— Ну, я же не сумасшедшая! Я ему вопрос, а он мне — яду в глотку! Или тесаком по башке! Вы же держали в руках его… мачете! Вам, Петр, было бы сподручнее переговорить с ним… Вас он послушается…
Чиж в очередной раз покраснел и бросил на меня самодовольный взгляд: смотри, дура, как меня ценят! И какие люди! Не тебе чета!
— Я поговорю с ним. А теперь расскажите мне, как вы обнаружили тела?
— Зашла в комнату и обнаружила. Любой бы обнаружил. Товар, как говорится, на витрине, — бросила Теа и зябко повела плечами. При этом в жилете у нее что‑то звякнуло.
— Я же просил! — распетушился Чиж. — Я же просил никого не покидать зал!
— Пошли вы к черту! — надменно бросила Теа. — Какие могут быть просьбы, когда у нас три трупа на руках!..
— Ну, хорошо. Значит, вы отправились в это крыло…
— Да, я отправилась в это крыло, чтобы посмотреть на мониторы, о которых вы же нам и сообщили, насколько я помню! Полагала, что, может быть, собаки угомонились, наивная!.. Или эти… деятели пришли в себя.
— И…
— Как видите, в себя они не пришли. Даже более того… Сначала я подумала, что они просто напились и спят. Но когда подошла… — Теа перевела дух.
— Это вы так кричали?
— Нет, вы! Что за дурацкие вопросы!
— Мне просто казалось, что вы не робкого десятка. И в самообладании вам не откажешь.
— Три трупа! Какое уж тут самообладание…
— Вы ничего здесь не трогали?
— Я ведь не наша дорогая Минна, чтобы возиться с мертвецами!
— Когда вы пришли, дверь была закрыта?
— Да.
Чиж повернулся к Минне и Софье:
— Вы появились здесь позже?
— Все бросились на крик, — ответила за двоих Софья. — Мы тоже посчитали нужным подойти.
Наверняка только для того, чтобы убедиться, что с поганкой Теа что‑то случилось. И что еще одной конкуренткой стало меньше.
— Мы страшно испугались, — Минна затрясла всеми подбородками сразу. — В этом доме происходит что‑то нехорошее, неужели вы не понимаете?
— Чего уж тут не понять!
На этом дознавательный пыл Чижа закончился, и он обратился ко всем трем почтенным беллетристкам сразу:
— Я попрошу вас вернуться в зал. Ботболт вас проводит.
— Только не Ботболт! — вырвалось у всех троих.
— Хорошо. Тогда я попрошу нашего немецкого друга…
Я оглянулась: немецкий друг уже стоял в дверях и исподлобья осматривал аппаратную.
— Вы проводите наших дам в столовую, Райнер?
— Gut! — Немец по‑военному четко вздернул подбородок. — А вы?
— Мы подойдем чуть позже…
Опять «мы»! Положительно, Чиж не хотел со мной расставаться. Или все дело в моей способности заполнять пустоты и становиться гарниром к любому, даже самому незатейливому, блюду?..
Так и есть. Я — гарнир. Я всегда нахожусь в последних строках меню. Вне зависимости от того, где это меню составляется: на сквозняке в забегаловке «Чанахи» или в дорогом ресторане.
В университетские годы я приправляла Дашку, затем — Бывшего, затем — швейную машинку «Минерва» и мадам Цапник. Затем — Аглаю.
Теперь пришла очередь Чижа.
…Дамы под предводительством Райнера‑Вернера удалились, и мы снова остались одни.
— Из рук вон, из рук вон, из рук вон, — запричитал Чиж. — Дела обстоят из рук вон. Но самое ужасное, что в их смерти нет никакого смысла. То есть вообще никакого!
— Как будто в смерти Аглаи есть какой‑то смысл!
— С точки зрения литературы большого стиля… Это символический акт.
Я с трудом удержалась, чтобы не отвесить Чижу пощечину:
— Это подло, Чиж!
Но он уже и сам понял, что зашел слишком далеко.
— Простите меня, Алиса… Конечно же, я сглупил.
— Сглупил!
— Правда… Мне искренне жаль… Но зачем было убивать еще и этих двоих? Они отравлены, и боюсь, тем же ядом, что и Канунникова…
Пока Чиж примерялся к месту преступления, я подошла к двери и осторожно выглянула в коридор: никого. Даже Ботболт, отправленный за водой для страждущей Теа, куда‑то запропастился. Чужой, затаившийся дом отталкивал меня — и притягивал одновременно. Гулкая тишина, полумрак, окоченевший мрамор стен и пола, предательская мягкость ковров… А собаки, а снег, а машины, запертые в гараже! Лучшего антуража для съемок программы «Играем в детектив» и придумать нельзя! Дорого бы я дала, чтобы и смерть Аглаи оказалась всего лишь сценарным ходом…
— Идите сюда, Алиса! — тихонько позвал меня Чиж.
С трудом оторвавшись от созерцания коридора, я повернулась к нему.
Чиж стоял на коленях перед лежащим на полу Дугаржапом (или Доржо?) и внимательно изучал тело.
— Вы не находите ничего необычного, Алиса? — спросил он.
— Ничего, кроме того, что они мертвы.
— Да нет же, посмотрите внимательно! Они без ботинок. И один, и другой.
Действительно, оба новоиспеченных покойника сверкали одинаково белыми носками. Но торопиться с выводами я не стала.
— Может быть, это национальный бурятский обычай — ходить в доме без обуви?
— Не думаю. В холле — еще куда ни шло, там ковры, да и в комнатах пол наверняка с подогревом. А в коридоре — мрамор… А если, к тому же, они пришли из гаража… Не могли ведь они переться через двор босиком по снегу, правда?
— А если они вообще не были в гараже? Если все это время они находились в доме? Или вы верите тому, что сказал вам Ботболт?
— А вы нет?
— Не знаю…
— Послушайте, Алиса! Вы ведь не эти тупоголовые детективщицы! Вы ведь должны понимать, что Ботболт не стал бы морочить нам голову с гаражом. Он сам предложил взглянуть на мониторы, помните?
— Ну и?..
— Зачем ему отправлять на тот свет своих… уж не знаю, кем они ему приходятся… Сослуживцев, что ли…
— А если они увидели что‑то такое, что не должны были видеть? — высказала я туманное предположение.
— Уж с ними бы он договорился. Земляки все же, не исключено, что родственники…
Все это время Чиж, вороном круживший вокруг тела Дугаржапа (или Доржо?), со знанием дела обшаривал карманы покойного. Я просто диву давалась ловкости его рук.
— Самое время для мародерства, — подколола я Чижа. — Что вы ищете?
— Не знаю. — Чиж на секунду задумался, а потом продолжил: — Ботинки.
— Посмотрите во внутреннем кармане пиджака…
Шутку озабоченный Чиж не оценил, но несколько раз катком проехался по Доржо и Дугаржапу.
— Черт возьми, ненавижу людей, у которых нечего изъять из карманов!
— А если изъяли до вас?
— Знать бы только что …
Обогнув тело и проползя на четвереньках около полуметра, Чиж заглянул за диван, левый угол которого примыкал к окну. И присвистнул.
— Что там?
— Думаю, Ботболт прав. Покойники были не дураки выпить. Взгляните.
В узкой щели между окном и диваном стояла целая батарея стеклотары: от литровых емкостей до стограммовых «мерзавцев». Доминировала водка, но я без всякого труда узнала два упитанных пузыря «Veuve Cliquot Ponsardin».
— Вкус у парней неплохой, — в голосе Чижа послышалась меланхоличная зависть. — Впервые вижу бурятов, квасящих коллекционное шампанское под порнуху…
Я тотчас же вспомнила подсобку с коньяком: вкус у парней действительно неплохой.
— А днем они пили коньяк…
— Вы видели их днем, Алиса?
— Ну, видела — это громко сказано. Они спали в подсобке. Той самой, которая возле кухни. А проспавшись, видимо, переместились в гараж, если верить Ботболту. Или — сюда, если верить своим глазам.
— Значит, вы видели их днем…
— Я заглядывала туда некоторое время назад еще раз. Уже после того… как это произошло с Аглаей. И там уже никого не было. А еще…
Минна, ну, конечно же, Минна! Оставив мокрого Райнера в оранжерее, я отправилась за спиртным и на кухне встретила Минну! Она не ожидала подобной встречи и была явно смущена. Еще бы, мы с немцем вернулись с прогулки намного раньше, чем можно было ожидать!
— Что — «еще»?
— А еще я видела на кухне Минну. И тоже днем. Может быть, это ничего не значит, но мое появление на кухне страшно ее смутило.
— Так‑так… Платок, кухня, буряты в кладовке…
— Спящие буряты, — уточнила я.
— Это не имеет значения. Возможно, кто‑то из них выполз… Не ко времени. И что‑то увидел. Не к месту. Как это вы сказали — «они увидели что‑то такое, что не должны были видеть». Я не исключаю такой возможности.
— Да, вот еще что… Когда я спросила у Минны, есть ли где‑нибудь поблизости алкоголь, она вполне уверенно показала мне запасы спиртного…
— А зачем вам понадобилось спиртное? — тоном ревнивого мужа спросил Чиж. — Замерзли и решили согреться?
— Да нет. Просто немец провалился под лед, и я его растирала.
Мое безыскусное признание не понравилось Чижу. Очень не понравилось. Он нахмурился и бросил:
— Вы близкие друзья?
Интересно, что он вкладывает в понятие близкие друзья?
— Почему вы так решили?
— Ну‑у…
— Из проруби вытаскивают не только близких друзей, Чиж. Я просто помогла человеку, который нуждался в помощи… — Я решила сменить тему. — А Минна… Минна явно не ожидала увидеть меня на кухне, она даже что‑то уронила. Что‑то бьющееся.
— Чашку? Плошку? Миску?
— Не знаю… Не обратила внимания.
Пока я докладывала Чижу о своих наблюдениях, он внимательно изучал обе бутылки из‑под шампанского.
— Странно… Обе бутылки пусты.
— Вы думаете, что одна из этих бутылок… и есть та самая?
— Вряд ли… В той шампанского оставалось гораздо больше половины… Хотя… — Чиж накрутил на палец хохолок на макушке, что призвано было символизировать крайнюю степень умственного напряжения. — Нет… Подождите! Откуда здесь третий стакан? И кому он принадлежал?
— Убийце?.. — непослушными губами прошептала я.
— Если убийце, то зачем он оставил его? Зачем так явно было указывать на присутствие третьего? С его стороны это просто глупость. Или наглость. Или…
— Или?
— Или какой‑то расчет. Но какой?
Мизансцена у дивана была достаточно красноречивой: два мертвых тела и три опрокинутых стакана. Чиж метнулся от бутылок к легким пластм