– Где вы их берете?
– Один из нас работает в медцентре.
– Решайся, – произнесла Лилия. – Хочешь узнать, что нужно делать?
Он потряс коробочку, но ничего не услышал; посмотрел на смутные ждущие его ответа фигуры и кивнул.
– Хорошо.
Лилия села рядом на кровать, а Король пододвинул стул. Начался инструктаж. Сколу велели напрягать мышцы перед метаболическим тестом и смотреть поверх объекта при измерении глубинного зрения; научили, что говорить врачу и старшему наставнику; велели быть готовым к неожиданным звукам за спиной и предупредили, что его могут оставить одного, якобы забыв на столе отчет, и наблюдать. В основном говорила Лилия. Она дважды его коснулась: сначала ноги, потом плеча. Один раз он сам хотел дотронуться, но она мгновенно убрала руку.
– Это крайне важно, – произнес Король.
– Простите, что?
– Не игнорировать полностью. Отчет не игнорировать.
– Обрати на него внимание, – продолжала Лилия. – Взгляни и сделай вид, что лень читать. Как будто тебе, в общем, все равно.
Когда они закончили, было совсем поздно; звонок к отбою прозвучал полчаса назад.
– Лучше уходить по одному, – решил Король. – Сначала ты. Жди меня за углом.
Лилия встала. Скол тоже. Она нащупала его руку.
– Ты справишься, я знаю.
– Постараюсь. Спасибо, что пришли.
– Пожалуйста.
Он надеялся разглядеть ее, когда она будет выходить в коридор, но Король встал между ними, а потом дверь закрылась.
Секунду они с Королем молча стояли друг напротив друга.
– Помни. Красную капсулу – сейчас, две другие – когда проснешься.
– Ясно. – Скол нащупал в кармане коробочку.
– Должно пройти гладко.
– Не знаю, столько всего надо упомнить.
Снова помолчали.
– Большое спасибо, Король. – Скол протянул ему в темноте руку.
– Тебе очень повезло. Снежинка – страстная женщина. Вы с ней отлично повеселитесь.
Скол не понял, к чему он клонит.
– Надеюсь. Трудно поверить, что один оргазм в неделю – это не предел.
– Теперь остается найти мужчину для Воробейки. Тогда никто не будет обижен. Так оно лучше. Четыре пары – никаких трений.
Скол убрал руку. До него дошло, что Король приказывает ему держаться подальше от Лилии, определяет, кто с кем, и велит подчиняться. Вдруг он заметил, как он коснулся ее руки?
– Мне пора, – произнес Король. – Отвернись.
Скол послушался, и Король пошел к выходу. В слабом свете из коридора смутно проступили предметы; по стене скользнула тень; дверь затворилась, и комната вновь погрузилась во мрак.
Скол повернулся. Как странно! Мужчина любит женщину так сильно, что не хочет, чтобы кто-то еще ее касался! Неужели и он станет таким, когда снизят терапию? В это, как и многое другое, было трудно поверить.
Скол ощупал выключатель: липкая лента, а под ней что-то плоское и квадратное. Потянул за край, оторвал; нажал кнопку, зажмурившись от хлынувшего сверху слепящего света.
Когда глаза привыкли, разглядел ленту телесного цвета и приклеенный к ней квадратик голубого картона. Бросил его в мусоропровод и вытащил из кармана белую пластмассовую коробочку с крышкой на петлях. Внутри на подстилке из ваты лежали капсулы: красная, белая и белая с желтым.
Включил свет в ванной. Пристроил коробочку на краю раковины, взял с полки стакан и налил воды.
Начал думать, но вдруг, не поразмыслив как следует, положил красную пилюлю на язык и запил.
Им занимались два доктора, а не один: женщина за сорок и мужчина помоложе. Облачили его в голубой халат и водили из кабинета в кабинет, переговариваясь между собой и с другими специалистами; записывали что-то на прикрепленном к планшету листе. Женщина то и дело обнимала Скола за плечи, улыбалась и называла его «мой юный брат». По лицу мужчины, от виска до уголка губ, тянулся свежий шрам, а лоб и щеки были в синяках. Он не сводил со Скола глаз, лишь изредка заглядывая в отчет, и продолжал следить за ним даже в разговоре с коллегами. Когда они втроем переходили в следующий кабинет, он обычно отставал, и Скол все ждал, что сейчас раздастся какой-нибудь резкий звук.
Беседа с молоденькой старшей наставницей, по мнению Скола, прошла хорошо, а остальное – плохо. Из-за наблюдавшего за ним доктора он побоялся напрячь мышцы перед метаболическим тестом и слишком поздно вспомнил, что при оценке глубинного зрения нужно глядеть поверх объекта.
– Скверно, что ты пропускаешь целый день на работе, – произнес врач-мужчина.
– Наверстаю. – Он тут же понял, что совершил оплошность. Надо было сказать «что ни делается – все к лучшему» или «а я здесь на весь день?» или на худой конец равнодушно ответить «да».
В полдень вместо макси-кейка ему дали выпить стакан горькой белой жидкости, а затем продолжили осмотр и анализы. Женщина на полчаса уходила. Мужчина все время был рядом.
Около трех часов они, судя по всему, закончили и прошли в маленький кабинет. Мужчина сел за стол, Скол – напротив.
– Прошу прощения, я на пару секунд, – улыбнулась женщина и исчезла.
Мужчина минуту-другую изучал отчет, почесывая шрам, затем посмотрел на часы и отложил планшет.
– Пойду разыщу ее. – Он вышел и прикрыл за собой дверь.
Скол сидел неподвижно, потом шмыгнул носом и посмотрел на планшет. Наклонился, повернул голову, прочитал «активность холинэстеразы – в норме» и снова откинулся на спинку. Только не переборщить. Он почесал большой палец и принялся разглядывать картины на стенах: «Маркс за работой» и «Вуд представляет Договор об Унификации».
Они вернулись. Женщина села за стол, а мужчина – на стул рядом с ней. Она смотрела озабоченно и без тени улыбки.
– Мой юный брат, ты меня беспокоишь. По-моему, ты хочешь нас одурачить.
– Одурачить?
– В городе есть больные товарищи. Тебе это известно?
Он покачал головой.
– Да-да. Очень больные. Они завязывают глаза, отводят куда-то и уговаривают изображать заторможенность, допускать ошибки и притворяться, что пропал интерес к сексу. Они хотят сделать других такими же больными, как сами. Ты с ними знаком?
– Нет.
– Анна, я за ним наблюдал. Никаких причин полагать, что здесь что-то большее, чем показали анализы, – вмешался мужчина и повернулся к Сколу: – Очень легко поддается корректировке, не волнуйся.
Женщина покачала головой.
– Нет, что-то здесь не так. Мой юный брат, ты хочешь нам помочь?
– Никто не подговаривал меня делать ошибки. Зачем мне это надо?
Мужчина постучал пальцем по отчету.
– Посмотри на энзимологические показатели.
– Уже посмотрела.
– Налицо сильная передозировка здесь, здесь и здесь. Давай внесем в Уни эти данные и приведем товарища в норму.
– Я хочу показать его Иисусу ХЛ.
– Зачем?
– Я сомневаюсь.
– Не знаю я никаких больных товарищей, – заявил Скол. – Я бы рассказал наставнику.
– А почему ты пошел к нему вчера утром?
– Вчера? Я думал, это мой день. Перепутал.
– Прошу за мной. – Она взяла отчет и встала.
Они вышли из кабинета. Женщина обняла его за плечи, но не улыбнулась. Мужчина шагал сзади.
В конце коридора была дверь с номером 600А и коричневой дощечкой, на которой белыми буквами значилось: «Отделение химиотерапии. Главврач». В приемной за столом сидел товарищ. Женщина объяснила, что им нужно проконсультироваться с Иисусом ХЛ по поводу диагноза. Товарищ встал и вышел в другую дверь.
– Пустая трата времени, – промолвил мужчина.
– Поверь мне, я тоже на это надеюсь.
Обстановка приемной состояла из двух стульев, низкого голого стола и картины «Уэй обращается к химиотерапевтам». Скол решил, что, если его заставят все рассказать, он попробует не упоминать светлую кожу Снежинки и большие глаза Лилии.
Товарищ вернулся и открыл перед ними дверь.
В просторном кабинете за большим захламленным столом сидел сухопарый седовласый мужчина за пятьдесят, Иисус ХЛ. Он кивнул врачам, рассеянно скользнул взглядом по Сколу и махнул рукой на кресло у стола. Скол сел.
Женщина вручила Иисусу ХЛ планшет.
– По-моему, что-то здесь не так. Боюсь, он симулирует.
– Энзимологические показатели говорят об обратном, – возразил другой доктор.
Иисус ХЛ откинулся в кресле и пробежал глазами отчет. Врачи в ожидании стояли рядом. Скол попытался сделать вид, что ему любопытно, и только. Он секунду смотрел на Иисуса ХЛ, потом принялся разглядывать стол, на котором царил ужасающий беспорядок: стопки бумаг, отчеты, наваленные повсюду, даже на старом телекомпе в потертом футляре; набитый ручками и линейками контейнер для питья; фотография молодого улыбающегося Иисуса ХЛ на фоне купола Уникомпа; необычное квадратное пресс-папье из КИТ 61332 и круглое – из АРГ20400, ни одно из них не использовалось по назначению.
Иисус ХЛ перевернул планшет, загнул вниз страницу и прочитал обратную сторону.
– Я бы хотела оставить его здесь на ночь и утром повторить некоторые анализы.
– Пустая трата… – начал мужчина.
– А еще лучше, – повысила она голос, – допросить его сейчас под ТП.
– Пустая трата времени и препаратов, – повторил мужчина.
– Мы врачи или бухгалтеры?
Иисус ХЛ поднялся – врачи расступились, – обошел стол и остановился прямо перед Сколом, высокий, худой, в заляпанном желтыми пятнами белом медицинском комбинезоне.
Он взял руки Скола с подлокотников, перевернул, осмотрел блестящие от пота ладони.
Одну руку отпустил, а на запястье другой нащупал пульс. Скол заставил себя равнодушно поднять голову. Иисус ХЛ секунду испытующе в него вглядывался. Он что-то заподозрил – нет, понял наверняка – и презрительно улыбнулся. Скол ощутил внутри пустоту и горечь поражения.
Иисус ХЛ взял его за подбородок и наклонился совсем близко.
– Открой пошире глаза.
Голос Короля. Скол выпучился.
– Да, вот так. Смотри на меня, как будто я сказал что-то из ряда вон.
Никаких сомнений – это его голос. Скол открыл рот.
– Без разговоров, пожалуйста, – произнес Король-Иисус ХЛ, больно сжимая челюсть. Он пристально поглядел Сколу в глаза, повернул его голову в одну сторону, в другую… Наконец отпустил и вернулся за стол. Взял отчет и с улыбкой протянул его женщине.