Когда я подошёл, он поднял на меня свои маленькие, злобные глазки, в которых, однако, уже не было прежней ярости. Только страх и… хитрость.
— Человек, — прохрипел он, его голос был сухим и потрескавшимся. — Ты… ты главный здесь?
— Можно и так сказать, — кивнул я, стараясь выглядеть как можно более внушительно, хотя сам едва держался на ногах от усталости. — Что тебе нужно, орк? Хочешь перед смертью покаяться? Или, может, завещание составить?
Гхырр криво усмехнулся, обнажив свои жёлтые, кривые зубы.
— Смерть… она всегда успеет, человек. Давай поговорим о деле. О мире.
— О мире? — я удивлённо поднял бровь. — Ты серьезно? После всего, что вы тут натворили?
— Война — это война, — пожал он плечами, насколько позволяли веревки. — Сегодня вы, завтра мы. Но сейчас… сейчас я предлагаю вам сделку. Я — король орков. Мое слово — закон для всех племен Туманных гор. Отпустите меня, и я гарантирую вам немедленный мир.
— Немедленный?
— У меня есть амулет демона Грау, при помощи него я могу отдать такой приказ. Или, — он прищурился, — Приказ атаковать ваши позиции всеми силами.
— Вы и так его атаковали и что? Сдулись? Ладно, что там насчёт мира. Какие у тебя будут условия? — поинтересовался я, хотя уже догадывался, что сейчас начнется торг.
— Свободу, — сказал он. — И половину Туманных гор. Те шахты, что вы уже потеряли, останутся за нами. Остальные — ваши. Никаких больше набегов, никаких убийств. Мир. Надолго. И ещё… — он понизил голос, — … я отдам вам головы всех этих человеческих шавок, что предали вас — Ящера Бэрроуза, Роу и Тихого уха. Всех. Я сам приведу их к вам на верёвке.
Интересно, он назвал три имени из пяти основных баронов. А что же с Кидаберрийцем и Андером Олиным?
Вместе с тем его предложение меня мало интересовало. Типичный злодей, пытающийся выторговать себе жизнь, когда его прижали к стенке. Но, чёрт возьми, он был прав в одном: захват короля орков — это огромный козырь. Козырной туз в нашей почти проигранной партии.
Однако была одна проблема. И очень большая. Мой отряд… то, что от него осталось. Все менее чем полторы сотни бойцов едва стояли на ногах.
Мы понесли колоссальные потери. И удержать эту победу в одиночку, против остатков орочьей армии, которая, хоть и была деморализована потерей вождя и этой дымной диверсией, всё ещё насчитывала тысячи голов, мы не могли. Они могли перегруппироваться, опомниться, и тогда… тогда нам всем крышка. Даже с пленным королем в заложниках.
Нужно было срочно что-то делать. Вызывать подмогу.
Я взялся за амулет Фрора, «гномий мобильник». Кажется, пришло время для очень важного звонка.
— Эйтри, — позвал я, — присмотри за этим… гостем. Чтобы не скучал. И чтобы не наделал глупостей.
Я отошёл в сторону, достал из-под доспеха амулет. Он был тёплым, как живой. Я сжал его в руке, пытаясь понять, как им пользоваться.
— Король Фольктрим! — мысленно сосредоточился я, вкладывая в эти слова всю свою волю и отчаяние. — Это Рос! Мы в Древних Залах! Гхырр… король орков у нас! Ранен, пленён! Но их тут тысячи! Нам нужна помощь! Немедленно! Атакуйте! Всеми силами! Это не ловушка! Повторяю, это не ловушка! Атакуйте!
Амулет в руке нагрелся, потом из него вырвался едва заметный золотистый импульс, который, казалось, ушёл прямо сквозь толщу камня.
Связь… была ли она? Я не знал. Мы были слишком глубоко в горах. Услышал ли меня Фольктрим? Поверил ли?
Не решит ли, что это очередная хитроумная уловка орков? Я не знал. Оставалось только ждать. И надеяться.
Прошло несколько часов. Мучительных, напряжённых часов.
Мы забаррикадировали единственный проход в наши «банные покои» телами убитых орков и предателей-людей, создав жуткий, но довольно эффективный бруствер.
Оставшиеся в строю гномы, измотанные до предела, заняли оборону, готовые к последнему бою. Еды у нас почти не осталось, но из источников, текущих прямо их горы, удалось вдоволь напиться и наполнить фляги.
Орки, лишённые короля, затихли, но никуда не делись. Мы были в сердце их владений.
Эйтри сидел рядом с пленным Гхырром, его топор лежал на коленях. Он не сводил глаз с орочьего короля, и я знал, что, если орки снова сунутся сюда, Эйтри не колеблясь прикончит их вождя, чтобы тот не достался им живым.
Глава 30Люди это, иногда, тоже сделки
Я сидел, прислонившись к холодной каменной стене, и пытался не думать о том, что будет, если Фольктрим не придёт. Бежать нам было некуда. Других выходов из этих бань не было. Только через тот самый заваленный трупами проход, где нас, скорее всего, уже поджидали остатки орочьей армии.
Тупик. Полный.
И тут… снова это ощущение. Но на этот раз оно было другим. Не концентрированным ударом силы, как перед боем с гвардией орочьего короля, а мягким, всепроникающим светом.
В зале стало заметно светлее, как будто невидимое солнце пробилось сквозь многометровую толщу камня. Я посмотрел на гномов. Их усталые, измазанные лица озарились этим странным светом. И я увидел, как в их глазах, ещё недавно тусклых и обречённых, появляется… надежда. И не только надежда. Они как будто распрямились, их плечи развернулись, в руках крепче сжалось оружие. Они чувствовали прилив сил.
«Дикаис, — понял я. — Он снова здесь. Он услышал. Или… он просто решил удостовериться, что его инвестиции в меня не пропали даром?».
Я не знал, видит ли это кто-то ещё, или это только моё восприятие, усиленное предыдущим «контактом». Но я чувствовал это ясно. Древний бог был с нами. И он не собирался бросать нас на произвол судьбы.
А потом мы услышали его. Сначала — далёкий, едва различимый гул. Потом он стал нарастать, превращаясь в грохот, от которого, казалось, дрожали стены пещеры. И сквозь этот грохот прорвались звуки, от которых у каждого гнома в нашем отряде заблестели глаза. Боевые рога! Гномьи боевые рога! И яростные, многоголосые крики!
— Фольктрим! — выдохнул Эйтри, вскакивая на ноги. — Он пришёл!
Это была армия Алатора. Они ворвались в этот подземный лабиринт, как горный обвал, сметая всё на своем пути. Бой закипел где-то там, в задымлённых туннелях, из которых мы только что выбрались. Судя по звукам, оркам сейчас было очень несладко.
Прибытие основных сил гномов окончательно решило исход этой войны. Или, по крайней мере, этой конкретной битвы. Армия Фольктрима, свежая, полная ярости и жажды мести, обрушилась на деморализованных и дезориентированных орков, которые, лишившись своего короля и пострадала от дыма. Многие отряды орков бесцельно бродили по туннелям.
Началась тотальная зачистка. Гномьи боевые кличи смешивались с предсмертными воплями орков, лязг стали разносился по всему комплексу.
Мы, остатки моего героического отряда, могли наконец перевести дух. Я видел, как гномы опускаются на пол, многие просто скупо и стоически плакали — от усталости, от облегчения, от горя по погибшим товарищам. Победа… Да, это была победа. Но какой ценой!
Когда первые отряды Фольктрима пробились к нам, я увидел молодого короля. Он был в полном боевом облачении, его лицо было перепачкано кровью и копотью, но глаза горели триумфом. Увидев меня и пленного Гхырра, он на мгновение замер, а потом на его лице отразилось такое облегчение, что я понял — он действительно боялся, что это ловушка.
— Рос! — он бросился ко мне, сжимая мои руки. — Ты… вы… вы сделали это! Дикаис был с вами!
Я только кивнул, сил говорить почти не было. Вокруг нас громоздились горы трупов — своих и чужих. Воздух был пропитан смертью. Горький вкус победы. Очень горький.
Прошло ещё несколько часов, прежде чем орки разбежались из окрестных туннелей.
Король Фольктрим отбыл зачищать туннели, хотя какое-то время пробыл в термах и тоже, как и остальные гномы разглядывал фрески на стенах и потолке залов.
Король орков Гхырр Кривозуб сидел всё так же, привязанный к столбу, но теперь его охраняла дюжина отборных гвардейцев Фольктрима. Он молчал, его взгляд был устремлён в одну точку. Он понимал, что его ждёт. Неминуемая и, скорее всего, очень мучительная казнь. Гномы не прощают таких врагов. И я не собирался вмешиваться. Он получил по заслугам.
Когда я подошёл к нему, он поднял на меня свои глаза. В них уже не было ни ярости, ни гордости, ни хитрости. Только какая-то глухая, всепоглощающая усталость и отчаяние.
— Человек, — хрипло проговорил он. Его голос был едва слышен.
Я молча смотрел на него. Что он ещё мог сказать? Просить о пощаде? Бесполезно.
— Я знаю, что меня ждёт, — продолжал он, не отводя взгляда. — И я не буду просить о жалости. Я её не заслуживаю. Но… — он запнулся, и в его голосе прорезалась какая-то странная, почти человеческая нотка. — Я прошу тебя об одном.
Я молчал, хотя и показывая, что слышу его.
— У меня… у меня в тайной пещере, далеко отсюда, на юге, за Перевалом Чёрных Скал… остались жена и маленький сын. Ему всего пять зим. Они ни в чём не виноваты. Они даже не знают, что такое война, — он тяжело сглотнул. — Сделай так, чтобы их не тронули. Я скажу тебе, где их найти. Только… дай мне слово, что они будут живы. Если в тебе… если в тебе есть хоть капля… чести.
Я молча смотрел на него. Враг. Убийца. Чудовище, ответственное за смерть тысяч гномов и людей. Но сейчас передо мной сидел не только король орков, но и отец. Отец, который знал, что умрёт, и пытался спасти своего ребенка.
Просьба врага. И очень неудобная просьба. Что я должен был ответить? Что я мог сделать? И хотел ли я вообще что-то делать для него?
Мысли метались в голове, как обезумевшие белки. С одной стороны — справедливость, месть, ненависть. С другой — ребёнок. Невинный ребёнок. И это дурацкое слово «честь», которое он так некстати упомянул.
Я продолжал молча смотреть на Гхырра, чувствуя, как на меня давят взгляды десятков гномов, ожидающих моей реакции. И я не знал, что им сказать. Я не знал, что сказать самому себе.