сама пробудила сущность.
– И что мне теперь делать?
– Для начала, поесть. Тебе нужно набраться сил перед встречей со Старейшинами.
– Ш-ш-што? – вопрос отчего-то получился шипящим.
– Старейшины знают о твоём превращении, Аника. Мне пришлось им сказать.
– Зачем?! Они отвернулись от родителей, не приняли меня. Я безродная!
– Ты умирала, девочка. И даже сила Маришки не могла тебя вытянуть. Мне нужно было зелье перерождения, и я его получила. Остальное не имеет значения.
– Имеет! Я не хочу к ним, и не обязана. Сильфы не могут вызывать ученицу Обители.
– Ты больше не ученица, Аника.
– О чем вы говорите?
– Теперь ты сильфида Хаоса, а у вас магия совершенно другого порядка. Я бы хотела оставить тебя здесь, но не могу. Ты больше не целительница, Ани.
– Да, теперь я монстр…
– Не смей так говорить! – зло произнесла Марика, впервые за все время подавая голос. – Ты самая прекрасная на свете девушка, чудесный друг и верный соратник. Да, ты не сможешь больше жить в Обители, но… разве жалеешь об этом?