– Сегодня утром схоронили. А сейчас на поминки едем.
– А я-то, глупая, думала, что завтра хоронят. И все из-за тебя, паразит! Ты меня с вечера отвлекал своими визитами. Ты почему вчера не сказал про похороны?
– А вы не спрашивали, тетя Оля, – ответил Виктор.
Лидочке, которая стояла по шею в желтой воде под ногами у беседующих, этот разговор представлялся отрепетированным диалогом из пьесы абсурда. Тем более что все о ней забыли. Катька – потому что слушала маму, а Вересков полагал нетактичным прерывать чужие разговоры.
– Пошли, Витька, – приказал Владимир, который до этого молча счищал носовым платком с пиджака большое желтое пятно, все глубже втирая его в ткань.
Витька послушно пошел прочь за старшим братом. Они не оборачивались. «Какое счастье, – подумала Лидочка, – что траншея такая широкая и глубокая, иначе они в гневе сиганули бы в нее».
– Так их и видали на поминках, – трезво предположила Катька. – Адью – прощай шикарная жизнь.
– Помолчала бы, – оборвала ее мать. Но голос матери был встревоженным. Она подошла к краю траншеи и посмотрела вниз: – Вы простите, Лида, что вас бросили. Мы увидели в леске Валентина Дмитриевича, какое счастье, что он вернулся, и решили, что нам свидетель нужен, настоящий свидетель, солидный, не то что мы с Катькой.
– Свидетель чего? – не удержалась Лидочка.
– Свидетель того, как они над вами измывались, – ответила Катька, почувствовав, что мать замялась с ответом. – Прежде чем в грязи утопить.
– Катя!
– Шестнадцатый год Катя!
Валентин Дмитриевич подошел близко к краю, и Ольге с трудом удалось в последний момент ухватить его за талию и оттащить на безопасное расстояние от траншеи.
– Простите, – сказал он. – А если не секрет, могу ли я узнать, чем занимается Лидия Кирилловна?
– Лида что-то обронила, – сказала Ольга. – И мы ведем поиски.
Лидочка почувствовала, что отныне они с Ольгой на «ты». Общие испытания, как ничто другое, сближают людей.
– Простите? – Валентин Дмитриевич был вполне земным и трезвым человеком. – Верится с трудом.
Поскольку Ольга ничего не ответила, а Катя даже отошла в сторону, он добавил:
– Ваши… раскопки имеют отношение к несчастному случаю с Сергеем Романовичем?
– Как хорошо, что вы вернулись так рано, – сказала Ольга. – И с фотоаппаратом. Может быть, ваш фотоаппарат спас кому-то из нас жизнь.
Поэт понял, что больше ничего ему не скажут, и сам переменил тему:
– Здесь так красиво цветут ромашки… на краю леса. Я хотел их сфотографировать для моей жены. Вот и забрел сюда. Вам помочь вылезти?
– Нет, – сказала Лидочка, – я еще немного здесь побуду.
– А разве вода не холодная?
– Вода хорошая, теплая, хоть и прохладная, – светски ответила Лидочка.
– Значит, вы без меня дальше справитесь?
– Постараемся, – сказала Лидочка. – Спасибо за помощь.
– Спасибо за помощь, – повторила Ольга. – Вы не обижайтесь, что мы пока ничего не рассказываем. Мы сейчас совершаем… как это сказать?
– Мы совершаем противоправные действия, – ответило из траншеи желтое чудовище, в котором по голосу можно было угадать Лидочку. – И нам не хотелось вас впутывать.
– Хорошо, – согласился поэт. – Тогда, может быть, вы мне подскажете, кому сдать фотографию, на которой молодой человек кидает в Лидию Кирилловну кусок бетона?
– Давайте мне, – сказала Ольга. – Спасибо. Жалко, что мелко получилось.
Вересков с неохотой ушел. Ему так хотелось помочь женщинам. Но в нем не нуждались. А настоящий мужчина всегда уходит, если чувствует, что в нем не нуждаются.
– Вряд ли эта фотография тебе поможет, мама, – сказала Катька, заглядывая матери через плечо. – На этом снимке Фархад строит плотину.
– Кто?
– Это узбекский такой герой, ты мне в детстве книжку читала. Он плотины возводил, а Ширин его любила за это. Забыла?
– Прекращаем дискуссию, – сказала Лидочка. – Я замерзаю.
– Да что вы! – удивилась Катька. – Жарко, как в печке.
– А я в тени, – ответила Лидочка. Ей не хотелось и дальше нащупывать добычу босыми ногами. Так можно остаться без пальцев. Найденный на дне траншеи сук Лидочке пригодился.
Лидочка продолжала охоту за сокровищами.
Теперь ей было все равно – красива ли она, или при виде нее дети зажмурятся от ужаса.
Лидочка медленно вела суком по дну, затем делала маленький шаг и завершала поиски ступней. Дело двигалось медленно. Лидочка приближалась к дальней стенке траншеи, затем, дойдя до нее, поворачивала и шла обратно.
Ольга и Катя стояли на краю траншеи и давали советы.
Солнце светило им в спины.
С каждым шагом раствор, наполнявший траншею, становился все гуще. Лидочке уже казалось, что даже двигаться в жиже тяжко, словно угодила в трясину.
Лидочка упрямо направилась пересекать траншею, на этот раз чуть правее.
И тут нога наткнулась на что-то твердое. Она замерла, лишь пальцы двигались под водой, ощупывая ящичек.
– Что-то есть? – спросила Катька. Она умирала от нетерпения.
– Не знаю, боюсь сглазить.
Лидочка зажмурилась и присела. Жижа, как вода Мертвого моря, норовила вытолкнуть ее наверх.
Плоский ящичек, хоть и увяз в глине, легко поддался.
Лидочка подняла его и выпрямилась. Но она не сразу смогла открыть глаза, потому что ресницы ее слиплись от глины.
Чтобы протереть глаза, надо было выпустить ящичек – что же делать? И тут сверху прогремел голос Ольги:
– Давай сюда, я подержу.
Лидочка потянула руки с ящиком вверх, в направлении голоса.
– Это видео, – сообщила Ольга. – Сейчас возьму.
И тут Лидочка почувствовала значительное движение воздуха, словно рядом пронесся грузовик. Тут же ее отбросило в сторону, мимо пронеслось некое тяжелое тело и с оглушительным плеском, под двуголосый женский вопль рухнуло в воду. Лидочка выпустила из рук видео и чуть не захлебнулась.
К счастью, она сразу пришла в себя и, протерев кулаками глаза, увидела нечто ужасное.
В траншее, совсем рядом, медленно поворачивалось желтое чудовище, похожее на мумми-тролля. Одного взгляда на кричащую, мечущуюся по краю траншеи Катьку было достаточно, чтобы понять: ребенок остался сиротой.
– Ольга! – воззвала Лидочка. – Немедленно приди в себя! Я в этой траншее бултыхаюсь уже полчаса и еще жива. Ты и минуты не просидела, а уже переживаешь.
Ольга тяжело дышала, не слушая Лидочку.
– Протри глаза, – приказала Лидочка. – Представь, что ты моешь голову. Главное, чтобы мыло в глаза не попало.
– Мама будет жить? – спросила Катька. К ней возвращался детский цинизм.
– Не валяй дурака, – оборвала ее Лидочка. – Твоей маме ничего не угрожает. Мы принимаем грязевые ванны. Она еще не привыкла, а я уже освоилась.
– Не смейся над матерью, – включилась в беседу Ольга, которая немного протерла глаза и разлепила веки.
– Давай я тебя подсажу, – сказала Лидочка. – Вылезай.
– Не надо, – великодушно заявила Ольга. – Раз уж я вляпалась, то буду с тобой вместе искать.
Угодив в воду и потеряв пристойный облик, Ольга преобразилась. В ней проснулся командир и даже вождь. Она не давала Лидочке пасть духом и проявить слабость. Она двигалась зигзагами через траншею, словно броненосец, бесстрашно бороздя ногами дно, тем более что она была обута и не боялась железок и гвоздей.
Лидочка же топталась на месте, отыскивая оброненный аппарат. Казалось, куда деться ящику, должен опуститься к ногам Лидочки, но лишь минут через пять Лидочка нащупала его в метре от точки, где он ушел в желтую воду.
Никогда Лидочка не подозревала, что может испытывать такое всепоглощающее счастье, как в момент этой находки.
– Катя! – вскричала она, вздымая видик к солнцу. – Я его нашла, только, умоляю, не падай в траншею.
– Вас понял! – ответила Катя. – Приступаю к исполнению.
Она присела на корточки и приняла добычу.
– До чего вы его довели, Лидия Кирилловна, – сказала она с упреком. – Сколько же раз можно кидать в воду ценную электронику?
– А что еще мы ищем? – спросила Ольга. – Больше вроде искать нечего?
– Мама, ты заблуждаешься, – сказала Катька. – А вдруг мы найдем пистолет? Ведь ты больше всего боялась, как бы Витька его не отыскал, правда?
– Неужели ты думаешь, что он лежит в луже? – спросила Лидочка. – Это было бы наивно со стороны преступника.
– Не более наивно, чем разбрасывать по ямам ценную японскую видеоаппаратуру, – заметила Катька.
Что-то твердое лежало как раз под пяткой и мешало Лидочке стоять.
– Погодите, – сказала Лидочка.
Она нырнула и нащупала плоский металлический предмет. Выпрямившись и отфыркиваясь, Лидочка почистила его, бок блеснул.
– Пистолет! – закричала Катька, напугав гулявших вдали с собакой дачников.
– Нет, – сказала ее мать. – Быть того не может. – Наверное, она только себя считала способной находить в грязи пистолеты.
– Может, может, – подтвердила Лидочка, – держи.
Она швырнула предмет Катьке, та поймала его и несколько раз повернула в руках, разглядывая, прежде чем произнести приговор:
– Портсигар.
– Вот именно, – сказала Лидочка.
– Кто-нибудь чужой уронил, – сказала Катька, – а мне бы предпочтительней пистолет. Надену белые колготки, поеду в Бендеры.
– Помолчи! – рассердилась Ольга. – Вечно несешь чепуху. Лучше посмотри, что я еще нашла.
С этими словами она кинула дочери новую находку. Та поймала ее и, оглядев, заметила:
– Мать, ты могла пристрелить единственную дочку. Это и в самом деле пистолет.
– Не может быть! – Ольга была потрясена. – Я ж думала, это просто железка.
Катя, не пожалев платья, отерла пистолет подолом. Даже из траншеи было видно, как поблескивал черный ствол.
– Только не стреляй, – попросила Катьку Лидочка. – В обойме должно быть столько пуль, сколько есть. Если будет на одну меньше, решат, что убийцей была ты!
Катя ахнула, но пистолет не выпустила.
Ольга кинулась вдоль траншеи в ту сторону, где берег осыпался и был пологим. За ней поспешила и Лидочка. Она брела и размышляла: