Среди деревьев ехать было тяжелее. Скутер подпрыгивал на бездорожье, то и дело натыкаясь на поваленные стволы и бурелом. Им приходилось лавировать, Корпалов то и дело поглядывал на гирокомпас, закрепленный на руле. Двигатель завывал, скутер вставал на дыбы, полозья прицепа цеплялись за корни.
В конце концов где-то через полчаса за деревьями показалась очередная пустая долина, окруженная холмами. Корпалов выключил двигатель.
– Ты все время бежал по тайге?
– Я бежал в тумане. По тайге, по насту… Сейчас… Что это? – Он показал на восток, вдоль стены леса.
– Не вижу, – ответил Корпалов. Сам он видел лишь белый снег и ряд деревьев. И вдруг на фоне того, что из-за отсутствия ориентиров он счел заснеженным склоном холма, возникли маячащие в белизне ветви. Он понял, что смотрит на стену клубящегося тумана и просвечивающие за ней кедры.
– Идет туман… – неуверенно проговорил он. – Похоже, снова погода испортится.
– Подойдем поближе, – предложил Иван.
Они сошли со скутера. Корпалов повесил на плечо карабин и протянул Ивану Ивановичу дробовик.
– Как из него стрелять?
– Немного поздновато, – рассмеялся Корпалов. – Думал, ты знаешь.
– Я тоже так думал. Наши не такие. Чтобы зарядить, нужно их переломить, как твою ракетницу.
– Ну и древность. Это полуавтомат. Снизу заряжается шесть патронов. После каждого выстрела нужно передернуть затвор. Стреляная гильза вылетает и заряжается следующий патрон. Дай, я покажу.
Корпалов попеременно зарядил ружье патронами с медвежьими пулями из свинца со стальным сердечником и восьмимиллиметровой картечью, которую уже трудно было назвать дробью. Попадание горсти таких шариков могло разнести в клочья.
Он протянул Ивану тяжелое ружье и показал, как передергивать затвор.
– Здесь предохранитель. Нужно передвинуть вверх, и можно стрелять.
Тот глубоко вздохнул, набирая в грудь ледяной воздух. Он явно пытался собраться с силами, но выражения его лица под балаклавой не было видно – лишь мягкие голубые глаза, такие же, как и у Корпалова. Иван резко выдохнул и опер приклад о бедро.
– Идем, брат.
Они шли вдоль деревьев, один за другим, осторожно, будто скрадывая крупного зверя. Перед ними в обе стороны тянулась стена тумана, который постепенно редел с высотой, пачкая голубизну неба. Чем ближе они подходили, тем темнее становилось. Туман частично заслонял солнце, бледный диск которого просвечивал словно остывающий белый карлик. Но достаточно было обернуться, и перед ними вновь возникал залитый ослепительным блеском, искрящийся словно алмазы снег под чистым небом. Вблизи туман вовсе не казался стеной – видно было, как он клубится, чем-то напоминая испарения хлора. Не говоря ни слова, оба сняли оружие с плеча.
Пройдя еще десятка полтора метров, они остановились как вкопанные. Корпалов открыл рот, но не произнес ни слова. Перед ними стояла стена тумана, будто странный клубящийся утес, а в ней зияло круглое, почти идеальной формы отверстие. Туман слегка клубился по его краям, переливаясь странным грязным светом, наподобие полярного сияния, а через дыру виднелись дальние холмы, торчащие из снега колонны кедров и кривые березки.
Там все выглядело точно так же, как по эту сторону тумана. Как Сибирь.
Вот только погода там отличалась. Было пасмурно. Оттуда дул ветер, отчетливо ощущавшийся на лице и вздымавший напротив дыры клубы снега. Корпалов прошел несколько шагов, держа оружие наготове, осторожно присел на снегу и поднес к глазам висевший на шее бинокль.
По ту сторону по серому небу ползли полосы темных туч и валил снег. Его выдувало через туннель, по краям уже успело нанести основательные сугробы странной полукруглой формы, похожие на пустынные дюны. Иногда ветер рассеивал тучи, и сквозь серую пелену маячило бледное солнце.
Второе солнце.
Солнце той стороны.
– Там мой мир, – деревянным голосом проговорил Иван Иванович. – Проход все еще открыт.
– По крайней мере, известно, где мы находимся, – ответил Корпалов.
– Смотри!
Корпалов отрегулировал резкость бинокля. На снегу отчетливо виднелись следы нескольких пар лыж, выходивших из туннеля на их сторону.
– Прошли-таки. Гады! – процедил Иван. – Нашли проход и влезли сюда. Почему этот туннель все еще держится? Ведь несколько дней назад его не было. Что это за явление?
– Мы в нашем мире. Здесь тебе ничто не угрожает. – Корпалов схватил Ивана за плечо. Тот был настолько худ, что казалось, будто внутри надутой пуховой куртки Горыпина ничего нет. – Мы их выследим. Потом можно будет вызвать помощь. Скажем полиции, что на нас напали вооруженные бандиты.
Иван повернул к нему лишенное выражения, будто у манекена, лицо. Блестели только глаза.
– Скажите мне, Андрей Степанович, сколько полицейских в Уйгурске? Сколько их приедет на такой вызов?
– Ну… двое.
– У них будут автоматы? Они сразу же перебьют этих гадов как бешеных собак?
– Нет. У них будут пистолеты. И наверняка ружья. Они вызовут по радио подкрепление и постараются их арестовать.
– Нам разрешат стрелять?
– Нет, конечно. Мы гражданские.
– Значит, вы хотите вызвать двоих простых сельских полицейских, чтобы они арестовали вооруженный патруль Красной армии? В вашем мире у сельских полицейских есть семьи, Андрей Степанович? Дети?
– Так что тогда делать? Может, они сами вернутся?
– Только если решат возвращаться по следам. Все зависит от того, понимают ли они, что представляет собой этот проход. От того, ищут ли они попросту беглеца или знают, что находятся в каком-то другом мире. Но в таком случае через пару дней по эту сторону прохода будут уже не следы лыж. Будут следы нескольких гусеничных машин, бронетранспортеров, а во все стороны двинутся патрули. Сегодня прошло пятеро. Завтра их будет пять сотен. Нужно любой ценой закрыть проход!
– Никто же не знает как. Он сам появился и сам закроется.
– Будем надеяться. Главная задача сейчас – патруль. Нужно их перебить или загнать обратно. Нужно выиграть время. Может, он и закроется.
– Полицейские, по-твоему, не справятся, а мы их так просто перебьем?
– Мы не будем пытаться их арестовать. Подкараулим на открытом пространстве, а потом перестреляем как собак. Издалека. Без предупреждения.
Он был прав. Корпалов стиснул зубы.
– Вернемся к скутеру.
Они бежали трусцой, увязая в скрипучем снегу и продираясь среди ветвей, спотыкаясь о бурелом и падая.
– Сумеешь убить? – спросил Иван. – Я сумею. У меня есть свои причины. Ни у кого нет стольких причин, чтобы в них стрелять, как у меня. Но ты мирный добрый человек. Сумеешь?
– У нас тут война, – твердо заявил Корпалов.
– Именно так, гражданин Горыпин. Это война. И война справедливая. Оборонительная.
– Почему Горыпин? – ошеломленно спросил Корпалов. Иван хитро улыбнулся под балаклавой.
– Возле радиостанции в кухне приклеена табличка. Там адрес и эти… позывные. И твоя фамилия: А. С. Горыпин.
Корпалов рассмеялся.
– Ну да, конечно. «Арнольд Сергеевич Горыпин». Изба принадлежит Горыпину. Я взял ее взаймы на время отпуска. Это мой друг. Он родом отсюда, но живет в Москве. Мимо, Холмс! Моя фамилия – Корпалов!
– Как?! – вскрикнул Иван. – Тебя зовут Андрей Степанович Корпалов?!
– Ну да, а что?
Иван снял с головы охотничью ушанку и швырнул перед собой, а потом содрал с лица балаклаву. Он был бледен как мел.
– Что с тобой?
– Ничего, – ответил тот деревянным голосом. – Ничего, Андрюша. Голова закружилась. Ничего. Посижу немного, сейчас пройдет.
Он оперся спиной о дерево на краю леса, а потом сполз по нему на землю и остался сидеть, потирая виски и тупо глядя на бескрайние снежные просторы. Корпалов шагнул к нему, но тут же остановился, увидев решительно поднятую руку.
– Помолчи немного, Андрюша. Пожалуйста. Дай посидеть. Только минутку.
Оба молчали.
Корпалов присел на седло скутера, а Иван сидел под деревом, держась за голову. Корпалов не знал, что с ним. В какой-то момент ему показалось, что Иван Иванович тихонько плачет. Он отвел взгляд, бездумно тыкая затвор карабина. В полной тишине прошло несколько минут. Среди деревьев пробежал песец, едва видимый в белой шкурке.
– Дай сигарету, брат, – странно спокойным голосом сказал Иван. – А сам закури мой последний «беломор». На память. Смотри. Эту трубку нужно смять, чтобы она задерживала смолу. Видишь, мундштук такой длинный, чтобы можно было курить в перчатке. Сибирские папиросы. Странно, что у вас таких нет.
Корпалов затянулся едким дымом с ароматом тлеющей пеньковой веревки и закашлялся. Ему показалось, будто он выплевывает собственные легкие.
– Мне тут кое-что пришло в голову, – снова подал голос Иван. – Мы идем сражаться, всякое может случиться. Могу не успеть тебе сказать, а это может быть важно. Смотри сюда.
Он подошел к скутеру и повернул закрепленное на руле зеркало.
– У тебя есть компас? – спросил он.
Кивнув, Корпалов начал шарить по карманам. В конце концов он нащупал металлическую коробку, выкрашенную зеленым армейским лаком.
– Смотри. – Иван открыл компас и показал круглое зеркальце на внутренней стороне крышки. – Ничего не происходит. Обычное зеркало. А теперь смотри. – Он приложил компас к зеркалу скутера. Оба зеркала поймали собственные отражения, создавая уходящий в бесконечность ряд. – Зеркала оказались друг напротив друга. В одном и том же месте. Возник туннель. Так образовался наш проход. А теперь смотри. – Он повернул руку, и компас упал в снег. – Все. Проход закрыт.
– Зеркала? – ошеломленно переспросил Корпалов. – Ведь через них нельзя пройти. Какой же это проход? Просто оптический эффект.
– Миры – не отражения, – загадочно ответил Иван. – Люди – не зеркала. Впрочем, это только модель. Подумай об этом позже. А сейчас пора идти.
Врагов не пришлось долго искать – они нашлись сами. Шестеро. Появившись на вершине холма, они спустились один за другим, одетые в белые обширные комбинезоны с черными ремнями, с неприятного вида карабинами за спиной. В бинокль было видно, как они съехали на дно котловины и рассеялись. Четверо присели по углам четырехугольника, целясь во все стороны света. В середине остались двое. Один, с биноклем на груди, разложил на снегу карту, второй возился с коробочкой, которую достал из рюкзака. Вытащив из нее трубку на скрученном проводе, он долго колдовал с устройством, а потом, покачав головой, сказал что-то человеку с картой.