ть, куда в конце концов полетишь?
Итак, нужно разрешение Уни.
Он запросил поездку к родителям. Отказано.
Сотрудникам отдела назначили новые задания. Двое таких же, как он, генетиков-систематиков, 663, отправились в Афр; его распределили в США36104. Во время полета он изучил салон. Прятаться негде. Длинный фюзеляж с рядами кресел, туалет в носовой части, автоматы для макси-кейков и напитков в хвосте и телеэкраны – на всех художественный фильм про Маркса.
36104 располагался недалеко от юго-восточной оконечности Сша. И следовательно, Кубы. Как-нибудь в воскресенье можно поехать на велосипеде и не вернуться, отдыхая в лесопарках и ночью пробираясь в города за едой; согласно карте МДС, надо преодолеть тысячу двести километров. В 33037 он, быть может, найдет лодку или неизлечимых, которые высаживаются на берег, чтобы выменивать товары, как рассказывал Король.
Лилия, что я могу?
Скол снова запросил поездку в Афр и снова получил отказ.
Начал кататься на велосипеде по воскресеньям и в свободный час, чтобы прокачать ноги. Сходил в местный музей до-У: нашел компас получше и зазубренный нож, чтобы резать сучья в лесу. Проверил карту; обратная сторона была нетронута, ее не вскрывали. Написал на ней: «Да, острова, где товарищи свободны, существуют. Долой Уни!»
Как-то рано утром в воскресенье отправился в путь, с компасом и самодельной картой в кармане. В корзине велосипеда была завернута в одеяло дорожная сумка: бритва, точило, кусачки для ногтей, кусок мыла, два макси-кейка, нож, фонарик, вата, лейкопластырь, фотография родителей и дедушки Яна и запасной комплект комбинезонов. Сверху вместе с банкой колы и макси-кейком лежала «Живая мудрость» Уэя. На правом предплечье под рукавом пряталась повязка, хотя, если поведут на терапию, ее, несомненно, обнаружат. Он надел темные очки и с улыбкой крутил педали по дорожке в 36081. Через ритмичные интервалы по проходящей параллельно трассе проносились автомобили. Из их сопел вырывались струи воздуха, и в металлическое заграждение то и дело со стуком ударялись камушки.
Каждый час он на несколько минут останавливался передохнуть. Съел половину кейка и запил колой. Думал о Кубе и что бы такое взять в 33037 для обмена; о тамошних женщинах. Наверное, их привлечет новичок. Без терапии они должны быть невообразимо горячими, красивыми, как Лилия, или даже лучше…
Через пять часов повернул обратно.
Заставил себя думать о работе. Он был штатным 663 в педиатрическом отделении медцентра. Скучные задания, бесконечный однотипный анализ генов. С такого рода должности редко переводят. Он здесь до самой смерти.
Каждые четыре-пять недель запрашивал поездку к родителям.
В феврале 170-го ее разрешили.
В четыре утра по местному времени Скол сошел с трапа самолета и направился в зал ожидания, придерживая правый локоть и притворяясь, что больно. Дорожная сумка болталась на левом плече. Женщина, выходившая следом, приложила по его просьбе браслет к телефону.
– Уверены, что дальше сами справитесь?
– Да, все хорошо. Благодарю. Удачи вам, – улыбнулся он и произнес: – Анна СГ38П2823.
Товарищ ушла.
Устанавливалась связь: экран загорелся, появилась сетка. Потом все погасло. Ее перевели, она на другом континенте. Он ждал, что скажет телефон. Раздался ее голос:
– Секунду, я не могу…
Появилось размытое, крупное изображение ее лица. Потирая глаза, в пижаме, она села обратно на кровать и спросила:
– Кто это?
Позади нее перевернулся на другой бок мужчина. Сегодня суббота. Или она замужем?
– Ли РМ.
– Кто? – Наклонилась ближе, заморгала.
Даже красивее, чем он помнил, только немного взрослее. Красивая. У кого еще такие глаза?!
– Ли РМ. – Он старался, чтобы в голосе не было ничего, кроме обычной вежливости, как у нормального товарища. – Не помнишь? ИНД26110, в 162-м.
Ее брови на мгновение напряженно сошлись.
– Да, – улыбнулась она. – Конечно, помню. Как ты, Ли?
– Отлично. А ты?
– Хорошо. – Она посерьезнела.
– Замужем?
– Нет. Я рада, что ты позвонил. Хочу тебя поблагодарить – за помощь тогда.
– Спасибо Уни.
– Нет-нет. Спасибо тебе. Хоть и с запозданием. – Снова улыбнулась.
– Прости, что тревожу ни свет ни заря. Я проездом в Афр, меня переводят.
– Ничего. Хорошо, что позвонил.
– Ты где?
– В 14509.
– А у меня там сестра живет!
– Правда?
– Ага. Ты в каком здании?
– П51.
– А она в А… не помню.
Товарищ у Лилии за спиной сел на постели, она обернулась и что-то сказала. Он улыбнулся Сколу.
– Это Ли КЕ, – представила она.
– Привет, – ответил Скол, повторяя про себя «14509, П51, 14509, П51».
– Здравствуй, брат, – произнесли губы Ли КЕ, голоса слышно не было.
– Что у тебя с рукой? – поинтересовалась Лилия.
Он все еще держал локоть. Отпустил.
– Да ничего. Упал, когда выходил из самолета.
– Вот же не повезло. – Она посмотрела куда-то мимо. – Там товарищ ждет. Давай заканчивать.
– До свидания. Приятно было тебя увидеть. Ты совсем не изменилась.
– Ты тоже. До свидания, Ли. – Она встала, потянулась к телефону и исчезла.
Скол отключился и уступил место товарищу в очереди.
Она мертва; нормальный здоровый член Семьи, ложится сейчас рядом со своим парнем в 14509, П51. Как можно рисковать и говорить с ней о чем-то хоть на йоту менее здоровом и нормальном, чем она сама? Нужно провести день с родителями и лететь обратно в Сша. В следующее воскресенье он поедет на велосипеде и на сей раз не вернется.
Скол прошелся по залу ожидания. На стене висела схематичная карта Афр со светящимися точками крупных городов и соединяющими их тонкими оранжевыми линиями. На севере отмечен 14510, рядом с ней. Полконтинента от 71330, где сейчас он. Два города соединяла линия.
Посмотрел на мерцающее табло с расписанием на воскресенье, 18 февраля. Рейс в 14510 отправляется 20:20, за сорок минут до его самолета в США33100.
Подошел к стеклу, сквозь которое было видно летное поле. Товарищи гуськом поднимались по трапу на борт, которым он прилетел. У сканера встал работник в оранжевом.
Скол отвернулся. Зал ожидания почти опустел. Два пассажира с его рейса, женщина со спящим младенцем и мужчина с двумя сумками приложили запястья, включая браслет малютки, к сканеру на входе в автопорт – трижды загорелся зеленый огонек. Товарищ в оранжевом стоял на коленях перед фонтаном и отвинчивал какую-то пластину; другой, толкая перед собой полотер, коснулся сканера – «да» – и вышел через открывающуюся в обе стороны дверь.
Скол на секунду задумался, глядя на ковыряющегося в фонтане, потом пересек зал и коснулся сканера на входе в автопорт. Машина в 71334 с тремя товарищами уже ждала. Он приложил браслет («да»), сел в нее, извинился за опоздание. Дверца закрылась, и они тронулись. Скол сидел с сумкой на коленях и размышлял.
Тихо вошел в квартиру родителей, побрился, потом их разбудил. Они были рады, можно сказать, счастливы.
Поговорили, позавтракали втроем, еще поговорили. Запросили звонок Мире в Евр и получили разрешение; поболтали с ней, ее Карлом, десятилетним Бобом и восьмилетней Йин. Потом Скол предложил сходить в Музей достижений Семьи.
После обеда три часа поспал, и все поехали на монорельсе в парк аттракционов. Отец пошел играть в волейбол, а они с матерью сидели на скамейке и смотрели.
– Ты снова болен?
– Нет. Вот еще. Я в порядке.
Она пристально в него вгляделась. Ей исполнилось пятьдесят семь, волосы поседели, смуглую кожу покрыла сеточка морщин.
– Ты о чем-то думаешь, – заметила она. – Весь день.
– Я в норме. Пожалуйста, ты же моя мама, верь мне.
Она озабоченно посмотрела ему в глаза.
– Я в норме, – повторил он.
Мгновение помолчала.
– Хорошо, Скол.
Внезапно нахлынула нежность, благодарность и чувство единства с ней, как в детстве. Он сжал ее плечо и поцеловал в щеку.
– Я люблю тебя, Сюзу.
– Иисус и Уэй, вот так память! – рассмеялась она.
– Потому что я здоров. Помни это, хорошо? Я здоров и счастлив. Хочу, чтобы ты помнила.
– Почему?
– Потому.
Он сказал им, что рейс в восемь.
– Попрощаемся в автопорте. У самолета будет слишком много народу.
Отец все равно хотел ехать, но мама сказала, что устала и они останутся в 334.
В семь тридцать Скол поцеловал их на прощание – сначала отца, потом мать, шепнув ей на ухо «помни», – и встал в очередь в аэропорт 71330. Сканер заморгал зеленым.
Он и не надеялся, что в зале ожидания будет так людно. Кто с сумкой, кто без. Желтые, белые, голубые комбинезоны… Товарищи прохаживались, сидели и ждали в очереди. Среди них сновало несколько сотрудников в оранжевом.
Табло показывало, что посадка на рейс в 14510, отправляющийся в 8:20, будет производиться со второй линии. Там уже стояли пассажиры, и через стекло было видно, как разворачивается самолет и поднимается трап. Дверь самолета открылась, и вышел товарищ, за ним еще один.
Скол протиснулся сквозь толпу к открывающейся в обе стороны двери на противоположном конце зала, сделал вид, что коснулся сканера, и вошел в складское помещение, где, залитые белым светом, рядами стояли ящики и картонные коробки, точно блоки памяти Уни. Снял с плеча сумку и засунул ее между коробкой и стеной.
Как ни в чем не бывало пошел дальше. Дорогу преградила тележка со стальными контейнерами. Кативший ее товарищ в оранжевом улыбнулся и кивнул.
Скол кивнул в ответ и продолжил путь, глядя, как товарищ вышел через большой открытый дверной проем на освещенное прожекторами летное поле.
Двинулся в направлении, откуда шел товарищ и где рабочие водружали стальные контейнеры на конвейер моечной машины и наполняли чистую тару колой и горячим чаем из кранов гигантских баков.
Вновь притворился, что касается сканера, и попал в комнату, где на крючках висели обычные комбинезоны и двое товарищей, мужчина и женщина, стаскивали с себя оранжевую форму.