— Правильно, — кивнул директор музея, — не приветствуется, но и не запрещается прямо. В стране спокойно живут приверженцы разных культов, в том числе — и самых древних, давно позабытых. Правительство Египта, в отличие от соседних мусульманских стран, практикует веротерпимость, спокойно относится ко всем священным учениям: исламу, иудаизму, христианству… И никто никого не обращает в ислам насильно! Возьмем, к примеру, коптскую церковь, старейшую среди православных и вообще — христианских. У них — своя община, большая, богатая и довольно влиятельная, никто не запрещает коптам воздвигать церкви и проводить религиозные обряды. Есть в Египте и те, кто до сих пор почитает Амона, Ра, Гора, Исиду, Озириса и других древних богов. И, само собой, есть и поклонники богини Бает. Хотя в данном случае гораздо лучше сказать — поклонницы, ибо это в основном женщины. Конечно, служение богине Бает происходит тайно, не на виду у всех, но тем не менее… Египетские женщины очень любят богиню-кошку и, само собой, высоко ценят царицу Нефед, основательницу ее бессмертного культа. Они обычно носят украшения и амулеты с изображением сидящей или лежащей кошки и такие же медальоны… Говорят, есть даже тайные жрицы, до сих пор верно служащие царице Нефед и надежно охраняющие ее посмертный покой…
— Спасибо за пояснение, директор, — кивнул Холмс, — итак, сэр Райли разграбил — давайте уж называть вещи своими именами! — захоронение Нефед и увез ее погребальные украшения и вещи из саркофага. Среди них — и этот бронзовый амулет с кошкой. Басина говорила мне, что, согласно древним преданиям, царица верила в его силу и никогда не снимала с груди. Амулет имел для нее особое значение — был символом благополучия, долголетия и власти. А после смерти Нефед его положили к ней в могилу. Сэр Райли, разумеется, ничего об этом не знал, не понимал ценности амулета, его интересовали исключительно золото и драгоценности…
— Еще бы! — хмыкнул доктор Ватсон. — И он в конце концов нашел то, что так долго искал — царские сокровища. Это же целое состояние!
— Верно, — согласился Холмс. — Но для преданных жриц царицы Нефед этот бронзовый амулет значил гораздо больше, чем все золотые украшения и драгоценные камни, вместе взятые, ибо он помнил тепло тела, прикосновение ее рук и губ! Его утрата стала для них страшным ударом… Жрицы Нефед, как верно заметил мистер Приксвелл, много веков, из поколения в поколение, хранили тайну царской могилы, оберегали покой своей госпожи. Но, к сожалению, не уберегли… Египетские власти, занятые созданием своего Музея древностей в Каире, с радостью разрешили раскопки в Асуане — они тоже были весьма заинтересованы в новых, уникальных экспонатах. Таким образом, сэр Райли нашел захоронение, вскрыл древнюю могилу, разграбил и вывез найденные предметы в Британию. В том числе — и этот бронзовый амулет. Жрицы Нефед, к которым, несомненно, принадлежала и жена Салеха, Амира, не могли открыто этому противостоять и как-то препятствовать раскопкам, но они поклялись во что бы то ни стало найти и вернуть амулет на место…
— Куда, в царский саркофаг? — удивился доктор Ватсон. — Но он же здесь, в Лондоне, выставлен, насколько я знаю, вместе с другими древними экспонатами в Египетском зале. Сэр Райли, как писали в газетах, обещал подарить его Британскому музею после окончания выставки…
Директор Приксвелл кивнул:
— Совершенно верно, он согласился передать часть своих находок нам в дар. Причем не только предметы культа и кое-какие золотые украшения, но и сам саркофаг. Который, несомненно, станет жемчужиной музейной экспозиции и украсит коллекцию раритетов Египетского зала…
— Нет, — покачал головой Шерлок, — не в саркофаг. А самой царице, точнее, ее мумии, которая осталась в Каире, в Музее древностей. Как и значительная часть ее личных вещей: сэр Райли был вынужден отдать их египетским властям, иначе бы ему не разрешили вывезти золото. И он передал некоторые весьма интересные, поистине уникальные вещи: изящные глиняные вазы, красивые бронзовые статуэтки, бытовые предметы. Умерших царей и цариц в Древнем Египте, как мне объяснили, собирали в последний путь основательно, клали все, что могло им пригодиться в загробной жизни, вплоть до посуды, мебели, лошадей и рабов. А уж их личные вещи — в первую очередь. Я уверен: бронзовый амулет с кошкой и после смерти находился на груди у царицы Нефед, и сэр Райли снял его прямо с мумии…
— Понятно, — произнес доктор Ватсон. — А что золотые украшения? Жрицы царицы будут охотиться за ними, чтобы тоже, так сказать, вернуть законной хозяйке?
— Не знаю, — пожал плечами Холмс. — Они, конечно, важны и ценны, но, насколько я понял, с точки зрения жриц, несравнимы по значению с личным царским амулетом, ведь тот оберегал Нефед при жизни, защищал от злых сил… Поэтому она и правила так долго и успешно. Значит, амулет должен быть всегда при ней — в том числе и после смерти. К сожалению, египетские чиновники, отбиравшие экспонаты для своего музея в Каире, не знали об этом и позволили сэру Райли вывезти столь ценный артефакт в Англию. Так амулет оказался в нашем Британском музее…
— Откуда его успешно выкрала Басина, — продолжил доктор Ватсон.
— Да, — подтвердил Холмс, — именно за ним, по сути, охотился ее отец. Басина сказала, что ее мать Амира, умирая, заставила мужа поклясться, что тот обязательно найдет амулет и вернет в Египет. Вскоре после смерти жены Салех отправился в Англию. Дочь он благоразумно переодел в мальчика и назвал Азимом — чтобы не было лишних вопросов. Им собрали на дорогу немного денег, и они благополучно прибыли в Лондон. Где он без особого труда нашел особняк сэра Райли и стал вести за ним наблюдение, прикидывая, как бы по-тихому проникнуть в дом и выкрасть заветный амулет. Но в особняке постоянно находились люди — родственники сэра Райли, друзья, гости, не считая многочисленной домашней прислуги… И Салеху никак не удавалось выбрать удобный момент. Между тем деньги у него закончились, пришлось искать работу. И тут ему крупно повезло: случайно узнал, что директору цирка, мистеру Альнутти, срочно нужен мальчик на роль арапчонка для популярного номера с пушкой. Это должен быть худой и гибкий ребенок, чтобы мог без труда залезть в ствол, но в то же время — достаточно храбрый, чтобы не боялся летать на тонкой лонже под самым куполом. Салех уговорил свою дочь сыграть эту несложную роль… Так наша Басина стала «арапчонком». Мистер Альнутти был очень доволен своими новыми артистами: девочка отлично справлялась со своей ролью, а ее отец неплохо смотрелся в амплуа «турка» — смуглый, черноволосый, с выразительными карими глазами. Оставалось только приклеить ему пышные усы — и готово! Номер с Басиной имел немалый успех, и проблема с деньгами была решена, а о том, что отважный «арапчонок» на самом деле — девочка, разумеется, никто не знал. И даже не догадывался! В общем, для мистера Салеха все складывалось более-менее удачно: днем он сидел в засаде у особняка, выбирая удобный момент для кражи, а вечером вместе с Басиной выступал на арене цирка.
Холмс отвлекся на несколько секунд, чтобы выбить из трубки пепел, и директор музея воспользовался этой паузой.
— А вторая подсказка? — нетерпеливо спросил он.
— План преступления, — немедленно отозвался Шерлок. — Он был разработан и подготовлен чрезвычайно тщательно, продуман буквально до мелочей. Обычным бандитам это явно не под силу, вернее, не по уму, и я тут же заподозрил участие старого знакомого, злого гения преступного мира профессора Мориарти. Который, несомненно, знал, сколько стоят древние украшения, а потому весьма интересовался ими. Однако добраться до сокровищ у него долгое время не получалось… И тогда профессор начал искать другой способ выкрасть заветные вещи.
Глава тринадцатая
Шерлок откинулся на спинку кресла, как бы припоминая что-то важное, потом продолжил:
— Помощники Мориарти вели наблюдение за особняком сэра Райли и вскоре заметили, что возле дома крутится какой-то странный циркач. Сообщили об этом профессору, и тот велел доставить незнакомца к себе. Что и было сделано. Между Мориарти и мистером Салехом состоялся разговор, и профессор неожиданно понял, что этот египтянин — именно тот, кто ему нужен: золото царицы Нефед его не интересует, хочет получить лишь бронзовый амулет, готов помогать практически за так. Что, само собой, весьма устраивало профессора. Даже более чем! Теперь он мог, совершенно ничем не рискуя — и почти даром! — получить золотые украшения. Просто идеальное преступление!
Мориарти сообщил мистеру Салеху, что достать драгоценности сейчас не получится — они хранятся в стальном банковском сейфе, но вскоре их выставят в Британском музее, и вот тогда… Они быстро договорились: профессор взял на себя всю подготовку к преступлению, циркачу же отводилась роль главного исполнителя. Но ключевым лицом в этой истории оказался Азим (профессор не знал, что это девочка) — ребенок должен был проникнуть в Египетский зал и выкрасть сокровища. За это Мориарти обещал мистеру Салеху вернуть бронзовый амулет и дать еще немного денег на дорогу, чтобы без проблем добраться до Египта. Соглашение между ними было заключено, каждый в результате получал свое: профессор — прекрасные украшения, а египтянин — священный амулет и билеты на пароход до Александрии.
Жаль только, мистер Салех не знал нашей английской пословицы: «Садясь обедать с дьяволом, готовь длинную ложку, иначе можешь обжечься». Впрочем, как выяснилось, у египтянина имелся собственный план. И свой интерес.
— Все-таки непонятно, — перебил Холмса доктор Ватсон, — почему Мориарти так доверился циркачу? Это же серьезный риск! Салех — совершенно незнакомый, чужой человек, к тому же — иностранец. А если бы он струсил, испугался в последний момент? У профессора ведь есть немало помощников в преступной среде, настоящих мастеров своего дела, гениев взлома и кражи. Тот же Красавчик, например. Почему Мориарти не воспользовался их услугами?
— Он им не доверял, — ответил Холмс, — и правильно, между прочим, делал: соблазн оставить себе сокровища был слишком велик. Это же огромное состояние, по сути — богатство, хватит до конца жизни! Да еще детям с внуками останется… А мистер Салех просил в награду лишь бронзовый амулет да еще немного денег на дорогу, вот и все. И, главное, профессор не боялся, что циркач его обманет — Салех до дрожи боялся полиции! У него же в Лондоне никого нет, обратиться за помощью не к кому… И спрятаться ему тоже было негде, тем более — с ребенком.