Доктор Ватсон хотел идти с нами, но Холмс его отговорил — иначе разрушится образ, который он так тщательно создавал. В самом деле: замаскировать плотного, солидного Ватсона под уличного бродягу или же нищего, ночующего в городском коллекторе, никак не получится, фактура не та. Да и актерствовал наш милый доктор весьма посредственно, без должной правдоподобности. Нет у него сценического таланта, что делать! В отличие от Холмса, который без труда мог изобразить кого угодно.
Для большей правдоподобности Шерлок измазал лицо грязью и еще вылил на плащ полбутылки дешевого вина — чтобы пахло от него как от старого забулдыги. Эффект получился просто потрясающий: передо мной стоял пожилой, сгорбленный пропойца с сизым носом и колючей щетиной. Ничего общего с известным детективом! Меня Шерлок взял на поводок, сделанный из обрывка веревки — чтобы тоже не привлекала внимания. И в таком непрезентабельном виде мы поздним вечером, точнее, уже ночью вышли на улицу.
И сразу угодили в лапы полиции: невесть откуда взявшийся констебль решил доставить нас в участок для проверки личности и установления причастности к кое-каким мелким преступлениям. Действия полисмена, если подумать, были вполне разумными и понятными: Бейкер-стрит — приличная улица, на ней живут в основном солидные, добропорядочные горожане, а тут какой-то пьяный, грязный и весьма подозрительный тип. То ли бродяга, то ли нищий, то ли еще кто… Да еще с таксой на поводке! А вдруг он ее украл? Надо бы проверить!
К счастью, бдительным констеблем оказался наш старый знакомый Джон Доусон, после небольшого разговора и признания Шерлока в маскараде («нужно для нового дела!») нас благополучно отпустили. И мы наконец-то отправились к Тауэру — разумеется, пешком, ибо Холмса в таком виде не взял бы ни один кебмен. Я бежала рядом по скользкой после дождя брусчатке, мне было мокро, холодно и очень неприятно. Но я героически все терпела — чего только не сделаешь ради торжества правосудия!
К подземке на Тауэрском холме мы подошли со стороны Тринити-сквера. На холме, вернее глубоко под ним, вовсю кипела ночная работа. С правой стороны от нас слышалось тяжелое буханье парового молота, вбивающего в грунт стальные сваи, натужно грохотали машины, вгрызающиеся в черную толщу земли, раздавались резкие крики бригадиров и громкие приказы мастеров. Мы, сделав изрядный крюк, обошли стройку стороной, чтобы нас не заметили, а затем, миновав два дома, перелезли через небольшую чугунную ограду парка, продрались через низкий колючий кустарник и наконец оказались в нужном месте.
Ночь была совершенно черная (луну закрыли низкие, плотные тучи), дул пронзительный ветер, а вскоре еще стал накрапывать мелкий дождик. Я, если честно, вначале даже засомневалась, найдет ли Шерлок вход на станцию в такой темноте. Его сделали для того, чтобы служащие подземки сразу попадали в туннель, минуя пассажирские платформы станции «Тауэр-Хилл». Вход предназначался только для обслуживающего персонала: путевых обходчиков, фонарщиков и уборщиков, а еще он был аварийным выходом, на случай если произойдет пожар или же платформы затопит вода во время очередного осеннего или весеннего разлива Темзы (что случалось регулярно). Тогда служащим подземки предписывалось без помех и суеты вывести застрявших пассажиров наверх, в парк. Естественно, об этом входе знали немногие — он был не для общего пользования, но Холмс во время своей недолгой карьеры каменщика сумел выяснить, где он расположен и как в него попасть.
Была уже поздняя ночь, поезда не ходили, и вероятность встретить кого-либо из персонала подземки была невелика. Нам предстояло пройти от «Тауэр-Хилл» до соседней станции «Олдгейт». Именно на этом участке, как считал Холмс, мог находиться тайный подземный лаз к крепости, это самое удобное место.
Шерлок уверенно шагал по Тринити-саду, я, как всегда, бежала за ним следом. В дальнем углу сада, ближе к холму, я увидела небольшой каменный павильон с одной-единственной дверью — это и была цель нашего небольшого путешествия. Разумеется, вход был надежно закрыт, и, само собой, это не стало препятствием для великого сыщика — он легко открыл его обычной отмычкой. «Иногда во имя благого дела приходится идти на небольшие нарушения закона», — прокомментировал свои действия Шерлок. Я тихо гавкнула — само собой, даже думать об этом не стоит.
Непонятно было другое: что мы будем делать, если вдруг наткнемся на бандитов? Холмс — один, а преступников там, внизу, может быть пять-шесть человек, а то и больше. Я, конечно, собака отважная и зубастая, помогу ему, но справиться с целой ордой тоже вряд ли сумею…
Однако Шерлок был совершенно спокоен, полностью сосредоточен и, как всегда, абсолютно уверен в себе. Я тоже перестала нервничать — знала же, на что иду, так чего теперь скулить? И винить, случись что, мне будет некого — кроме себя самой, разумеется, и своего неуемного любопытства, которое вечно заводит меня в самые мрачные и опасные места…
Итак, Холмс осторожно открыл дверь и зажег керосиновый фонарь. Фитиль был предусмотрительно прикручен, чтобы избежать нежелательного внимания, так что света хватало лишь на освещение небольшого пространства перед нами. В его неярком луче я увидела винтовую лестницу, ведущую глубоко вниз, в темноту, и тихонько вздохнула: опять предстоит спускаться по этим неудобным металлическим ступенькам! Они же такие высокие и скользкие, совсем не для моих коротких, кривых лапок! Холмс понял мои страдания и взял под мышку — так будет гораздо удобнее и ему, и мне. Мы пошли вниз: Шерлок освещал дорогу, я же старалась не шевелиться и не мешать ему. Спуск занял пять-шесть минут, и вскоре мы очутились в низком бетонном туннеле. По его полу шли стальные рельсы, значит, мы попали именно туда, куда и собирались, на перегон между двумя станциями линии «Дистрикт».
Внутри было довольно сухо и даже относительно светло — через равные промежутки горели газовые фонари. Холмс уверенно показал направо — нам туда. Позади осталась станция «Тауэр-Хилл», а мы двинулись в сторону платформы «Олдгейт». Шерлок спустил меня на пол, и я уверенно побежала сама — бетон был холодным, но, слава богу, сухим: вода из Темзы пока не добралась сюда — осенний разлив еще не начался.
Где-то справа и позади нас надсадно ухала и грохотала паровая машина — там шла стройка, прокладывали новую линию, а мы шли между двумя параллельными путями по направлению к Тауэру. Холмс время от времени освещал стены фонарем в поисках боковых проходов, что было логично: именно отсюда удобнее всего делать лаз к крепости. Если преступники действительно готовят ограбление сокровищницы, то они начнут копать именно здесь…
Слова Шерлока насчет гигантских крыс пока не подтвердились, я ни одной не увидела. Я вообще их не чувствовала — ни маленьких, ни больших. Что, впрочем, было неудивительно: туннель относительно новый, они просто еще не успели обжить его и как следует освоить этот участок подземки. Если серые твари где-то и есть, то гораздо дальше и глубже, в старых водостоках и каменных трубах, построенных несколько столетий назад. Там людей никогда не бывает, зато много отходов, попадающих с поверхности. Этими городскими отбросами они и питаются.
К тому же серые грызуны, насколько я знаю, не выносят работы паровых машин — шум и сильная вибрация страшно им не нравятся, буквально сводят с ума. И света для них здесь было слишком много, они предпочитают полумрак или же вообще полную темноту.
Я по-прежнему бежала на веревочном поводке, стараясь не особо рыскать по сторонам, но в одном месте мое внимание привлекла узкая щель в кирпичной стене. Я бы ее, наверное, не заметила, если бы не идущий оттуда острый запах плесени, сырости, отходов и… крыс. Хм, интересно.
Я села на пол и натянула поводок, затем два раза гавкнула. Холмс правильно меня понял — тут же остановился. «Что, Альма?» — спросил он. Я проскулила: там что-то непонятное. Шерлок подошел к стене и осветил ее. Это оказалась не просто щель, а узкий проход, к тому же наполовину прикрытый темной, плотной тканью. Кто-то очень старался, чтобы его не заметили. Сам Шерлок точно бы не увидел, прошел мимо, если бы не мой чудесный, чуткий нос…
— Спасибо, Альма, — искренне произнес сыщик, — это, похоже, как раз то, что мы с тобой ищем.
Холмс осторожно отодвинул темный полог и посветил фонарем — узкий ход вел в глубь подземелья. «Пойдем?» — спросил он. Я вздохнула: «А что еще? Мы же сюда именно за этим и пришли. А не за тем, чтобы просто прогуляться по рельсам от одной станции до другой. Не так ли?»
Боковой ход оказался не слишком длинным, примерно через пять минут мы очутились в низкой полукруглой каменной трубе. Это уже были настоящие лондонские катакомбы! Старые стены из темного большемерного кирпича, мрачные, нависающие своды, вонючая, стоячая грязь… Которую и водой назвать было никак нельзя — сплошные отбросы. И, разумеется, никакого освещения! Резко запахло гнилью, плесенью, древностью и, конечно же, крысами. Да, здесь они жили, причем в огромных количествах, никаких сомнений!
— Очевидно, мы с тобой уже где-то под Фенчерч-стрит, — произнес, подумав, Холмс, — сюда ведут стоки с ближайших городских улиц. А потом их уносит по этим подземным отводам в Темзу…
Я недовольно гавкнула: стоять почти по самое пузо в холодной воде было чертовски неприятно. Холмсу пришлось снова взять меня на руки (настоящий друг!). Зато теперь я могла лучше видеть и ориентироваться в темноте, да и чуять тоже. А то запахи плесени, гниющих овощей и рыбьих кишок, исходящие от этой, с позволения сказать, жижи под лапами, почти полностью забили мой нос. Ну да, сюда же попадает все то, что людям не нужно, все их отходы. Я старалась даже не думать о том, что еще может быть там, под нашими ногами и лапами.
Холмс пошел дальше, я по-прежнему сидела у него под мышкой. Но вскоре сыщик заметил, что вдоль стены идет небольшой бордюрчик, и поставил меня на него. Теперь я могла бежать сама, что значительно увеличивало скорость нашего передвижения, да и Холмс мог действовать свободно. А это было важно — если мы вдруг встретим преступников.