Капитан нажал кнопу на своем столе, дверь открылась, вошли два офицера.
— Отведите арестованную в камеру.
Не произнеся ни слова, Ольга поднялась со стула, повинуясь команде конвойных, заложила руки за спину и обреченно побрела в камеру.
Узкий и длинный коридор, застланный старой красной ковровой дорожкой, несколько раз поворачивал то направо, то налево. Затем короткая лестница вниз. В подвале было уныло. Бетонные, выкрашенные серой краской стены и кафельный пол.
— Лицом к стене, — скомандовал один из конвойных.
Ольга уперлась взглядом в шершавую стену. Дверь камеры открылась с противным лязгом.
— Вперед.
Сделать последние три шага Ольге помог сильный толчок в спину между лопаток.
Камера была вполне приличной, три на три метра. Некрашеные стены, под самым потолком небольшое окно, забранное решеткой из толстой арматуры, под ним стол и стул, рядом железная кровать, намертво прикрученная к полу. Дверь захлопнулась с таким грохотом, что Ольга вздрогнула. Она не помнила, как села на кровать, прислонившись к стене спиной и обхватив подтянутые к груди колени руками. Не помнила, как закрыла глаза и незаметно для себя заснула. Не помнила, о чем думала перед сном.
Грохочущая дверь вырвала Ольгу из цепких лап сна. Она вздрогнула и с тоской посмотрела на чернеющий дверной проем. Еще мгновение, и сон улетучился, будто его и не было.
— Привет, крошка.
На пороге камеры, словно рыцарь в сияющих латах, стоял Мартин. Молодой и красивый, с шикарной белоснежной улыбкой, в камуфляже, затянутый в бронежилет, на голове штурмовой шлем с отведенным вверх прибором ночного видения, на груди короткоствольный автомат, на бедрах по пистолету.
— Ты… — удивленно выдохнула Ольга и захлебнулась воздухом.
— Тюрьма отменяется.
Ошалевшая Ольга встала с кровати и, все еще не понимая, что происходит, медленно подошла к Мартину, потрогала его за рукав, словно пытаясь проверить, не привиделся ли он ей.
— Но как? Здесь же тюрьма ФСБ! Тут полно спецназа…
— Какая, к черту, тюрьма, где ты видишь спецназ? Эти клоуны занимаются самодеятельностью. Дюжина высоколобых технарей, решивших, что мы кучка ламеров, и два десятка легавых-пенсионеров с пушками.
— Ты потом ей все расскажешь! — послышался из коридора знакомый голос Сердюкова. — Валим отсюда, пока мусора не нарисовались!
Освобождать Ольгу приехали восемь человек. Троих она знала, остальных видела впервые в жизни, но слышала о них. Бывшие военные. Мартин рассказывал, что частенько использует ребят для усиления. На лестнице, ведущей наверх, Ольга увидела два трупа. Они были буквально изрешечены пулями. В коридоре лежали еще трое. У входа, на пульте охраны, остывали пятеро. Стекла в окнах были разбиты, стены посечены автоматными очередями.
— Боже мой… — пробормотала Ольга. — Вы их всех убили…
— Они думали, мы в игрушки играем, — сказал Мартин. — Ненавижу дилетантов. Они просто отказываются верить, что это революция. Ну, хватит болтать. Пора убираться отсюда.
Ольга и ее соратники выбежали на улицу.
— А где Шпынько? — спросила Ольга.
— Кто это?
— Это как раз ФСБ, а не технарь. И он верит…
— Это он тебе так представился. Не знаю, где он. Все, кто был в здании, там и остались. Наверное, сбежал. Если не попал под раздачу.
Погрузившись в два стареньких джипа «Тойота Лендкрузер», вся компания быстро выехала за ворота, оставив в загородном особняке четырнадцать трупов. Выскочив на федеральную трассу, машины смешались с потоком дачников, припозднившихся с возвращением в город.
— Как ты узнал, что меня арестовали? — спросила Ольга.
— Наши ребята следили за тобой, — объяснял Мартин, не отвлекаясь от дороги. Ольга посмотрела на него, и он поспешил поправиться: — Точнее сказать, прикрывали тебя. Тот файл, что ты успела передать, интересен не только федералам, но и электронщикам-конкурентам. Твое похищение было очень грамотно обставлено, и поэтому ребята не вмешались сразу, а проследили, куда тебя отвезут. Когда мы разобрались, кто стоит за этой шоблой, все остальное было делом техники.
— Господи, если бы ты знал, что мне пришлось пережить, — сказала Ольга и, уткнувшись лицом в ладони, расплакалась. — Еще чуть-чуть, и я бы сошла с ума.
Она рыдала, всхлипывала и снова рыдала, не в силах остановиться. Напряжение перевалило через край, нервная система не выдержала, и сработала блокировка.
— Они применяли нейросимуляторы? — спросил Мартин.
— У меня мозги чуть не расплавились, — сквозь слезы ответила Ольга.
— Суки! — выругался Мартин. — Это они умеют! То, что пережила ты, они приготовили для всех, кто живет в этой стране и не согласен жить так, как хочется им. Ну ничего, крошка. Теперь все позади. А мы отомстим. Страшно отомстим. Мы проделаем с ними то же самое и выложим в сеть. Чтоб все знали, что мы отвечаем ударом на удар.
Через час пара джипов въехала в тихий дворик московской окраины. Трехкомнатная квартира на первом этаже еще два года назад была куплена на подставное лицо и с тех пор использовалась как запасная база революционеров. Здесь жили активисты региональных отделений, когда к ним слишком близко подбирались федералы и требовалось несколько дней передышки. Здесь прятались соратники, объявленные в розыск, пока им стряпали новые документы. Таких квартир у движения было две в Москве и одиннадцать по всей стране. В этой Ольга была пару раз как посыльный. Выключив фары, но не глуша двигатель, Мартин активировал Видения, затем опцию «ночное виденье» и осмотрелся. Ничего подозрительного, кажется, нет.
Переступив порог конспиративной квартиры, Ольга надеялась принять душ, упасть в кровать и заснуть. Не тревожным сном, который был прерван появлением Мартина, а крепким, здоровым сном младенца. В коридоре ее встретила младшая сестра. Пятилетняя девочка с короткими косичками.
— Привет, — неуверенно улыбаясь, сказала Наташка, держа руки за спиной и покачиваясь на мысках.
— А ты что здесь делаешь? — растерянно пробормотала ошалевшая Ольга.
— Меня Мартин привез, — живо ответила сестренка.
Ольга обернулась. Мартин прошел мимо по коридору в большую комнату.
— Что это значит?
Ольга прошла следом за Мартином, Наташка поспешила за сестрой.
— Это значит, что теперь ты свободна, они не смогут на тебя надавить.
— Надавить? — Ольга действительно не понимала, что происходит. — Ты можешь объяснить? Кто на меня давил?
— Федералы.
— А при чем здесь моя семья?
— При том, что они твоя семья, — сказал Мартин и бросил на диван бронежилет.
— А где моя мать… Где Юлька?
— Их больше нет, — сказала Наташка.
Ольга обернулась, лишь на мгновение посмотрела сестре в глаза и почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.
— Как нет… Что случилось?
— Мы не успели смыться, федералы попытались их отбить, — ответил Мартин.
— Мартин спас меня, — вставила Наташка.
— Закрой рот! — рявкнула на сестру Ольга. — И не встревай, когда старшие разговаривают.
Наташка насупилась, опустила взгляд. Мартин хотел пройти мимо Ольги на кухню, но она не пустила его, поймала за рукав.
— Зачем? — дрожащим от душивших слез голосом спросила Ольга. — С чего ты взял, что через семью на меня можно надавить? Как? Что они могли сделать?
— Они могли сделать что угодно, — холодно сказал Мартин и силой отдернул руку.
— Зачем ты их убил? — крикнула Ольга и двумя руками ударила Мартина в грудь так сильно, что он отшатнулся на пару шагов. — Зачем ты впутал мою семью?
— Успокойся! — крикнул Мартин. — Никто никого не впутывал. И я никого не убивал.
— Ты же сказал, что они ламеры?
— Ну… не все, — начал юлить Мартин. — Те, что охраняли тебя, да. А когда ребята забирали твою семью, приехали настоящие волки.
— Зачем? Зачем они приехали за моей семьей? Я же просила тебя?!
— Через семью они могли оказать на тебя давление! У тебя больная мать…
— Теперь у меня мертвая мать!
— Крошка, это революция. Война. Войн и революций без жертв не бывает. Мы скорбим о павших братьях, но мы не отступим. И не смотри так на меня, не я ее убил, а они!
— Ты мразь, Мартин!
Входная дверь вылетела от направленного взрыва. Автоматные очереди ударили хором с разных сторон, одновременно с ними все оконные стекла брызнули внутрь квартиры смертоносным дождем. По стенам забегали пыльные фонтанчики, острые бетонные крошки разлетались во все стороны. Наташка получила несколько пуль в грудь, ее отбросило к стене, по которой она и сползла на пол, оставляя на обоях кровавый след.
— Не-ет! — крикнула Ольга.
Упав на колени, не обращая внимания на свинцовый шквал, она подползла к своей сестре и обняла ее бездыханное тело, прижала голову к груди.
Сидя на полу, Ольга рыдала, обнимая мертвую сестру и покачиваясь из стороны в сторону. В эту секунду она хотела, чтобы все умерли. Чтобы умер Шпынько, Мартин, тот придурок, который придумал Видения, а ее сестры и мать были живы.
Ворвавшись в квартиру, штурмовая группа быстро нейтрализовала всех оставшихся в живых, придавив их к полу и надев на руки за спиной «браслеты».
— Чисто, — сказал в микрофон, тянувшийся от каски на тонкой кривой спице, командир штурмовой группы.
Через минуту стало очевидным, что в трехкомнатной квартире в живых остались только Мартин, Ольга и Сердюков. Спецназовцы подняли задержанных и, оттащив их к дальней стене, посадили на пол.
Уверенной походкой победителя в комнату вошел Шпынько. Ольга не знала, что сильнее она ощущала: горечь от поражения и того, что она вернется в тюрьму, или облегчение, от того, что Шпынько остался жив, не был убит за городом. А может, и сожаление?
— А вот теперь, ребятки, ваши игры в революцию закончатся навсегда, — зло сказал капитан.
— Пошел к черту, — прошепелявил разбитыми губами Мартин.
— Уберите этих уродов. Ими я займусь позже.
Спецназовцы подняли на ноги Мартина и Сердюкова и выволокли их из квартиры. Шпынько присел рядом с Ольгой на корточки.