– Ты ошибаешься, Анна. Не беспокойся. Я видел много симулянтов. Он к ним не относится. Но хвалю за бдительность. – Повернулся к мужчине. – Знаешь, Иисус, она права: не стоит превращаться в бухгалтеров. Мы можем потратить немного средств, когда речь идет о здоровье товарища. В конце концов, что такое Семья, если не сумма всех ее членов?
– Спасибо, Иисус, – улыбнулась женщина. – Я рада, что ошиблась.
– Введите информацию в Уни, чтобы наш брат… – Король посмотрел на Скола, – отныне получал нужную ему терапию.
– Да, прямо сейчас. – Женщина поманила Скола.
Он встал и направился за ней к выходу. В дверях обернулся.
– Спасибо.
Король поднял на него глаза из-за вороха бумаг – ни улыбки, ни намека на дружелюбие.
– Спасибо Уни.
Едва Скол зашел к себе в комнату, как позвонил Боб.
– Только что получил отчет из центральной больницы – был небольшой перекос в дозировке препаратов. Теперь все скорректируют, как требуется.
– Хорошо.
– Забывчивость и усталость в течение недели постепенно уйдут, и ты снова станешь самим собой.
– Надеюсь.
– Не сомневайся. Слушай, Ли, хочешь, выкрою для тебя время завтра? Или подождем до вторника, как обычно?
– Пусть будет во вторник.
– Прекрасно. – Боб расплылся в улыбке. – Знаешь что? Ты уже выглядишь лучше.
– Да, мне полегче.
Глава 3
Ему понемногу становилось лучше каждый день: больше бодрости и ясности, больше уверенности, что болезнь – это то, что с ним было раньше, а здоровье – то, к чему он идет сейчас. К пятнице, через три дня после осмотра, он чувствовал себя так, словно уже конец месяца, хотя последняя терапия была совсем недавно и впереди еще три с лишним недели, долгие и полные сюрпризов. Боб попался на его мнимую заторможенность, и дозировку снизили. В следующий раз, на основании осмотра, ее уменьшат еще больше. Какие чудеса ощущений ждут его через пять недель, через шесть?
В ту пятницу, спустя несколько минут после звонка к отбою, в комнате появилась Снежинка.
– Не обращай на меня внимание, – произнесла она, стягивая комбинезон. – Просто заглянула сунуть тебе записку в зубную щетку.
Она забралась в постель и помогла ему снять пижаму. Скол ощутил ладонями и губами ее кожу – более шелковистую, мягкую и волнующую, чем у Миры СК и прочих девушек. Его собственное тело отвечало на ласки, посасывание и поцелуи внезапной дрожью и, как никогда прежде, загоралось желанием. Он глубоко вошел в ее тугую плоть и мгновенно довел бы их обоих до оргазма, но она заставила его снизить темп, остановиться и выйти. Она принимала одну за другой причудливые и очень эффективные позы, и не менее двадцати минут они двигались, изобретая все новые способы и стараясь по возможности не шуметь из-за соседей за стеной и внизу.
Когда они отлепились друг от друга, Снежинка спросила:
– Ну?
– Супер, конечно, хотя, наслушавшись тебя, я надеялся на большее.
– Терпение, брат. Ты все еще на больничном. Придет время, и будешь вспоминать эту ночь как первое рукопожатие.
Скол рассмеялся.
– Ш-ш!
Он притянул ее и поцеловал.
– Что там сказано? В записке.
– В воскресенье в одиннадцать вечера, на том же месте.
– Без повязки.
– Без повязки.
Он их увидит, Лилию и остальных.
– Я как раз гадал, когда следующая встреча.
– Говорят, ты проскочил второй этап, как метеор.
– Лучше сказать, проковылял. Вообще бы засыпался, если бы не…
А она знает, кем работает Король? Рассказывать или нет?
– Если бы не что?
– Не Король и Лилия. Они пришли сюда накануне и научили, что делать.
– Естественно. Никто из нас бы не справился без капсул и всего остального.
– Интересно, где они их берут?
– Скорее всего, кто-то работает в медцентре.
– А-а. Да, это объяснило бы…
Она не знает. Или знает, но не уверена насчет него. Внезапно накатило раздражение, что нельзя быть полностью откровенным.
Снежинка села.
– Слушай, мне неприятно это говорить, но с девушкой продолжай, как раньше. Я про завтрашний вечер.
– У нее кто-то новый. Ты теперь моя девушка.
– Нет. Во всяком случае, не по субботам. Наставники могут задуматься, почему мы выбрали партнера не из своего здания. У меня на этаже есть милый нормальный Боб, а ты найди милую и нормальную Йин или Мэри. Но предупреждаю: быстрый перепих и ничего больше! Или я тебе шею сверну.
– Завтра вечером у меня, наверно, и по-быстрому не выйдет.
– Ничего, ты еще не совсем здоров. – Она окинула его суровым взглядом. – Серьезно, страсть прибереги для меня. И не забудь довольно улыбаться от звонка до звонка и прилежно выполнять задание. Только не перестарайся. Сохранить пониженную дозировку так же сложно, как ее добиться.
Она снова опустилась рядом и положила голову на его вытянутую руку.
– Смерть как хочется курить! Вот злость!
– Что, настолько приятно?
– Ага. Особенно в такие моменты.
– Надо попробовать.
Они переговаривались и ласкали друг друга, а потом Снежинка снова попыталась его растормошить. «Попытка – не пытка». Однако усилия пропали втуне. Она ушла около полуночи, бросив в дверях:
– В воскресенье в одиннадцать. Поздравляю!
В субботу вечером Скол познакомился в холле с товарищем по имени Мэри КК, парня которой только что перевели в Кан. На ее браслете значился тридцать восьмой год, то есть ей было двадцать четыре.
Приближалось Рождество Маркса, и они отправились на спевку хора в Парке равенства. Пока они ждали, когда заполнится амфитеатр, Скол внимательно рассмотрел Мэри. Острый подбородок, а в остальном нормальная: смуглая кожа, удлиненные, поднимающиеся к вискам глаза, подстриженные черные волосы, желтый комбинезон на худеньком теле. Сине-фиолетовый ноготь на ноге. Она улыбалась, глядя в противоположную сторону.
– Откуда ты? – спросил Скол.
– Из Рос.
– Кем работаешь?
– Сто сорок Б.
– Что это?
– Офтальмолог-лаборант.
– И чем занимаешься?
– Закрепляю линзы. – Она удивленно повернулась к нему. – В детском отделении.
– Тебе нравится?
– Конечно. – В ее взгляде читалось сомнение. – Почему ты спрашиваешь? И что так на меня смотришь? Никогда товарища не видел?
– Тебя – нет. Я хочу тебя узнать.
– Я такая, как все. Ничего особенного.
– Остренький подбородок.
Она в замешательстве откинулась назад. Вид у нее был обиженный.
– Прости. Я имел в виду, что в тебе все-таки есть что-то необычное, пусть и очень незначительное.
Она испытующе поглядела на него, потом снова перевела внимание на амфитеатр. Покачала головой.
– Я тебя не понимаю.
– Извини. Я болел. Меня только во вторник вылечили. Наставник водил меня в центральную больницу. Мне уже лучше. Не волнуйся.
– Вот и хорошо. – Секунду спустя она весело улыбнулась. – Ладно, ты прощен.
– Спасибо.
Ему вдруг стало ее жаль.
Она снова отвернулась.
– Хорошо бы спеть «Свободу народам».
– Обязательно споем.
– Обожаю. – Она с улыбкой принялась мурлыкать мотив себе под нос.
Скол продолжал ее разглядывать, стараясь больше не вызывать подозрений. Мэри сказала правду: она ничем не отличается от других товарищей. Что с того, что подбородок острый, а ноготь синий? Она точно такая же, как все его предыдущие Мэри, Анны, Миры и Йин: добрая, кроткая, трудолюбивая и услужливая. И все-таки грустно. Отчего? И было ли бы с другими так же, если внимательно вглядеться и вслушаться?
Он посмотрел на товарищей на противоположной стороне, на десятки рядов внизу и вверху. Все они походили на Мэри КК, все улыбались в предвкушении любимых рождественских песен, и от всех становилось грустно – сотен, тысяч, десятков тысяч, сидящих в этом амфитеатре. Их лица в гигантской чаше напоминали коричневые бусинки, нанизанные бесконечными плотными овалами.
Прожекторы высветили золотой крест и красный серп в центре арены. Раздались четыре знакомые трубные ноты, и товарищи запели:
Раса могучих, непобедимых,
Помыслом чистых и верой единых.
Трудится каждый на благо Отчизны
И получает все нужное в жизни!
Никакие они не могучие. Слабая раса, печальная и жалкая, тупая от химии и обезличенная браслетами. Кто могучий, так это Уни.
Раса могучих, щедрых душою.
Вуд, Маркс и Уэй нас ведут за собою.
Эго поправ и гордость сломив, мы
Ширим Семью в космосе мирном…
Он пел механически, думая, что Лилия права: снижение дозировки приводит к незнакомым доселе страданиям.
В одиннадцать вечера в воскресенье Скол снова был между домами на Нижней площади Христа. Он обнял и благодарно поцеловал Снежинку, радуясь ее чувственности, юмору, белой коже и горькому табачному привкусу – всему, что отличало эту женщину от других прочих.
– Иисус и Уэй! Как же я соскучился!
Она теснее прижалась к нему и ответила счастливой улыбкой.
– Общаться с нормальными – такой отстой, да?
– Чуть не стал утром на тренировке пинать команду вместо мяча!
Она рассмеялась.
После той хоровой репетиции Скол приуныл, а теперь ему полегчало, он взбодрился и даже как-то стал выше.
– Я нашел себе девушку. И, представь себе, запросто ее оттрахал.
– Злость!
– Не так долго и с меньшим удовольствием, но совершенно без труда. А не прошло, между прочим, и суток.
– Избавь меня от подробностей.
Он ухмыльнулся, скользнул руками вниз и сжал ее бедра.
– Думаю, я и сегодня справлюсь, – произнес он, поглаживая большими пальцами ее живот.
– Твое эго растет не по дням, а по часам.
– Не только оно.
– Пойдем, брат. – Она с усилием высвободилась и взяла его за руку. – Надо скорее увести тебя в помещение, а то сейчас начнешь петь.
Они двинулись по диагонали через площадь, над которой в тусклом свете далеких улиц виднелись флаги и провисшие рождественские гирлянды.