– Куда идем-то? – осведомился он, весело шагая рядом. – Где тайно встречаются сумасшедшие растлители невинной молодежи?
– До-У.
– В музее?
– Да. Что может быть лучше для обманывающих Уни психов? Самое место. Тише! – Она дернула его за руку. – Притормози.
Из аллеи навстречу им вышел товарищ с портфелем или телекомпом.
Скол сбавил темп. Поравнявшись с ними, товарищ – в его руке был все-таки телекомп – улыбнулся и кивнул. Они улыбнулись и кивнули в ответ, спустились по ступеням и покинули площадь.
– Кроме того, – продолжала Снежинка, – там с восьми до восьми – ни души. И сколько угодно курительных трубок, забавных костюмов и необычных кроватей.
– Вы что, берете их себе?
– Кровати оставляем. Только время от времени используем по назначению. Ту торжественную встречу в конференц-зале устроили исключительно в твою честь.
– Чем еще занимаетесь?
– Сидим, иногда плачемся в жилетку. Это в основном по части Лилии и Леопарда. Мне довольно секса и курения. Король иногда пародирует телепередачи; ты еще увидишь, как можно хохотать.
– Использование кроватей… происходит на групповой основе?
– Только парами, дорогой. Мы не настолько до-У.
– Кто же был твоей парой?
– Воробейка, само собой. А что поделать? Нужда заставит. Бедняжка, мне ее жалко.
– Уж конечно.
– Да, жалко! Впрочем, в зале девятнадцатого века есть искусственный пенис. Она не пропадет.
– Король говорит, нужно найти ей мужчину.
– Надо бы. Гораздо лучше иметь четыре пары.
– Вот и он сказал так же.
Они пробирались меж причудливых экспонатов первого этажа, светя ее фонарем. Вдруг сбоку ударил еще один луч, и где-то рядом сказали:
– Эй, привет!
Они вздрогнули.
– Извиняюсь. Это я, Леопард.
Снежинка навела фонарь на машину двадцатого века, и второй луч погас. Они подошли к блестящему металлическому автомобилю. Сидящий за рулем Леопард оказался пожилым круглолицым товарищем в шляпе с оранжевым пером. На носу и щеках виднелись темно-коричневые пигментные пятна.
– Поздравляю, Скол. Рад, что у тебя получилось.
Скол пожал протянутую в окно рябую руку и поблагодарил.
– Куда едешь? – поинтересовалась Снежинка.
– Только что смотался в Яп. Бензин на нуле. И все вокруг мокрое, по логике вещей.
Они заулыбались.
– Фантастика, да? – Леопард повернул баранку и перевел рычажок, торчавший вбок из рулевой колонки. – Водитель от начала до конца контролировал движение с помощью рук и ног.
– Тряская, надо думать, была езда, – заметил Скол.
– Не говоря уже, что опасная, – добавила Снежинка.
– Зато весело, – возразил Леопард. – Целое приключение: выбираешь, куда, по какой дороге, соотносишь свои действия с движением других машин…
– Неправильно соотнес – и каюк, – вставила Снежинка.
– Вряд ли это случалось так уж часто. Иначе передняя часть была бы гораздо массивнее.
– Массивнее – значит тяжелее и медленнее, – сказал Скол.
– Где Тихоня? – спросила Снежинка.
– Наверху с Воробейкой. – Леопард вылез с фонарем в руке. – Прибираются. Туда еще экспонатов навалили.
Он покрутил ручкой, поднял стекло до половины и с силой захлопнул дверцу. Поверх комбинезона у него красовался коричневый пояс с металлическими заклепками.
– А Король и Лилия? – осведомилась Снежинка.
– Где-то здесь.
«Используют по назначению кровать», – подумал Скол, шагая рядом со Снежинкой и Леопардом.
С тех пор как он увидел Короля и понял, какой тот старый, он много думал про них с Лилией. Ему пятьдесят два или пятьдесят три, если не больше. Разнице в возрасте – тридцать лет, по самым скромным подсчетам. Он вспоминал, как Король велел ему держаться подальше; вспоминал ее большие, менее раскосые, чем у других, глаза и маленькие теплые руки, когда она сидела перед ним на корточках и уговаривала жить более полной и осознанной жизнью.
Поднялись по неподвижному центральному эскалатору на третий этаж. Огоньки фонарей плясали на ружьях и кинжалах, выхватывали из тьмы светильники с лампами и проводами, окровавленных боксеров, монархов в драгоценностях и отороченных мехом мантиях, трех грязных бродяг, которые выставляли напоказ свое увечье и протягивали чашки за подаянием. Ширма за бродягами была сдвинута в сторону, открывая взгляду уходящий вглубь узкий коридор. Первые несколько метров освещались благодаря открытой слева двери, откуда доносился негромкий женский голос. Леопард шагнул внутрь, а Снежинка остановилась рядом с калеками и достала лейкопластырь. Послышался голос Леопарда:
– Пришли Снежинка и Скол.
Скол приложил пластырь к табличке браслета и крепко прижал.
В душной пахнущей табаком комнате две женщины, старая и молодая, сидели рядом на старинных стульях. На столе перед ними лежали два ножа и охапка коричневых листьев. Тихоня и Воробейка. Они пожали ему руку и поздравили. Тихоня – улыбчивая, с сеточкой морщин вокруг глаз. Воробейка – большерукая и большеногая, застенчивая, с потной горячей ладонью. Леопард стоял подле Тихони, тыкая электроспиралью в чашу изогнутой черной трубки и пыхая дымом.
Внушительных размеров помещение служило хранилищем. В глубине до самого потолка громоздились артефакты, старые и не очень: всевозможные агрегаты, мебель, картины, тюки с одеждой, мечи, утварь с деревянными ручками, статуя «ангела», то есть товарища с крыльями, и полдюжины ящиков, вскрытых и нет, на которых краской значилось ИНД26110, с желтыми квадратными наклейками по углам.
– Да тут хватит еще на один музей, – произнес Скол, оглядываясь.
– И все настоящее, – заметил Леопард. – На экспозициях есть подделки, как ты знаешь.
– Теперь знаю.
В передней части комнаты помещались разношерстные стулья и скамейки. Вдоль стен стояли картонные коробки с мелкими экспонатами, стопки рассыпающихся от ветхости книг и картины. Одна привлекла его внимание, и он отодвинул стул, чтобы лучше рассмотреть. Прорисованный до мельчайших деталей огромный камень размером почти с гору парил в голубом небе. У Скола мороз продрал по коже.
– До чего странная!
– Здесь таких полно, – отозвался Леопард.
– Христа изображают со свечением вокруг головы и совсем не похожим на человека, – добавила Тихоня.
– Я видел. – Скол все еще разглядывал камень. – Но такое – впервые. Завораживает: реально и сказочно одновременно.
– Унести не получится, – предупредила Снежинка. – Нельзя брать, если потом могут хватиться.
– Мне все равно негде ее повесить.
– Как ты себя чувствуешь после снижения дозировки? – спросила Воробейка.
Скол обернулся. Воробейка смущенно опустила глаза и сосредоточилась на табаке. Тихоня тоже проворно кромсала свернутые в рулон листья; у ее ножа росла кучка тонких полосок. Снежинка сидела с трубкой во рту; Леопард помогал ее раскурить.
– Просто чудесно, – ответил Скол. – Нет, правда, – сплошные чудеса. С каждым днем больше и больше. Я вам очень благодарен.
– Всего-навсего сделали то, чему нас учат, – помогли брату, – улыбнулся Леопард.
– За такую помощь по головке не погладят.
Снежинка протянула ему трубку.
– Готов курнуть?
Скол подошел. В теплой чаше тлели посеревшие листья. Он помедлил мгновение и с улыбкой поднес мундштук к губам; быстро втянул воздух и выпустил дым. Вкус был резким, но приятным, на удивление.
– Неплохо, – произнес он и затянулся снова, более уверенно. Закашлялся.
Леопард с улыбкой направился к двери.
– Найду тебе личный инструмент.
Скол вернул трубку, сел на потертую скамью темного дерева и стал наблюдать, как женщины режут табак. Тихоня улыбнулась.
– Где вы берете семена?
– С растений.
– А самые первые?
– Король дал.
– Что это я дал? – спросил, появляясь в дверях, Король, высокий, подтянутый, с ясными глазами и золотым медальоном на цепи поверх комбинезона. Сзади, держа его за руку, стояла Лилия. Необычная, очень смуглая, прелестная и юная. Скол поднялся.
– Семена табака, – пояснила Тихоня.
Король приветливо улыбнулся Сколу.
– Рад тебя видеть здесь.
Скол потряс протянутую ему ладонь. Рукопожатие было крепким и сердечным.
– Очень хорошо, что в группе появилось новое лицо, – продолжал Король. – Тем более мужское. Легче держать этих первобытных женщин в узде!
– Ха! – фыркнула Снежинка.
– Я тоже рад, – ответил Скол, которому польстило такое дружелюбие. Холодность в больнице, надо полагать, была притворной и имела целью избежать подозрений коллег. – Спасибо вам обоим. За все.
– От души поздравляю, Скол, – проговорила Лилия, не выпуская руки Короля.
Ее необыкновенно смуглая кожа была очаровательна: почти коричневая с легким розоватым отливом. Большие глаза чуть поднимались к вискам. Она высвободилась, подошла к Снежинке и чмокнула ее в щеку розовыми мягкими губами.
– Привет.
Лилии, похоже, максимум двадцать или двадцать один. Набитые чем-то верхние карманы комбинезона топорщились, придавая сходство с женщинами, которых рисовал Карл, и делая ее необъяснимо соблазнительной.
– Уже чувствуешь разницу, Скол? – поинтересовался Король. Он стоял у стола, сминая и укладывая в трубку табачные листья.
– Да, огромную. Все так, как вы говорили.
Вошел Леопард.
– Держи! – Он протянул ему желтую трубку с толстой чашей и янтарным мундштуком.
Приятная на ощупь и удобная. Скол поблагодарил, подошел к столу, и Король показал, как ее набивать. Золотой медальон при этом покачивался у него на груди.
Леопард повел Скола по служебным помещениям: другим хранилищам, конференц-залам, кабинетам и мастерским.
– Имеет смысл приглядывать, кто куда ходит во время наших собраний, и потом проверять, чтобы все было более-менее на месте. Обычно это делаю я. Женщинам не мешало бы вести себя аккуратнее. Может, когда меня не будет, ты примешь эстафету. Нормалы более наблюдательны, чем хотелось бы.
– Вас переводят?
– Нет. Я скоро умру. Мне шестьдесят два. Уже три с лишним месяца, как стукнуло. И Тихоне.