- Да, к вам, если позволите.
- Пожалуйста, — посторонившись, пропустил Кариева в квартиру Георгий Михайлович, — только ведь я частной практикой не занимаюсь. Конечно, если что-нибудь срочное…
- Очень срочное, — подтвердил Кариев. — Уделите мне несколько минут для разговора. Только наедине.
- Что ж, заходите тогда в столовую. Жена в спальне детей укладывает. Нас никто не услышит.
- Скажите, Георгий Михайлович, у Валерия Тайжетдинова перелом руки? — спросил Кариев, когда они прошли в столовую и, закрыв плотно дверь, уселись у круглого обеденного стола.
- А вас это с какой стороны интересует? — подозрительно оглядел Кариева врач. — Вы что из тех, с кем водится Валерий?
— Нет. Я из уголовного розыска, — подал врачу свое служебное удостоверение лейтенант.
- Вот как? — скорее с удовлетворением, чем удивленно, проговорил Георгий Михайлович, взглянув на документ Кариева. — Что ж, этого нужно было ждать. У Валерия не перелом. К нему применили один из самых опасных приемов джиу-джитсу. И еще пожалели мальчишку. Отпусти неизвестный руку Валерия на полсекунды позже, и с рукой вообще бы пришлось проститься.
- Что говорит сам Валерий?
- Утверждает, что свалился с мотоцикла.
- Происшествие с Валерием случилось вчера, около часа ночи?
- Да. Его привезли в пятнадцать минут второго.
- Где ему оказали первую медицинскую помощь?
- Здесь. Вернее, в этом доме. В квартире его отца, архитектора Каюма Тайжетдинова. — Кто?
-Я.
- Но как же на квартире? — удивился Кариев. Ведь был нужен, наверное, рентген… инструменты?
- Да, конечно, — согласился врач. — Рентгеновскую передвижку я утром вызвал из нашей клиники, а все остальное у меня нашлось. Сейчас рука пострадавшего в гипсе.
Кариев внимательно пригляделся к врачу. Перед ним сидел худощавый, но физически очень крепкий человек лет пятидесяти. Несколько удлиненное лицо хирурга казалось вырезанным из твердого потемневшего дерева, настолько четко обрисовывалась на нем каждая линия, каждая морщинка, каждый мускул. Прямые, чуть рыжеватые, у висков совершенно седые волосы были гладко зачесаны назад. Серые усталые глаза смотрели внимательно и сейчас, как показалось Кариеву, строго.
- Почему же все-таки отец Валерия не вызвал машину «скорой помощи», не положил сына в больницу? — после долгой паузы спросил Кариев. — Создается впечатление, будто архитектор пытался скрыть, что его сын ранен.
Георгий Михайлович взял валявшуюся на столе коробку спичек и, внимательно вглядываясь в силуэт Медного всадника, отпечатанный на наклейке, задумчиво заговорил:
- Да, пожалуй, что так. И я, если не способствовал, то и не препятствовал этому. Дело, видите ли, в том, что мы с Каюмом старые друзья, еще с довоенного времени. И на фронте вместе были — я медиком, а он сапером. Каюм очень любит сына. Во всем ему потакает. Я не раз с ним спорил, говорил, что такое воспитание портит ребенка, но Каюм только смеялся. У него, видите ли, очень вредная теорийка сложилась: раз, мол, мы в детстве плохо жили, так пусть хоть наши дети живут, ни о чем не беспокоясь. Ругались мы с ним по этому поводу не один раз. Ничего не помогло. Валерий из способного, энергичного мальчишки превратился в избалованного шалопая. После седьмого класса бросил школу и решил поступить в авиатехникум. С грехом пополам, используя отцовские связи, поступил, но со второго курса ушел, не понравилось. Сейчас уже второй год готовится экстерном в институт. Скажите, — отбросив коробок в сторону, взглянул на Кариева Георгий Михайлович, — Валерий совершил преступление?
- Да, — подтвердил Кариев. — А вам неизвестно, Георгий Михайлович, как держал себя Валерий дома?
- В том-то все и дело, что держал он себя безукоризненно. С отцом и матерью нежен до приторности, с соседями вежлив.
-А с кем он дружит?
- Со многими. Но больше всех, кажется, с Тропининым Серафимом — студентом-медиком. Серафим и привез его вчера на мотоцикле. Затем среди его друзей выделяется какой-то сын министра по имени Жорж, или, как они его зовут, Жорка. Остальных не знаю.
- Как относится архитектор Тайжетдинов к происшествию с его сынком?
- Каюм, по-моему, испуган и кое о чем догадывается. Я ему сказал, что Валерий не мог так повредить руку, упав с мотоцикла. Ведь, кроме руки, на всем теле и лице нет ни синяка, ни царапины.
- Про прием джиу-джитсу вы ему тоже сказали?
- Сказал.
- Что же он?
- Кажется, почувствовал, что Валерий ведет двойную жизнь. Сейчас он намерен, как только снимут гипс, отправить Валерия к брату в Ленинград. Брат у Каюма — моряк, в Балтфлоте служит. Для Валерия будет полезно переменить среду и обстановку. Как вы думаете, удастся это?
- Не знаю, — уклонился от ответа Кариев. На прощание он попросил Георгия Михайловича сохранить их разговор в тайне.
- Я умею хранить врачебные тайны, — с нескрываемой печалью в голосе ответил, горько усмехнувшись, хирург. — У Валерия не только рука, но и душа изломана. Душу вылечить значительно труднее. А лечить все-таки придется. Надо…
17. РАСПРАВА С ГРИШЕЙ МОЛЧАНОВЫМ
Есть в нашем большом, залитом горячим южным солнцем городе площадь, на которой всегда людно. Даже тогда, когда солнце стоит прямо над головой, бросая отвесно на землю свои раскаленные копья-лучи, здесь звенит детский смех. Самые юные граждане под ласковой опекой мамаш и старших сестренок овладевают сложным искусством передвижения на двух ногах; более взрослые, визжа от упоения, самозабвенно крутят педали трехколесных велосипедов; тихо дремлют на удобных скамейках немало потрудившиеся на своем веку пенсионеры.
Когда же солнце начинает склоняться к западу и кончается рабочий день, на залитой асфальтом площади людей становится больше.
Всех их притягивает прохлада, с которой не в силах справиться даже могучее азиатское солнце. Мощные струи величественного фонтана взлетают на десяток метров вверх. Они пронзают стоящий над площадью зной и, рассыпаясь на сотни узких и длинных, как красноармейские клинки, струек, рубят и кромсают его, разливая вокруг благодатную прохладу.
Игорь Непринцев первым вышел на площадь к фонтану. Ни Тимура, ни Светы Незвановой еще не было. Сегодня в школе трое друзей держались отдельно друг от друга. Каждый старался узнать что-нибудь новое о жизни погибшего товарища.
Игорь сел на скамейку, с которой только что поднялись трое пожилых мужчин. Справа от себя он положил портфель с книгами, слева кепку — занял места для друзей, которые вот- вот должны были подойти.
Они и в самом деле не заставили себя ждать. Не просидел Игорь и трех минут, как на площади показались Тимур и Света.
«Опять вместе идут, — с неудовольствием подумал Игорь. — Ведь договорились же сегодня держаться подальше друг от друга, как на разведке». Игоря увлекла затея оказать помощь уголовному розыску. Ему казалось, что они узнают много нового, еще неизвестного следствию. Он весь день чувствовал себя особенно подтянутым, настороженным и взволнованным. Игорю показалось, что Света и Тимур относятся к задуманному с холодком, и это не нравилось ему.
Впрочем, когда Тимур и Света подошли, Игорь увидел, что они не так уж спокойны. Тимур был расстроен и тщетно пытался скрыть это, а Светлана от волнения даже подпрыгивала на ходу и, оживленно жестикулируя, что-то доказывала Тимуру. Едва лишь Светлана уселась на скамейке между двумя друзьями, как у нее вырвалось:
- Ой, ребята, что я узнала!
- Из-за этого даже двойку по химии схватила, — улыбнулся Тимур.
- Не смейся. Материал я знаю, только все у меня из головы вылетело, как мне Томка эту штуку рассказала.
- Какая Томка? — спросил Игорь.
- Томка из десятого «Б», которая с Петей Ковалевым дружит.
- Ну, выкладывай, — заинтересовался Игорь.
- Понимаете, ребята, — заторопилась Света, — Томка рассказала мне, что Петя рассказал ей, как Колька Казарян говорил ему, что Костюнчик приносил в школу револьвер…
- Постой, постой, — остановил девушку Игорь. — Кто видел этот револьвер?
- Томка не видела, и Петя не видел. Видел Колька Казарян и рассказал об этом Пете. Только Костюнчик взял с Кольки клятву, что тот никому не расскажет, а Кольке потом Петя поклялся, что молчать будет.
-Ас Томки Петя клятву взял? — насмешливо спросил Тимур.
- Не смейся, Тимур! — обиделась Света. — Петя уговаривал Томку идти вечером в лесопарк. Она сказала, что боится хулиганов. Тогда Петя и сказал про револьвер, а клятву взять не успел.
- В общем, ясно, — пробасил Тимур. — «Любви все возрасты покорны».
- Тимур, я рассержусь, — покраснев, сердито сказала Света.
- Ну, чего ж ты в самом деле, недотрога какая! Я ведь пошутил, — смутился Тимур.
- Какой это был револьвер? — продолжал допытываться Игорь.
- Ну, какой, обычный, — засмеялась Света, — из которого стреляют. Петя говорил, что карманный.
- Значит, меньше нагана, — определил Тимур.
- Может, не револьвер, а пистолет? — переспросил Игорь.
- А какая разница? — удивилась Света.
- Разница большая, — не решался, однако, уточнить эту разницу Игорь. — А что ты узнал, Тимур?
- Наверное, то же самое, что и ты, — ответил Тимур. — Собираться они хотели в доме у какой-то Калерочки. Не то эта Калерочка студентка, не то у нее студентки квартируют. Вечеринка, которую организовывал Костька, распалась. Сегодня Костька всем говорил, что Жорку хотел пригласить не он, а Юрка! Да, вот еще что мне ребята говорили: Гришку Молчанова часто видят с Жоркой.
- Гришку? — недоверчиво переспросил Игорь. — Не может быть.
- И мне это говорили, но я не поверила, — вставила Света.
- А кто тебе говорил? — спросил Игорь.
- Казарян сказал, что после школы Гурин часто встречается с Гришей. Ух, как не люблю я этого Костюнчика. Слизняк противный.
Игорь хотел рассказать друзьям, что вчера Жорка был у Костюнчика, но в этот момент на площади появился человек, которого они ждали.