И я шепчу:
– Скажи еще что-нибудь по секрету.
Но он не отвечает.
Через несколько минут, заполненных неловким молчанием, я решаю, что он уснул, и тоже притворяюсь спящей. Но тут он утыкается лицом мне в волосы, и я чувствую его дыхание. Тихо, почти неслышно он шепчет: «Я люблю тебя». Вот он, его главный секрет. Я как можно крепче зажмуриваюсь и делаю вид, что не слышала. Что мне все равно.
А убедившись, что он действительно заснул, тихо собираюсь и ухожу.
– Как будем праздновать твой день рождения, Иди? – спрашивает Мара на следующий день. Мы стоим у моего шкафчика после уроков.
– Даже не знаю. Пойдем куда-нибудь поедим. – Я укладываю тетрадки в сумку.
– О Боже, Иди. Смотри, смотри скорей. – Мара толкает меня в плечо и говорит почти неслышно, еле шевеля губами.
– Чего? – Оборачиваюсь и вижу Джоша: тот идет по коридору и направляется прямиком к нам. – О боже, – выдыхаю я.
– Иди, заткнись и будь лапочкой, – бормочет Мара, а когда Джош оказывается в зоне слышимости, поворачивается к нему с сияющей улыбкой и произносит: – Привет!
Он обезоруживающе улыбается в ответ, и она хихикает. Хихикает!
– Привет! – он приветствует ее так же радостно, как и она его. Потом поворачивается ко мне и уже менее радостно бросает: – Привет.
А я не знаю, что делать. Два противоположных мира грозят столкнуться сию минуту, а я стою как раз посередине.
– Так ты Джошуа… Джошуа Миллер, да? – спрашивает Мара, как будто не повторяет его имя десять раз на дню.
– Ага… Джош. А ты?
– Мара, – отвечает она.
– Точно. Мара. Что ж, рад наконец с тобой познакомиться.
– И я.
Они смотрят на меня, как будто мне известно, как разрулить эту жутко неловкую ситуацию. Когда я ничего не говорю, Мара берет инициативу на себя.
– Джош, а мы как раз обсуждали, как будем завтра отмечать день рождения Иди.
– У тебя завтра день рождения? – спрашивает он и смотрит мне в глаза.
Мара хмурится.
– Иди, ты что, не сказала ему?
– Да, Иди, наверное, забыла, – отвечает Джош. – А еще Иди забыла попрощаться, прежде чем сбежать от меня вчера. – По его голосу я понимаю, что на этот раз мне не отвертеться – на этот раз он не стерпит молча, не будет сидеть и ничего не делать.
– Хм… эээ… – смущенно мямлит Мара, – мне пора идти, наверное, так что. – Она замолкает. – Короче, я ухожу. Рада знакомству, – с искренней дружелюбной улыбкой говорит она Джошу.
– И я очень рад, – похоже, он не врет.
Уходя, подруга оглядывается через плечо, крепко сжав губы, тараща глаза и показывая на меня пальцем. «Не облажайся на этот раз!» – всем своим видом говорит она.
– Очень рад познакомиться хоть с одной твоей подругой.
– А что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, не обращая внимания на его слова.
– Знаешь что? Мне уже надоели твои правила. Нам надо поговорить. Прямо сейчас.
– Хорошо. Но, может, поговорим в более уединенном месте? – Я оглядываюсь. На нас все смотрят.
Он берет меня за руку. Я невольно выдергиваю руку. Он обиженно смотрит на меня, но снова берет мою руку, на этот раз держит ее крепче и ведет меня по коридору. У лестницы мы останавливаемся, и он садится на ступеньки. Я стою неподвижно, замерев, как статуя. Мне страшно. Я боюсь, что он сейчас скажет: нам нужно расстаться. И еще больше боюсь оттого, что не хочу с ним расставаться.
– Может, присядешь?
Сердце и мысли мечутся, сливаясь в какофонию сплошных «зачем, почему, зачем»?
– Зачем? – произношу я вслух, и мой дрожащий голос выдает меня, как бы я ни пыталась изобразить спокойствие и собранность.
– Я же сказал. Нам нужно поговорить. Я не шучу.
Задержав дыхание, сажусь рядом. Он поворачивается ко мне, но я не даю ему заговорить и выпаливаю:
– Просто скажи – ты хочешь порвать со мной?
– Нет! Вовсе нет. Просто я… я так больше не могу. Мне мало того, что между нами сейчас. Между нами есть что-то большее. Ты же чувствуешь, да?
– Я уже говорила, я не… не нравится мне называться чьей-то девушкой…
– А мне не нравится как сейчас, Иден! – прерывает он меня, повышая голос. Я вдруг вижу, что он расстроен. Джош тихо продолжает: – Мне не нравится, что мы каждую ночь спим вместе, а потом притворяемся, что даже не знакомы! Ты не хочешь никуда ходить, встречаться с моими друзьями и, видимо, не собираешься знакомить меня со своими подругами. Мы никогда нигде вместе не были, кроме моей комнаты! Почему, например, мы не можем сходить к тебе? – Он замолкает и берет меня за руку. – Почему мне вечно кажется, что мы от кого-то прячемся?
– Не знаю, – тихо отвечаю я, чувствуя, как рушится моя броня.
– Знаешь, только не хочешь говорить.
– О чем ты?
– Скажи, есть причина, почему нам надо прятаться? – Наконец он спрашивает о том, о чем хотел спросить с самого начала.
– Какая причина?
Он смотрит на меня как на полную дуру.
– Ты имеешь в виду – другой парень? – уточняю я.
– Да. Другой парень.
Я смотрю на него, и мне так хочется, чтобы он все понял. Узнал обо всем, что случилось, понял, что я думаю и чувствую, какие чувства у меня вызывает он, я сама, мы вместе. Как мое сердце – этот глупый, предательский орган – сильно болит за него. Но объяснять слишком долго, поэтому я произношу всего одно слово – самое важное на данный момент:
– Нет.
Парень выдыхает, словно долго задерживал дыхание. Но, видимо, он ожидал услышать больше.
– Но если у тебя никого нет, почему мы встречаемся тайком?
– Не знаю. Потому что иначе все будет слишком сложно и запутанно, и…
– Это и так сложно, – он слегка повышает голос. – И так запутанно. – И тише добавляет: – Правда.
С этим не поспоришь, и мне остается лишь разглядывать свои сложенные на коленях ладони.
– Послушай, я не хочу ссориться, просто… просто ты мне небезразлична. Правда. – Он целует меня в губы и шепчет мне на ухо: – Это все, что я хочу сказать.
И мне бы ответить ему… Да, ты мне тоже небезразличен! Да, мне тоже не все равно! Мне хочется выкрикнуть эти слова.
– Я… я… – «Я чувствую то же самое», ну же, скажи!
Он поднимает голову. В его глазах теплится надежда.
– Послушай, ты не понимаешь. Мне тоже нелегко, я просто не могу… я не могу.
Мой голос срывается, я пищу, как мышонок, пытаясь заставить мозг и голосовые связки работать в унисон. В горле комок, к глазам подступают слезы. Он растерян, встревожен и, кажется, почти рад – рад тому, что я на самом деле не такая бесчувственная, не такая ледяная.
– Ладно, – говорит Джош, ошарашенный таким внезапным и небывалым проявлением эмоций. – Детка, не надо. – ласково произносит он. – Послушай, я все понимаю. Иди сюда. Все хорошо. – Он обнимает меня, и я прижимаюсь к нему. Мне даже все равно, что нас могут увидеть. Я просто держусь за него и обнимаю как можно крепче. Все напряжение рассеивается, и в кои-то веки я не чувствую себя лгуньей. Мне спокойно, я ощущаю себя в безопасности. Страшно даже, как мне спокойно.
– Давай я приглашу тебя куда-нибудь на твой день рождения? Может, на ужин?
– Ладно, – отвечаю я без промедлений.
– Правда? Согласна? – спрашивает парень, отодвигается и берет меня за плечи. – Мне понадобится письменное подтверждение. – Он тянется к рюкзаку, как будто хочет достать бумагу и ручку.
– Хватит, – смеюсь я и шлепаю его по руке, – я же согласилась!
– Значит, решено!
Его руки скользят по моему телу с привычной легкостью.
– Знаешь… все эти разговоры… – Он целует меня в шею. – Может, пойдем ко мне?
– Завтра, ладно? После ужина, – с улыбкой отвечаю я.
Он притворно стонет, потом улыбается и шепотом произносит:
– Договорились.
Наутро меня встречает украшенный Марой шкафчик. На этот раз она превзошла себя. Это наша традиция. Она прикрепила к шкафчику шарики, креповую бумагу, бантики и серпантин и сделала баннер: «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ! 15 ЛЕТ!»
Я съеживаюсь от неловкости и как можно быстрее срываю баннер, но, кажется, слишком поздно – он наверняка уже видел. По дороге в класс незаметно выкидываю листок бумаги в мусорную корзину. Сзади слышатся шаги, и я делаю глубокий вдох, потому что знаю: это его шаги, и он знает, он каким-то образом все узнал. Джош тянет меня за локоть и с безумным взглядом затаскивает в мужской туалет.
– Вон! – кричит он малышу, который спокойно мочится у одного из писсуаров. Справа от мальчика – черные буквы, они резко выделяются на грязной светло-голубой плитке в свете флюоресцентных ламп: «ИДЕН МАКШЛЮШКА» и что-то еще. Слова закрашены маркером, увы, не полностью. Парнишка выбегает из туалета, забыв застегнуть молнию на брюках, а Джош набрасывается на меня.
– Как ты могла? После всего, что между нами было, как ты могла по-прежнему мне врать? Ты сказала, что тебе шестнадцать. Мне восемнадцать, ты в курсе? Я тебе доверял!
– Я не… – Мне хочется напомнить, что, вообще-то, я никогда не говорила ему, сколько мне лет – он угадывал, а я не возражала. Но я понимаю, что он не станет меня слушать. Он ходит по туалету, бормочет себе под нос и кипит от злости.
– Тебе четырнадцать? Четырнадцать? Серьезно? – кричит он, с каждым словом повышая голос.
– Успокойся. Какая разница? – Вот уж не думала, что возраст для него так важен. Ведь мы почти об этом не говорили. Да и мало ли старшеклассников, которые встречаются с девятиклассницами? Разница в возрасте такая же. Бывает и больше. Никто не обращает на это внимание.
– Разница есть! Большая! Все это время в моей постели тебе было четырнадцать. Так? – Джош так резок, что его слова жалят меня. – Так? – повторяет он.
– Да, и что?
– Ты хоть понимаешь, что меня могли обвинить в изнасиловании? Связь с несовершеннолетней – слышала о таком, Иден?
Я смеюсь. Но это зря.
– Ничего смешного. Ничего смешного! Это серьезно. Ты мне жизнь могла сломать! Я совершеннолетний, ясно? По закону я совершеннолетний. Как ты можешь смеяться? – в ужасе выкрикивает он.